Штурмовики лентой скользнули с аппарели во тьму. Мгновения беспомощного падения, удар строп, хлопок несущего крыла…

Зита мгновенно огляделась. Все же вертолетчики чуть подстраховались с высотой, дали штурмовикам несколько секунд парения. Видимо, были уверены, что десант не расстреляют в воздухе. Хорошо, если так, а то у нее все сжалось внутри в ожидании пулеметных очередей… А цель сияла — можно приборы ночного видения не надевать. Светились фонари вдоль прогулочных дорожек, здание-цель вообще оказалось подсвечено снизу, очень эффектно, красиво, совершенно по-мирному…

Не цель, поняла она в следующее мгновение, потому что наконец совместились в голове данные с планшета и увиденное собственными глазами. Цель — за спиной, в темноте!

Торопливо рявкнул огнемет, протянулся огненный хвост, и вход в подсвеченное здание расцвел огненным клубком. Кто-то из штурмовиков поспешил, атаковал с воздуха — и ошибся. И своей ошибкой спровоцировал остальных, потому что ночь тут же взорвалась десятком огнеметных залпов!

— Прекратить огонь! — заорала она по связи. — Ложная цель! Это развлекательный центр, привязывайтесь!

В эфире раздались сочные маты. Вообще штурмовики в присутствии Зиты старались не материться, но тут было не до приличий. Огнеметы — разовые, чем атаковать настоящую цель?!

Земля напрыгнула неожиданно, крепко ударила по ногам. Зита торопливо сорвала защитные колпачки, отжала фиксаторы, и несущее крыло потащило легким ветерком в сторону. Три щелчка — подвеска сброшена.

— Группе — доклад по готовности!

Тотчас отозвались крайние. Четверых штурмовиков вынесло за пределы зоны операции, и теперь они пытались понять, куда свалились. Для ночной выброски, да впервые в жизни — можно сказать, идеальный результат. Молодцы вертолетчики!

— Привязывайтесь по пожару! — решила Зита. — Подтягивайтесь, будете прикрытием! Группе — зачищаем цель вручную! Стрелять всех в форме! Начали!

И первой выстрелила из «реактивки» по темному входу. Там обязательно должен быть пост охраны — вот пусть встрепенутся и залягут, пока они подбегают!

Это была грязная работа. Расстреливать в упор безоружных — грязная работа…

Они на прощанье подожгли гостиницу парой оставшихся огнеметных выстрелов и ушли во тьму. Семь минут. Курортный городок даже не успел толком проснуться.

Тьма Душети оказалась сильно условной и очень мирной. Фонари уличного освещения мягко светили розовыми шарами сквозь кроны платанов, возле ночных кафешек текла неторопливая курортная жизнь, на озере, проглядывавшем иногда за панорамой улиц, ярко светилась набережная, а далеко на глади воды — разноцветные огоньки прогулочных катеров. И везде были люди. Как будто переспали дневную жару и теперь приступили к обстоятельному настоящему отдыху. Многие поглядывали в сторону зарева над гостиничным комплексом, переговаривались вопросительно, но особого беспокойства никто не проявлял. Мол, горит, да и ладно, а нам тут хорошо, утром узнаем, что там сгорело и почему. Цепочке бойцов в «хамелеонах» смотрели вслед с умеренным любопытством. Появление в Душети авиационной дивизии прибавило в местном бюджете денежной массы, вообще оживило сонные будни, но явно не добавило ни грамма милитаризма. Это совсем не походило на то, к чему готовились штурмовики. Не падали сбитые «калоши», не гремела на путях отхода бронетехника, отряды егерей не бежали за ними по следам, не стреляли из-за каждого угла…

Зита посмотрела, посмотрела на это мирное безобразие — и резко изменила план отхода. Изначально предполагалось уходить по горным лесам, но какой в осторожности смысл, когда через четверть часа после атаки на улицах даже блок-посты не появились? А от обзорной площадки возле Белого замка начиналась хорошо оборудованная туристическая тропа как раз в направлении к перевалу. Как раз и Брюханов с Димитриади доложились. У них было все хорошо, а европейским операторам — сильно плохо. Сейчас они уводили свои группы вдоль озера — и тоже тихо недоумевали, почему никто не ловит. У Зиты упал с сердца камень немалого веса, она с облегчением вздохнула и развернула группу к Белому замку.

