Эфирная сеть охотно откликнулась. Каждый дух услышал мой зов. Я ощутил мощную поддержку и выбрал тотем секача – матерого кабана, опасного в гневе. Побежал, понесся, набирая скорость. Руки-бивни во-шли в их животы и уперлись в позвоночники. Я схватил хребты, поднял оба ставших легкими тела, пробегая еще немного вперед. А потом дернул назад и переломил обоих. Кровь окатила меня волной. Каждая капелька приносит невыразимое наслаждение. Я кровожадно взглянул на измятые тела.

Выпустив хребты, засунул руки под ребра. Разорвал легкие и добрался до сердец. Вырвал еще бьющиеся, а потом впился по очереди в каждое, впитывая все способности без остатка.

Тело сковало от наслаждения. Такого я даже с ведьмой не испытывал. Невыразимое блаженство, экстаз. От низа живота пошли судороги, и я упал на колени, а следом в лужу теплой крови, содрогаясь, словно бы умираю.

В возникшей тишине раздался икотный всхлип девушки. Я очнулся и приподнялся, мутным взглядом уставившись на нее. Вот только от пережитого и увиденного юный разум помутился. Страх заволок мир, и сейчас она боится меня даже больше, чем двух только что убитых мерзавцев. Мне стало очень жаль, но лечить помутнения я не могу. На ум неохотно пришла мысль, что лучше бы умертвить девушку. Мне стало очень противно от случившегося. За себя, за них, за мужской род.

Стыд обжег сердце, что я, ничтожество, не смог спасти девушку и теперь она безумна. Как ей теперь жить? Не могу даже пошевелиться, ибо не знаю, что делать.

Вдруг в сарай что-то влетело. Я медленно повернул голову, обреченным взглядом найдя птицу – филина, того самого, прилетавшего ночью. Он громко ухнул, а в голове зазвучал голос: «Отнеси в чащу. Мы поможем. Мы спасем. Мы вылечим. Мы благодарим. Мы ценим».

– Где… к-куда именно?

Я зажмурился и узрел лес, что видел вдалеке. Кивнул несколько раз, а когда разомкнул веки, то филин уже пропал, словно исчез, а не улетел.

Чтобы девушка не бросилась бежать или не начала кричать, я погасил ей сознание. Обмякшее легкое тельце понес перед собой, с болью глядя на следы утех двух сволочей-магов. И боюсь вспоминать то, что творилось в сарае до этого. Мне придется очень постараться, чтобы гармонизировать это гиблое место. Самое противное и ужасное, что теперь я несу в себе разъедающую энергию. Показанное духами – это не просто события, это именно переживания, причем не только жертв, но и насильников. Я будто сам творил все это. Темное и багровое удовольствие от причинения боли, от издевательств, отныне стало мне знакомым.

Выглянул из сарая – где-то вдалеке едет обоз. Я быстро шмыгнул за стену, чтобы меня не было видно, и побежал в сторону леса. Хорошо, что места заброшенные.

Лес принял дружелюбно. До чащи дошел без новых царапин и ушибов. Девушка тихо стонала в беспамятстве, и мое сердце каждый раз сжималось.

Откуда ни возьмись нашлась круглая полянка. Я бережно положил спасенную на траву и замер, прислушиваясь к ощущениям. Лес ждал и готовился. Можно смело довериться ему.

«Приходи. Потом. Забери. Потом. Потом. Два солнца. Приходи».

Я кивнул и побежал обратно, но, выйдя из леса, сбавил темп. Сил осталось совсем мало, не до бега.

Идти к стражникам сейчас нельзя – слишком уж вид красноречивый, а мертвых вскоре найдут. Рубаху лучше вообще спрятать, чтобы сгнила, а самому умыться и направиться сразу в убежище.

Я упал на пороге, прямо на Ивана, каким-то чудом оказавшегося дома. И некоторое время плавал в беспамятстве. Трудами брата смог прийти в себя, подкрепился и погрузился уже в транс – случившееся требует восстановления. Душа начала гаснуть под гнетом пережитого.

Северный магический путь поставил меня на ноги к раннему вечеру. Я бы еще поспал, но следует идти к старому стражнику на обучение – завтра турнир, а я из стихийной магии могу только воздушного элементаля делать. Ивана в убежище уже не было, и я в очередной раз подивился чуткости брата. Рассказать сейчас все равно бы ничего не смог.

