– Ну как? – возбужденно спросил он сестру на выходе. – Во фильм, да? Как она стреляла! Бах, бах! Олимпийская чемпионка!

И мысленно повторил, чтоб на забыть: «Снежана Михалкова-Усманова. Снежана». Фамилия и имя удивительной девочки, сыгравшей главную героиню. Он представил, как приезжает в Москву, идет по улице, случайно встречает ее – и у него сладко защемило сердце.

– Сильный фильм, – озабоченно сказала Зита. – Очень. Меня после него убьют.

Андрей посмотрел недоуменно. В последний месяц сестра уже не раз его удивляла взрослыми рассуждениями. Шесть лет, а как скажет – не сразу поймешь. Вот как сейчас.

– Над девочкой надругались носатые черноволосые парни, – объяснила она рассеянно, оглядываясь. – И убили. Потом главную героиню ударил клюшкой в лицо кто? По фильму – Ринат. Татарин, наверно. И в конце она стреляла в кого? По фильму – в Кунаева, Шеварднадзе, Рашидова, Алиева прежде всего. То есть в нерусских. В книге, кстати, вовсе не так. Специально поменяли. Это, Андрюша, называется «разжигание межнациональной ненависти». Качественное разжигание, гениальное. Еще и музыка за душу берет… Слышал, как пацаны на сеансе орали? А у нас во дворе только я грачка. Маленькая и беззащитная…

Она привставала на цыпочки и усиленно крутила головой, словно искала кого-то. Потом резко потащила Андрея вбок сквозь толпу выходящих из кинотеатра подростков, чуть присела – кудряшки стремительно метнулись туда-сюда – выпрямилась и припала к его руке.

– Андрюша, отведи меня домой, – слабым голосом попросила она. – Я, кажется, ногу подвернула.

Андрей сделал пару шагов и обернулся. Толпа на мгновение раздалась, и он увидел, как кто-то плавно падает на асфальт. И лицо у него почему-то – белое-белое. Потом он узнал его. Младший Мальцев.

– Андрюша, я стоять не могу, – жалобно попросила снизу Зита.

Он переборол любопытство, подхватил сестру под локоть и повел домой. За их спиной возбужденно зашумели, потом издалека донеслась сирена реанимобиля.

– Ну вот, из-за твоих каблуков самое интересное пропустим! – не выдержал он.

– Самое интересное уже произошло, – сказала девочка слабым голосом. – Не ругайся, Андрюша. Давай медленней пойдем. Мне легче, и ребята с нашего двора нагонят и расскажут, что там да как.

Он поворчал и зашагал еще медленней. И их действительно нагнали.

– Младшего Малька на пику посадили! – с удовольствием сообщил какой-то мальчишка.

– Кто?!

– А неизвестно! Я рядом шел, и он шел, и все шли, а он потом раз – побелел и упал! Молча! Болевой шок! Ему спицей в ногу как дали! В толпе! И не заметили, кто! Во дают!

Мальчишка с чего-то радостно заулыбался и убежал.

– Гады! – с чувством сказал Андрей. – Наверно, химмашевцы! Найти бы уродов и самих так! Верно?

Зита не ответила. Она с каменно неподвижным лицом смотрела вперед. Там несколько взрослых парней расспрашивали мальчишек о том, что случилось. И среди них – старший Мальцев, здоровенный парень в полицейской форме.

– А если он найдет, то убьет! – злорадно сказал Андрей. – И ему ничего за это не будет! А знаешь, почему? Не знаешь, вы это в пятом будете проходить! В России – безусловная правота полицейских! Они всегда правы, потому что нас защищают! И еще у них оружие! Найдет и как даст из «зубра»!

– Ничего не будет, – задумчиво повторила Зита. – У них оружие…

Андрей почему-то забеспокоился.

– Э, ты о чем думаешь? – подозрительно спросил он.

– О чем? – очнулась Зита. – А… Ни о чем. Честно. Просто мне кажется, что сегодня я что-то сделала не так. Сильно не так. Вроде и вариантов других не было, а сердце почему-то щемит. Как будто я ошиблась. Или свернула не туда…

И она снова бросила ничего не выражающий взгляд на старшего Мальцева. Андрей невольно поежился.

