— Бесприютная у вас жизнь, — задумчиво сказала Лена и надвинула голубой берет на глаза. — Давно хотела узнать — зачем вам это?

— Нас не спрашивали. Штурмовики, знаешь ли, военнообязанные независимо от возраста.

— Я имею в виду — всё это. Штурмовые отряды, учения, рейды, теперь вот война. И не говори мне, подружка, что вас не спрашивали. Уж я тебя знаю. У тебя были варианты устроиться получше. И наверняка есть. Вон мой генерал на тебя глаз положил, кобелина старый.

Лена села. Аккуратно сложила берет и сунула в нагрудной карман. И уставилась требовательно и серьезно.

— Я, например, карьеру двигаю, — сказала она с обескураживающей честностью. — Помощница начальника политотдела с прицелом на руководителя пресс-службы, а это полковничья должность, между прочим. Со мной всё понятно и просто. А вот что делаете здесь все вы — непонятно.

— Хороший вопрос, — усмехнулась Зита и вернула рацию на крепление. — Родину мы здесь защищаем.

— Мы все защищаем…

— Нет. Вы делаете карьеру. Мы защищаем родину. В том числе от таких, как ты. И в подкупольнике, и здесь.

Лена озадаченно открыла рот… и ничего не сказала.

— Нас устраивает то, что делает Ферр, — пояснила Зита. — Он строит социализм. Кровавый, жестокий, с олигархами — но все же социализм. Государство для всех. Никому не удавалось, а он все равно строит, потому что по-другому не выжить. Это — великая цель. Мы пойдем с ним до конца.

— Полярные волчата Ферра, — пробормотала Лена. — Фанатики. Понятно. Вы поэтому принципиально не пользуетесь броней? Жизнь за идею, да?

Штурмовик наверху фыркнул с презрением.

— Мы просто не повторяем чужих глупостей! — поморщилась Зита. — Мы диверсанты, не забывай. Нас учили в разы лучше, чем любого армейца. Противоосколочная защита бесполезна в современном бою, только лишний вес. Появилась броня — тут же увеличилась ударная мощь стрелковки. Вот, пистолет траншейный, табельное оружие офицера. До тридцати метров заброневое воздействие такое, что подохнешь, даже если латы не пробьет. Но он пробьет. Или наши штурмовые винтовки: как даст по башке — и оторвет вместе со шлемом. Вот и вся твоя броня.

— Основные потери — от осколков, — возразила Лена уверенно. — А осколки броня держит.

— Поэтому у нас в линейке выстрелов к «реактивке» осколочных нет вообще, — усмехнулась Зита. — И если нас сейчас обнаружат, то накроют тоже не осколочными, а термобарическими.

— Успокоила! — нервно отозвалась Лена. — Ну и чего тогда лежим по кустикам средь белого дня? Ждем, когда обнаружат?

— А мы по многим причинам лежим. Отдыхаем после ночного боя и марша. Ждем возвращения снайперов. И еще перед нами «бутылочное горло», а в нем по правилам должен быть пост наблюдения, и мы его ищем. Потому что, если не найдем, он нас на открытом месте в два ствола покосит…

— А что не обойдем?

— «Бутылочное горлышко», — повторила Зита рассеянно и прислушалась. — Конфигурация местности, допускающая скрытное перемещение только в одном месте. Справа село и открытый склон, слева открытый склон, за ним поле и дальше дорога, с нее все поле просматривается… Так что пройти мы можем только тут, за гребнем, из нашего леса вон в те заросли и дальше, через развалины бывшего молзавода… и если поставить в зарослях пост с пулеметом, пять километров местности затыкаются, как горлышко бутылки пальцем… Брюханов, почему так долго?

Штурмовик подполз и устроился на склоне рядом с Леной очень удобно: под одним боком — девушка, под другим — снайперка «Фогель-55».

— Отработали штатно, — доложил он. — Задержались, потому что тащили тело.

— Кто? — спросила она, стараясь казаться спокойной.

— Не из наших, — усмехнулся штурмовик. — Обнаружили двоих выживших из расчетов «Метелок». Один, кстати, твой знакомый, лейтенант из «демонов», мы ему еще рожу разбили в прошлую встречу.

— Серьезно ранен? Хирургия требуется?

— Вообще не ранен, — сказал штурмовик. — Загнулся на марше. Он на стимуляторах сидел, а у них побочных, сама знаешь, сколько.