Надел ношеную, но зато целую рубаху, сменил штаны. И снова дорога через портовый район, своими дымами и прочими запахами въедающийся не просто в ткань, а глубже, сквозь кожу в душу и крепко обосновываясь там, как нечто дорогое. Я уже не морщусь от вони, а едва ли не с любовью втягиваю, смешно задирая нос. Так получилось, что этот город стал первым, кто встретил меня после трагедии. Встретил и приютил. И все равно, что заботливыми руками стали не самые лучшие люди, пусть они и воруют, но разве насильники-дворяне лучше? Каждая ли мать дворянка столь же добра, как тетя Маша?

Дядька Степан тоже отдыхал, когда я вошел в сторожку. Табак в трубке давно затух, а задремавший стражник опустил голову на грудь, тихо похрапывая. Его товарищи на воротах сказали, что это он давно так, поэтому будить я стал с чистой совестью.

– А?.. Что?.. Это ты, Игорь. Хорошо, что пришел.

– Извиняюсь, дядь Степа, не хотел будить.

– Ой, и правильно, все равно уже скоро очередь моя. Ну-с, готов выучить пару умений?

– Конечно! – постарался эмоциональней кивнуть я, да только трудно это после случившегося.

– А чего случилось – осунулся весь? Царапины, ушибы… – нахмурился он.

– Ай, – было отмахнулся я, но решил подстраховаться, – напились вчера какой-то дряни. Плохо теперь.

– Праздновал поди, что на турнир попадешь? – хрипло расхохотался стражник, хлопая себя по поясу. Я догадался, что ищет огниво, и просто создал огонек на кончике пальца. – Шпашибо!

Он прикурил.

– Угадали, дядь Степа, – понурил я голову.

– Да тут гадать нечего, сынок. Ну, пошли во двор.

Оказалось, что ничего сложного в освоении стихийной магии нет. Нужны задатки и усердие. То же самое, что махнуть мечом может всякий. Один раз или несколько. А вот махать им сколько надо, выхватывать, комбинировать со щитом, отбивать удары – все это требует долгих лет тренировки. Выносливость и мастерство вырабатываются усердием и временем.

К удивлению, я словно шел по знакомой тропе. Пожилой стражник только больше губу выпячивал и головой качал, наблюдая, как у меня выходят плети, вихри, толчки. Поглощенные днем способности дали о себе знать. Я, во-первых, стал сильнее, а во-вторых, если повторить несколько раз то, что говорит дядька Степан, то во мне просыпается чувство умения. Как если бы это был тысячный раз.

– Да, удивительно! – заключил стражник и похлопал по лавке. Мы во дворе, вечереет. Ветер тихо шумит в кронах деревьев.

Я сел рядом и снова поджег ему табак.

– А не обманываешь ли? Может, тренировался уже? – спросил он, прищурившись.

– Нет, честно-пречестно! Само как-то выходит.

– Да-а… дела. Ну и слава богам, сынок. Чего их гневить, да? Дали способности – значит, надо так.

– Согласен.

Он улыбнулся.

– Завтра давай, чтобы одолел всех. Тебе в гимназии надо учиться. Хотя даже не знаю, чего будешь первое время делать. Там ведь с азов начнут.

– Я постараюсь, дядь Степа.

– Молодец, Игорек, так держать!

Как бы ни хотелось пойти в убежище, провести с друзьями вечер, послушать истории, да и самому чего рассказать, но мне надо обратно к сараю. По всему выходит, что я даже немного в долгу у духов, а это может плохо кончиться. В самый важный момент помешают и всё, пропаду.

Плохо все еще потому, что если трупы лежат там, то придется их хоронить – нельзя оставлять лежать, нужно обязательно провести обряд погребения. А еще и девушек «отмолить» – перед смертью они страдали, души не могут покинут останков и заперты в них. Это тоже страдания. Так что работы предстоит едва ли не больше, чем прошлой ночью.

Если же трупы нашли, то рядом могут быть солдаты. Убитые мерзавцы пользовались тем, что в окрестностях чинит горе вампир, и под шумок похищали девушек. Поэтому убитых спишут на него же, что для меня лучше, но придется ждать, пока стража уйдет.

Смирившись с участью, я спокойно двинулся к месту недавних событий, содрогаясь душой от воспоминаний.