Вот возле Белого замка они и нарвались. Там гудел какой-то праздник, у ворот стояли мужчины группой, курили, переговаривались, смотрели вниз на пожар, кто-то явно пытался узнать новости по телефону. Мужчины явно с вечера дегустировали благоуханные горные вина, ну как тут не поговорить с бегущими по делу бойцами?

— Э, бичеби, куда спешим? — благожелательно поинтересовался один из мужчин.

И как-то незаметно, как это бывает у пьяных, оказался на дороге отходящей группы. Ну, поговорить ему захотелось, что такого. Зита не успела открыть рот, как среагировал один из бойцов, выкрикнул на турецком, что идет спецоперация. Зита мысленно поставила Брюханову жирный плюсик. Не только сам взялся за турецкой, но и весь отряд припряг, чтоб не в одиночестве страдать.

Мужчины у ворот заинтересованно подтянулись. Зита подала условный знак — не стрелять. Отходить предполагалось максимально тихо, а на мужчинах, между прочим, военная форма, и поведение, как у старших офицеров.

— Понятно, что спецоперация! — усмехнулся мужчина. — А что случилось?

Зита подумала и подняла очки ночного видения. Этот разговор тянуть ей, ребята не настолько готовы.

— Диверсия, — коротко объяснила она. — Перекрываем зону.

Спиной она чувствовала напряжение своих бойцов. Уже разворачивается сеть для их ликвидации, ревут на горных дорогах блиндеры, егеря перекрывают тропы, а они тут стоят, любезничают!

— Это где горит? — озаботился мужчина. — В детском лагере, да?

— Не знаю, — пожала плечами она. — Может, и в детском. Нас недавно перебросили.

— Ты не грузинка, — заметил мужчина.

Она молча подосадовала. Мало занималась с Давидом, отлынивала, дура! А теперь каждый встречный попрекает акцентом!

Как отвечать, она все же знала. Эту ситуацию они с Давидом в свое время проработали досконально — так, на всякий случай.

— Грузинка! — возразила она уверенно. — Просто жила на Украине! Папа грузин, мама тбилисская еврейка — значит, грузинка!

Мужчины вежливо посмеялись. Она наконец разглядела знаки отличия. От полковников и выше. Ого. Это они что, нарвались на день рождения начальника военного округа? Вот угораздило. Эти могут знать, что никого сюда не перебрасывали. Разве что авиационную дивизию…

А папа из чьих? — ожидаемо полюбопытствовал мужчина.

— Деканозишвили.

— Это те, которые в Тбилиси, или…

— Которые в Гори, — стараясь оставаться вежливой, перебила она. — Господин полковник, раз уж мы не можем присоединиться к празднику, разрешите продолжать операцию?

— Да почему не можете?! — искренне удивился мужчина. — Такой красавице всегда рады! Проходите все, вина сейчас нальем, у нас такой праздник!

— Не! — засмеялась она. — Ребята — европейцы, они столько не выпьют! Умрут, не дойдя до боевого поста!

Полковник коротко хохотнул.

— То-то они молчат, — заметил он небрежно. — Спецназ с аэродрома? Понимаю… Переводчицей при них? Умница. Как имя твое, нежная красотка Деканозишвили?

— Зита, — ответила она машинально.

Лицо мужчины помрачнело.

— Неправильно поступили твои родители, — буркнул он. — Имя должно быть грузинским! Нельзя отрываться от своих корней! Это всё твоя мама, тбилисские еврейки — они красивые и хитрые, крутят нами, грузинами, как хотят…

И он легким жестом закрыл разговор.

Бойцы быстро втянулись в тень туристической тропы, послышались облегченные вздохи. Ну да, они же не понимали разговора. Успели напридумывать всякого.

Рядом почему-то оказалась Катя Короткевич, хотя должна была идти замыкающей, как старшина.

— Зита, — неуверенно сказала девушка. — Там, в гостинице, операторы кричали…

— … на русском? — понимающе кивнула Зита. — Я тоже заметила. Это наши, Катя. Бывшие наши. Те, кто уехали за границу за легкой жизнью. Думали, отсидятся. А с них раз — и потребовали плату за комфорт… и доказательство верности новой родине. Вот такие дела. Полковник прав — нельзя отрываться от корней. И нельзя, и невозможно. Для всего мира мы русские и останемся ими, куда бы ни спрятались.