Спартаковцев она обнаружила метров за пятьдесят, и то лишь потому, что командир ближней пятерки приподнялся и махнул ей рукой. Она тотчас остановилась, вежливо усадила старшего лейтенанта на собственный рюкзак, распорядилась вернуть офицеру оружие, пристрелить, если снова начнет орать, и отправилась в роту — внутренние дела «Спартака» она по привычке старалась не показывать чужим.

Уже через пять минут перед ней мялся дежурный радист.

— Что случилось со связью?

— Ничего, — виновато ответил штурмовик. — Блок на зарядке стоял. Я его по тревоге выдернул, на грудь и ходу. И, наверно, забыл включить…

— Так включи, — ласково сказала она.

Телефон охотно мигнул — есть сеть. Она осторожно выдохнула. Придержала при себе первые десять напрашивающихся слов. Вызвала на совещание командиров взводов и через «ночник» задумчиво уставилась на радиста. Она его неплохо знала, как, в принципе, каждого спартаковца. Все их документы прошли в свое время через нее, все результаты учебы, учений, сдачи нормативов… Виталий Анишкин, из десятой школы. Спортсмен-рукопашник, как большинство спартаковцев. Снайпер — опять же как большинство. Учился в головном классе — не как большинство. Дополнительные военно-учетные специальности — механик-водитель огневой платформы абсолютной проходимости и радист. Ускоренные курсы, но в минимальном объеме — владеет. По учету службы собственной безопасности — состоит в землячестве десятой школы, склонен к силовым решениям конфликтов. Но они все из десятой состоят в землячестве и склонны помахать кулаками, заводской уголовный район сказался. По ее личному учету — уровень командира боевой пятерки либо заместителя командира взвода по военной классификации. Очень ответственный, грамотный спартаковец. И — дикая невнимательность, которая, возможно, уже обошлась «Спартаку» очень дорого. Разведчики пошли на «Соколов Босфора» без внутренней связи, без возможности хоть как-то координировать свои действия…

— Голова не болит, ничего ей не ломал? — спросила она на всякий случай.

— Болит, — вдруг признался штурмовик.

Она вскинулась, как ужаленная. Чтоб спартаковец жаловался на боль, голова должна не просто болеть — в ней дырка должна быть размером с кулак!

— Еще что?!

— Дышать тяжело. Еле добежал.

— Дурак! — прошипела она и поволокла штурмовика к своему рюкзаку с лекарствами. — Вас же предупреждали, всех предупреждали! Герои сраные! Сдохнуть можешь, понял?!

Как она и подозревала, у парня оказался отек дыхательных путей, аллергическая астма. Быстрый опрос показал — у всей его пятерки тоже. К счастью — только у одной пятерки, на всю роту ей препаратов не хватило бы. Вот во что они влезли, чего нанюхались, идиоты подкупольные?! Борщевик? Купина? Амброзия? Или два десятка прочей южной гадости?

Пока она занималась больными, грохот в военном городке затих, только пожары полыхали. Потом пискнул телефон, и долгожданный голос Орлова сообщил, что высота зачищена. Вроде бы можно возвращаться, но… но она вместо этого отправила группу проверить дорогу, а разведчикам — оставаться на высоте.

Ребята ушли в темноту. Она прислушивалась напряженно, начнется ли стрельба. При современных средствах обнаружения ночь больше не гарантировала скрытности, и спартаковцы вполне могли напороться на огонь. Тот, кто движется, более заметен, ничего с этим не поделаешь.

Так что маты генерала и виноватый голосок Лены она услышала издалека. Сладкая парочка явно выясняла отношения. Нашли место и время! Впрочем, когда генерал продрался сквозь подлесок к роте, он уже выговорился и только тяжело сопел.

— Больше никого! — доложил штурмовик из тревожной пятерки. — Никого из наших. А так — у ворот движение. Кажется.

Она тут же запросила разведку, с горы территория городка просматривалась почти полностью.

— Заходят, — процедил заместитель. — Лежим, смотрим. Пока не стреляем, может, свои.

— Свои на турецком не командуют, — осторожно вмешался в переговоры комвзвода-три. — Зита, на дороге толпа. Ничего не боятся, как у себя дома идут. Я dikkat минимум три раза уловил, так что точно не наши. Как действуем?

— Ждем, — неохотно решила она и отправилась к генералу за приказами.