-=-=-

Она дождалась, когда ванная окажется свободной, быстренько переоделась там в ночное и забралась под одеяло. Своей комнаты нет, приходилось вот так: переодеваться в ванной, спать на надувном матрасе в углу проходной комнаты. Не очень удобно: телевизор полночи в ухо бубнит, по ногам ходят, родители над головой ругаются – но и не страшно. А вот что страшно…

«Мзиури». Запал прадеду в память девчоночий ансамбль, крепко запал. Настолько, что помнит теперь Зита про них все. Много думала о них и сделала вывод: нужно успевать жить! У девчонок из «Мзиури» было удивительное детство: были возможности, был талант, безграничные силы юности – и они воспользовались шансом! Так и у нее – то же самое! Память прадеда в полном распоряжении, весь его огромный жизненный опыт! Ну и что, что память о прошлом? Жизненный опыт не устаревает, люди в целом те же самые! Надо пользоваться, потому что преимущество – пока маленькая. Станет взрослой – сравняется со всеми. Кстати, точь-в-точь как «Мзиури». Выросли, и кем они стали? По сравнению с детством – никем. Ну, актрисы, ну, певицы, врачи и телеведущие… там, в Грузии. Где всех жителей – на один хороший миллионник. А в детстве по империи гремели. Следовательно, надо успевать жить здесь и сейчас. Чтоб потом не плакать об упущенных возможностях. Надо, а как? В стране жуткий национализм, а она – нерусская! Не дадут! Не, в семье она устроилась неплохо, исправила ошибку прадеда, но всю жизнь в квартире не просидишь.

Прошел мимо нее в свою комнату Андрей. Она помахала ладошкой ему вслед. Отвернулся, сделал вид, что не заметил, но она-то знает – ему приятно внимание сестренки. Ничего, вода камень точит. Потихоньку-полегоньку привыкнет к взаимной заботе и вниманию, и будут в семье совет да любовь.

Вышел из ванной и побрел в спальню отец. Вопросительно вскинула брови – ты как? Он отмахнулся – ничего, мол, жить можно. Отец – взрослый, с ним проще. Он уже испытал и одиночество, и равнодушие, и предательство жены. Внимание и заботу дочки ценит теперь дороже последней воды в пустыне. Между ними как будто протянулась постоянная теплая нить, по которой скользят ласковые весточки. Сегодня он действительно ничего, может жить. Будь иначе, она бы давно подскочила и побежала утешать.

Мама зыркнула из кухни недовольно и ревниво. Ну не нравится ей, что младшая перетянула на себя внимание мужчин! А нефиг стервозничать на пустом месте! Зита не удержалась, скорчила ей тупую рожу. О, подпрыгнула и засверкала глазами! Ну до чего эмоциональная женщина! Уже веселее жить. Она спрятала улыбку под одеялом и отвернулась к стенке.

Не, как в многонациональной России выросла гидра великодержавного, как говорится, шовинизма, в целом понятно. Прадед в свое время об этом размышлял. Так могло случиться, только если кто-то возжелал прийти к власти со стороны. Логика простая: чтоб прийти к власти, нужна сила, а где ее взять? Опереться на народ? Народ, конечно, всегда недоволен, но этого мало, нужна организация. Только власть после семнадцатого года сделала выводы и любые организации с тех пор давит жестоко. Организации давит, силовиков подкупает. Так что выбора у претендентов на власть по сути не было. Воспользовались подходящим моментом и выпустили на свободу темную силу. Национализму организация не очень нужна, он сам по себе страшен. Спасай Россию, бей жидов. А также кавказцев, татар, среднеазиатов… Ударили, спасли. Заодно снесли власть. Кровавое, наверно, было время. Андрюшка говорит – революция. Ну, с революцией понятно, теперь у власти тиран, в стране социализм, вернее, национал-социализм – ничего другого на смену дурному капитализму прийти не могло в принципе. При том уровне забитости населения – или продолжать в том же духе, но тогда неизбежно крайнее ослабление и поглощение соседями – или обновление нации на волне новой идеи. А какая идея самая понятная, самая близкая для нации? Национализм. В русском варианте – германский национал-социализм времен Гитлера. Тут тебе и элементы социализма, о котором русские вспоминают с ностальгией, и порядок, который орднунг, о котором тоже русские мечтают со времен Рюрика. Довеском – в народных низах образ Третьего рейха пользовался немалой симпатией даже в советские времена, большое спасибо Ляндресу с Лиозновой. Так что как докатились до нациогнал-социализма – понятно. Что непонятно – как ей жить?! И даже мыслей в голову никаких не приходит. А ведь скоро в школу. Больше от мира в квартире не спрячешься. Вот же угораздило. Она, сколько ни крутила головой, больше нерусских во дворе не заметила. Ей что, одной за весь Кавказ отдуваться? А ведь ей так мало надо для счастья.