— Попались, красавчики! — вдруг сказал наблюдатель злорадно. — Наблюдаю двоих! Надоело лежать уродам, шевельнулись! Брюхан, работаем! Сейчас мы их… Уй!

Штурмовик дернулся и съехал вниз.

— Зита, меня, кажется, засекли! — торопливо сообщил он и потянулся за «реактивкой». — Падлы, сейчас устроят дуэль… Они как-то дальномер поймали своим комплексом! Прямо в глаза посмотрели, аж волосы дыбом, суки… Хренова западная электроника, вздохнуть не дают! Как наблюдать, а? Оптикой нельзя, электронкой нельзя — чем тогда можно?!

— Dikkat! — вдруг раздалось настороженное из трофейной рации. — Orada kim var?

Штурмовики замерли. Зита колебалась лишь мгновение. Потом включила рацию и коротко ответила. Выслушала возмущенную ругань и добавила несколько слов, уже явно на другом языке.

— Действительно засекли! — сообщила она, выключила рацию и торопливо сбросила кобуру с табельным оружием.

— Что ты им сказала? — быстро спросил Брюханов.

— Что мы — военная разведка «Мхедриони», оперативная группа, — процедила она, лихорадочно проверяя снаряжение. — И повторила по-грузински, потому что они его, оказываются, знают. Из чего следует… они сказали подойти, в общем. Анишкин, роте тревога, готовность к прорыву, Орлова сюда!

— Готов идти, — хмуро сказал Брюханов и отложил снайперку.

— Куда без знания языка?! — вызверилась она. — Ты бы еще Орлова с собой позвал! По вашим рожам за сто метров видно убийц из сибирского спецназа! Сама пойду!

— По твоей роже видно то же самое.

— А я Лену перед собой выставлю! — бросила она и напустилась на подружку;

— Чего сидишь, глазами лупаешь?! Оружие сняла, тельняшку спрятала! Мальчики, что ей на голову надеть, лахудры закрыть? А то не поверят, что «Мхедриони»! Быстро!

Брюханов молча достал из нагрудного кармана черный берет штурмовика и натянул на голову балерине.

— Зита, какая из меня грузинка?! — запаниковала Лена.

— Такая же, как из меня! Будешь украинской наемницей! У них там бардак, кого только нет!

Она одним движением выхватила из крепления пистолет Брюханова, сунула подруге:

— Пистолет разведчика малошумный, поняла? Стрелять только в крайнюю четверть шлема, чтоб оглушить, поняла?! Влепишь в лоб — пробьешь! У них наверняка контроль сердцебиения — убьем, внизу сразу подпрыгнут! С предохранителя я сняла, сунь за пазуху… аккуратно, корова! Всё, вперед!

— Куда? — прошипел Брюханов и схватил ее за плечо. — Сама с голыми руками пойдешь?! Держи.

И сунул ей в ладонь тяжелый цилиндр. Она бросила взгляд — надо же, спецвооружение штурмовиков, двухзарядный травмат. А свой пистолет она сунула в рюкзак, дура…

— Я еще разберусь, какого черта таскаешь полицейское оружие! — пообещала она и выпрыгнула на гребень.

Лена шла рядом с ней и отчетливо клацала зубами.

— Куда мы премся, куда? — безостановочно бормотала она. — На здоровенных мужиков, с одной пукалкой на двоих, и убивать нельзя! В форме «Спартака», какая из меня нахрен грузинка… А если их не двое, а десять? Ты специально меня под пули ведешь, чтоб себе место у генерала освободить, я знаю! Как дадут сейчас из пулемета!..

— Анишкин видел двоих! — прошипела она, не разжимая губ. — Пулеметчик будет в броне, такие у турок правила — он твой, поняла? Стреляй по готовности, я подстроюсь! И успокойся!

— А если не в броне?! Куда тогда стрелять? А если их там пятеро? А если сразу схватят, а? Сволочь ты, Зита, сволочь, сволочь…

Заросли приближались. Она прищурилась и попыталась разглядеть засаду. Так, вон голова в шлеме. Лишь бы Анишкин не пальнул. Вздумается парню спасти командира — и конец…

Два бойца настороженно встретили их в зарослях. И они встали неправильно! В броне — со стороны Зиты, а его напарник в «лохматке» — возле Лены! И еще третий сидел на краю замаскированного окопчика и пялился на белокурую красотку.

— Чего они на меня уставились? — буркнула Лена и смущенно спряталась за Зиту.