«Спартак» потерял больше десятка бойцов. Среди них — командир первого взвода. Повел штурмовиков в обход, как принято в «Спартаке» — расстреляли в упор. И погиб Орлов. Заместителя срубили первой же очередью. Как он оказался ближе всех к егерям, почему задержался в лесу, уже не узнать. Одна из случайностей войны.

— Брюханов! — решила она. — Принимай первый взвод. И — должность моего заместителя. Проследи, чтоб собрали все переговорники с убитых егерей, нам нужна связь хотя бы между пятерками. Все переговорники и все их оружие.

— Для прорыва? — уточнил штурмовик. — Тогда «лохматки» тоже.

Она кивнула. Для прорыва. Для наглого, сумасшедшего прорыва. В котором нет места раненым. А их у «Спартака» — двенадцать, и половина — тяжелые… Страшный сон любого диверсанта — ранение в рейде. И ее личный страшный сон.

«Спартак» ушел, как всегда — быстро, бесшумно, растворился среди стволов и кустарника, оставил далеко за спиной обозленных егерей обрабатывать из минометов пустое место боя. Раненых несли на руках. Не имели права, в нарушение приказов и инструкций — задыхались, но несли.

Им повезло — до окраин города добрались незамеченными. Добрались сами и дотащили раненых. Там вломились в чей-то особнячок — оказался брошенным — и разместили раненых в подвале. Всё, больше ничего для товарищей они сделать не могли. Оставалось надеяться, что их не обнаружат, что не просто так ведется вытесняющий обстрел, и станицу вот-вот освободят… Оставили ребятам оружие, много оружия — и «хамелеоны». Все «хамелеоны» без исключения. Потому что, как ни крутила Зита полученную информацию, больше ничто не могло быть обнаруженным дистанционно. «Реактивки»? Проверены многократно на учениях, в неактивированном состоянии обнаружить невозможно. Да и не было «реактивок» у поста наблюдения. Значит, «хамелеоны». Что такого прошили в них в Двойке, что материал приобрел способность подстраиваться под окружающий фон? Вот это и засекли, причем на дистанции до километра. Так что на прорыв пошли в полевой форме штурмовых отрядов, не зря хранили в рюкзаках. Замотали «реактивки» обрывками «лохматок», чтоб замаскировать характерные стволы — и пошли. В головной группе — Зита, чернявый штурмовик из девятой школы Александр Димитриади и Брюханов — русский по фамилии, но от чечена не отличить. Или от терского казака. И выражение лица соответствующее, зверское. Остальные спрятали лица под масками и сетками — обычное вообще-то явление у обеих воюющих сторон.

Шли нагло, не скрываясь, колонной. Только на всякий случай прижимались к домам, чтоб излишне не отсвечивать воздушным наблюдателям, да «реактивки» спрятали внутри строя. Шли прямо на звуки разрывов.

Улицы выглядели нетронутыми. Почти нет разрушений, только пара сгоревших домов встретилась. Даже витрины магазинчиков почти все целые. Значит, не было уличных боев, военных уничтожили прямо на местах дислокации. Или — выдавили к Медногорке…

Пару раз их окликали издалека, из дворов — они не отвечали. Неужели не видно, что группа идет на секретное задание? Ах, не предупредили? Ну извиняйте, армейский бардак.

— Перекроют дорогу — что делаем? — спокойно спросил Брюханов. — Я турецкого не знаю.

— Останешься жив — за неделю узнаешь, как родной! — пообещала она серьезно.

Штурмовик невозмутимо пожал плечами. Сказано выучить — без проблем, готов.

На самом деле она рассчитывала, что они не встретят на пути никого. Разве что наблюдателей. Ну, такая она, современная война. Слишком мощные средства уничтожения. И если начинает плотно работать артиллерия, дураков нет оставаться на позициях. Ведется вытесняющий огонь, одни отходят, другие заходят. Практически бесконтактный бой, дистанционный. И только им идти под разрывы, других вариантов нет. И надеяться, что успеют проскочить быстрее, чем полягут все.

Ошиблась — они наткнулись на блок-пост на следующем перекрестке. Вышел из-за самоходки боец в бронекостюме, поднял предупредительно руку — стоять. Еще трое сидели на броне, смотрели внимательно. Один направил на колонну знакомый уже прибор, что-то вроде большого бинокля — и опустил. Первичную проверку, похоже, прошли.