Спасение генерала выглядело… мягко говоря, невероятным. Как он оказался ночью не в штабе, один, без охраны? Как не попал под огонь снайперов? Или?.. Она только головой покачала. Ох, Лена, блудня наглючая… Напрашивалось лишь одно объяснение — именно ее пошел искать генерал ночью по темным углам. В приступе ревности. И как бы не с пистолетом в руке. Вот интересный вопрос: капитан чью пулю в итоге словил?

Она присела перед генералом, на мгновение осветила себя фонариком.

— Интересные у тебя ребята! — прохрипел генерал. — Целому генералу не подчиняются! Обстрел прекратился, командую возвращаться — а они меня тащат! Стар я для ночных забегов, знаешь ли, чуть не сдох.

Лена рядом невинно кашлянула, и Зита мысленно с ней согласилась. Ну да, как воевать, так старый, а как за юной любовницей гоняться по городку с пистолетом, так натуральный вьюнош.

— Городок занимает подразделение турецкого спецназа, — доложила она негромко.

— Вот суки! — сказал генерал. — У тебя большие потери? Вывела всех? Молодчина… Сможешь выбить «Соколов Босфора»?

— Да, — сказала она, задержавшись с ответом всего на мгновение. Но генерал все равно заметил.

— Можешь, но не хочешь, — усмехнулся он. — Понимаю. Бережешь своих. Понимаю…

— Товарищ генерал! — подал голос из темноты старший лейтенант. — В штабе остались наши офицеры и обслуживающий персонал!

— Забудь! — буркнул генерал. — Стреляли спецбоеприпасами. Там… кто не сгорел, тот задохнулся. И вообще не лезь без разрешения к старшим по званию. Значит, так, госпожа штабс-капитан: отправил бы я вас в атаку, как на войне положено, да вы мне живые нужны… пока что. Да и патронов у вас на один короткий бой. Потому сидим и не высовываемся. Ждем! Вот-вот должно прибыть управление 17-й ДШБ, у них бойцов за три сотни, тогда и постреляем.

Она отошла в сторону и приказала всем возвращаться. В обычном порядке. И через минуту загремело! В грохоте отчетливо были слышны характерные рявки «реактивок».

Генерал появился рядом с ней, как будто видел в темноте лучше кошки.

— Я приказал не высовываться, — напомнил он с непонятным смешком. — Я — приказал. Что за стрельба?

— Отход разведгрупп в обычном порядке, — четко доложила она. — Предполагает максимальный урон снайперским огнем и отход до нанесения ответного минометного удара. Нас так учили, товарищ генерал.

Генерал помолчал. Видимо, выбирал линию поведения. Как она подозревала, решал, застрелить ее на месте или поблагодарить.

— Хорошо учили, правильно, — буркнул он в результате. — А то ходят по нашей земле, как у себя дома. Но берегите патроны.

— Патронов хватит, — серьезно сказала она. — «Спартак» не стреляет очередями. Один враг — один выстрел — один труп. Нас так учили.

На самом деле, конечно, случалось и очередями. Случалось всякое. Но за каждый случай она после боя откручивала виновному голову. Боезапас диверсанта — то, что унес на себе. Потому — один патрон на одного врага, и никак иначе.

Она нашла старшину, Катя нашла для Лены подходящую форму, чтоб спрятала голые коленки, что в темноте оказалось очень непростым делом. Парадная юбка хороша для парадов, для генеральского кабинета, а в лесу лучше «хамелеона» ничего нет. Ну, или хотя бы полевой формы штурмовиков. Лена быстро вникла в ситуацию и нашла при помощи Кати для своего генерала минимальный комплект выживания. Вообще она крутилась вокруг генерала с трогательной заботой, Зита даже умилилась. Ну, артистка!

Вернулись с высоты разведчики. Орлов коротко доложил: поднялись по склону, прикрываясь засветками от пожаров, и перестреляли «Соколов Босфора» в ближнем бою, как много раз делали на летних учениях. Полтора десятка. Полтора десятка спецназовцев в считанные минуты перебили охрану, уничтожили батарею ПВО, заблокировали штаб и перестреляли взвод охраны в военном городке. И сами погибли — тоже в считанные минуты. Зита в очередной раз отметила мощь современных средств уничтожения людей. Ночные прицелы, связь, переносные ракетные комплексы, автоматические гранатометы и крупнокалиберные пулеметы, снайперские винтовки, наконец, превратили небольшую группу диверсантов в страшную силу.