– Заметила тебя.

– В темноте?

– Но тут же светло. Вижу силуэт возле околицы, сразу поняла кто.

– Ладно. А как твое самочувствие? – оглядел я платье и открытые участки тела. – Видел, как в тебя попала молния.

– О, это было нечто. Как вырубило! Слабость, но никаких ран.

С улыбкой погладил Марину по голове.

– Я рад. И спасибо, ты нас спасла.

– Ой, только не это! – отмахнулась она. – Тебя – да, Ивана – да, а на остальных плевать. Подумаешь, убило бы кого. Нашли горе.

Меня разобрал нервный смех.

– Еще добавь, что предупреждала меня.

– Вот именно, Игорь. И вообще – поцелуй меня скорей, а то аж рот сводит от желания.

Она сама прижалась, а мне осталось только перехватить бразды, вкушая пылкость поцелуя.

– Да-а, – немногим позже оторвалась она, – чуть притушил огонь. Мне еще нравится, когда после курения, с горечью.

– Тебе, я смотрю, нравится все, что отлично от общепринятого.

– Думаешь? – озадачилась она. – Ну-у, может, и так, но мне плевать на мнение окружающих.

Я выбил остатки табака из трубки и повернулся к девушке.

– Пошли?

– Давай ко мне? – облизнулась она. – Я массаж сделаю.

– Прости, но сейчас я неважный любовник.

– Так я и не прошу большого участия. Просто полежишь, а дальше уже мое дело, – многообещающе шепнула она.

– Согласен.

На следующий день пожаловал мастер по пошиву одежды и его помощники. Сняли мерки и удалились, пообещав на днях доставить военную форму Российской Империи. В гимназии используется разновидность полевой, а эта будет парадной.

Силы быстро возвращаются ко мне. Забежавший на минуту Иван ушел довольным – я подтвердил, что бой состоится. У нас есть пара дней на оставшееся восстановление. Ясное дело, что без постороннего воздействия немощь из тела не уберешь. Хочу сходить в светлый березовый лесок для медитации.

Может показаться, что мне участвовать не обязательно. Недавний бой вышел тяжелым, самое время блаженно отлеживаться, тем более вокруг хватает заботящихся людей, да и сам Иван был не уверен в судьбе боев. Но для него это важно, я сразу вспоминаю разговор о планах занять весомое место в теневом мире Петергофа. Сейчас от меня не так уж много толку для воплощения собственных планов, а вот помочь брату могу.

Во второй половине дня пошли с Мариной на прогулку, благо в городе полно мест для романтического досуга. Девушке это быстро надоело. Прознав, что при гимназии есть школа пластунского боя, она загорелась туда поступить. Я попробовал мягко отговорить, но Марина уперлась.

– Буду тебя поддерживать в сражениях, – заявила она, а потом уточнила: – Когда научусь и закончу гимназию.

Я благодарно приобнял, и мы двинулись к корпусам и площадкам гимназии. Занятия кончились. Некоторые ученики предаются спортивным играм. Обогнув монументальное здание администрации, прошли с краю, наблюдая, как пару десятков парней носятся по площадке. Далее идут учебные корпуса, потом библиотека, склад и, наконец, ветхое здание школы пластунского боя. Оно настолько не пользуется спросом, а значит и снабжением, что для уборки тут нанят невзрачный старик. Весь седой, с длинной бородой, он сметает мусор в угол небольшого песочного дворика, где, вероятно, и должны заниматься ученики.

– Дедушка, в школе кто-нибудь есть? – обратился я.

Тот еще пару раз махнул метлой, затем прислонил черенок к ограде. Все не спеша. Начал пристально разглядывать. У меня пробудился гнев. Уже когда был готов отпустить злую реплику, седой работник заговорил:

– А чего надобно?

– Мы записаться хотим, – буркнул я.

– Куда это? – с насмешкой глянул дед.

– Вам-то что? – не выдержал я. – Ответьте на вопрос и метите дальше.

Дед немного склонил голову набок. Еще раз оглядел с головы до ног.

– А потянешь?

Теперь уже я усмехнулся.

– Легко. Ну так что, есть кто в школе? Нам нужен учитель.

Дедок поцокал, похмыкал. Обошел вокруг.

– Странный ты, но с боем, кажется, знаком. А ты чего, внучка, тоже хочешь руками и ногами махать?