— Военная разведка «Мхедриони», специальная операция! — крикнула она.

Солдат окинул взглядом ее оружие, форму, переговорник, вгляделся в лицо — и ухмыльнулся:

— Говори по-грузински, я понимаю! «Барсы Гомбори», да? Хвастуны. Запомни, гогона, лучшие воины — сваны!

Из самоходки вылез офицер. Сказал что-то неприязненно. Она уловила — его не предупредили о проходе спецподразделения, он должен сделать запрос, получить подтверждение. Ну, не предупредили, что она могла поделать? Только выстрелить ему в лицо, и тут же — по солдатам… Димитриади подбежал и аккуратно закинул в открытый люк самоходки гранату. Глухо ударил разрыв — готово.

Она подхватила с убитого прибор — пригодится.

Наверняка соседи уже запрашивали о причинах стрельбы. Значит, времени у «Спартака» — за сколько успеет подскочить броня с соседнего блок-поста. То есть — несколько минут. Так что — бегом, если жить не надоело!

Они успели. Может, кто-то и прибыл по их души, но «Спартак» уже пробирался по развалинам в зоне обстрела. Теперь главное, чтоб свои не накрыли! А для этого — двигаться дальше! И они бежали! Останавливались, осматривались, сверялись с координатами в планшетах и бежали снова, пересекали улицы, карабкались развалинам домов, а их много уже попадалось… А потом Брюханов тронул ее за плечо и показал вверх. Там, почти неразличимый, над кроной старого платана висел такой знакомый, такой до тошноты надоевший на летних учениях дрон-наблюдатель, противное изделие завода «Системотехника» из Четверки. Она забрала у одного из штурмовиков «реактивку», размотала камуфляж и подняла оружие над головой. Если оператор не дурак, он должен понять.

— Оставайтесь на месте! — прозвучал из динамика голос оператора. — На вас выйдут.

«Летающий глаз» двинулся дальше. Она присела у стены, прикрыла глаза. Вдохнула, выдохнула. Нельзя. Расслабляться — нельзя. Мало ли кто на них выйдет.

— Убраться с улицы! — приказала она. — Занять оборону! Ждать! Командиры взводов — доклад по личному составу!

Генерал тяжело опустился рядом с ней и натужно закашлялся. Надо же, а в прорыве и не слышно было. Там, правда, от взрывов все слегка оглохли.

— Похоже, прорвались, а, черноглазая?

— А я штаны порвала! — радостно заявила Лена. — Представляете? На самом интересном месте! Вот, посмотрите!

И истерически рассмеялась.

От гор надвигались, опускались тяжелые тучи. Вот-вот должен был ударить ливень — первый за все время их пребывания на фронте. Штурмовики торопливо заносили раненых в аэрогоспиталь. Станицу освободили без боя, ребят вытащили, все закончилось хорошо… только в горах остались навсегда тридцать два спартаковца. И еще столько же разбросало по госпиталям, неизвестно, все ли выживут. И пятерку Анишкина при прорыве накрыло прямым попаданием — погибли все. Вера Охрименко, одна из лучших снайперов, одна из надежнейших бойцов службы собственной безопасности и просто любимица всего отряда, шла вместе с ними…

— Теперь вы герои!— сказала Лена завистливо.

Резкий ветер трепал ее короткую форменную юбку, задирал неприлично, но танцовщице ли обращать на такие мелочи внимание?

— Мы просто выходили из окружения, — пожала плечами Зита. — И ты, кстати, шла вместе с нами.

— Вы спасли генерал-майора! — возразила Лена с чувством. — Начальника политотдела фронта! На вашем счету куча подбитой техники! Захватили новейшее секретное средство наблюдения, разведчики пляшут от счастья! А я что? Просто любовница старого пердуна, одна из! Если что и разбила, так только рожу своему начальнику!

И Лена так искренне шмыгнула носом, что Зита впервые всерьез призадумалась, а кто на самом деле в этой парочке главный.

— Мы сейчас убываем в штаб фронта, — сказала Лена. — Может, с нами, а? Генерал тебя возьмет, ты ему глянулась.

Зита только отрицательно покачала головой.