– Агась! – охотно отозвалась Марина. – Всех бить, а себя не давать!

– Наука эта тяжелая… – покряхтел старичок.

– Справлюсь. Мне надо.

Я постарался успокоиться, чтобы не начинать знакомство с ссоры. Вдохнул-выдохнул и говорю:

– Дедушка, будьте добры, подскажите, как нам поговорить с заведующим или учителем?

– Сейчас закрыто уже, – чуть улыбнувшись, ответил седой работник. – Завтра либо с утра, либо к обеду приходите, если учитесь.

– Спасибо, – обрадованно отозвался я.

Попрощавшись, мы двинулись обратно. Нужно было еще зайти за табаком, и тут Марина уговорила меня взять не просто крепкий, но и душистый, а потом пошли на петергофскую набережную – пускать дымок оттуда просто чудесно.

– А зачем тебе искусство боя?

– Ты про рукопашный сейчас? – спросила с набитым ртом она, орудуя над вкусной булочкой. Я кивнул и выпустил облачко. – У меня не было цели в жизни, потом появилась – поступить в гимназию, да только не вышло. Жизнь в гостинице хороша, спасибо большое, но я начинаю хандрить. Понимаешь, наша близость вовсе не означает, что я буду как цветок в горшке сидеть. Как содержанка или любовница.

Мои брови удивленно поползли вверх, а Марина продолжает:

– Только не надо думать, что против этого мои принципы. Как ты уже знаешь, они у меня странные. Тут дело в другом – душа не на месте. Я готова и дальше обитать в «Удаче», слоняться по Петергофу и делить с тобой постель, но под… как бы сказать… чтобы это освещалось некой целью существования.

Я покивал, вроде бы понимая, только надо уточнить:

– А разве ты не хочешь попробовать поступить в следующем году?

– Ясное дело, хочу!

– Но под гнетом неудачи уже не столь сильно?

– Наверное. Только ведь у меня есть план – сделать, как ты. Научусь двигаться похожим образом, а потом на экзамене смогу уклоняться. Еще понимаешь, там, на краю Империи, отбор не столь жесткий, как в самой гимназии. Поэтому шансы у меня низкие, – закончила девушка.

– Не переживай. Я тебя всему научу. Поступишь.

У нее удивительно красивые глаза. Сейчас, резко повернувшись, смотрит, вовсю пламенея желтым ободком, что объял ясную голубизну радужки. Как солнце и небо.

– Правда научишь?

– Обещаю, – улыбнулся я, а Марина уже прильнула к губам в поцелуе.

Вернувшись в гостиницу, обнаружили Ивана, уминающего ужин. Подняв голову, он сделал большие глаза, но предпочел сначала доесть. Впрочем, мы не торопили – заперевшись у Марины, предались легким ласкам.

– Мне пора, – разорвал я поцелуй, услышав покашливание брата.

– Поосторожней там. Не восстановился еще.

– Как скажешь.

Девушка слезла с колен, и я вышел к Ивану. Во взгляде белых глаз царит вопрос: «Ну сколько можно?» А так как ответить мне нечего, я промолчал.

– Я уже пригнал телегу.

– Отлично, – хлопнул я по плечу, – как раз устал после прогулки. Ноги уже не стоят.

– Кое-что бы другое не стояло лучше, – едко отметил он.

– Ты меня пугаешь. Что, совсем? – нервно рассмеялся я.

– Во всяком случае, поменьше. Дел полно, лучше бы восстанавливался, лежал, чем бродить.

– Ну, я подумаю над этим.

– Ага, ага, – отмахнулся Иван.

Вместе запрягли лошадь, перешучиваясь на тему взаимоотношений. Иван взял удила, а я, раз руки свободны, потянул из кармана трубку. Теперь ношу с собой постоянно.

Решив не лезть в центр, выехали из города со своего края, а потом уже взяли в объезд. Груза особого нет, оси отлично смазаны, так что лошадка бежит резво, немного играя. Солнце бросило последний лучик и пропало, окрашивая громадный небосклон красно-желтой палитрой цветов. Облака словно уснули после долгого дня.

Не прошло и получаса, как мы съехали с дороги и осторожно двинулись по равнине, перемежаемой темными пятнами лесов.

Я успел задремать, когда Иван потряс за плечо.

– Ты про этот говорил?