-- Пошли, -- сказал он, грустно хлюпая носом, -- надо сваливать отсюда, пока еще кто-нибудь не появился.

  Мы поплелись на Грузинскую, сели в нашу "тигверу", которая показалась нам самой милой, родной и безобидной машиной в мире, и покатили дальше.

  По дороге мы молча причащались водкой. Странно все получалось, выходило, что камены никуда не делись, что они здесь в городе выставляют посты и устраивают засады.

  -- Расскажи, как это ты сделал? - попросил Леха.

  -- Не знаю... -- признался я, тупо глядя на разрушенные высотки.

  Откуда-то сверху лилась, блестя на солнце, вода. В другом месте в небо била струя огня. За квартал до нас рухнуло здание, затянув окрестности клубами пыли.

  -- Ну да... -- не поверил он. - Козлик вознесся, а ты ни сном, ни духом! Так не бывает! И эти твои раны... -- Леха с усмешкой кивнул на мое левое плечо.

  Только тогда я обнаружил, что в действительности ранен. Но рана уже затягивалась, а кровь, которой был залит бок, исчезала на глаза. Даже дырка в ткани куртки чудесным образом пропала. Самое интересное заключалось в том, что я не чувствовал себя раненым. Ощущения были примерно такими же, как после визита Виктора Ханыкова, когда но пытался меня убить.

  Я осторожно поднял руку и пошевелил -- ничего не болело и не скрипело, а главное функционировало, как и прежде, даже лучше.

  -- Наверное, это бабон... -- предположил я грустно.

  -- Сегодня среда, -- усмехнувшись, напомнил Леха, ловко объезжая очередной подбиты БМД.

  Ее пушечка безвольно смотрела в небо, а башенка была вздыблена по краям. Похоже было, что удар нанесли с воздуха.

  -- Ну и что, получается, что бабон теперь действует круглосуточный.

  -- Хочешь сказать, что мы в бабоне? Все может быть, все может быть, -- с подозрением в голосе согласился Леха. - А это что по-твоему? - он ткнул мне в лица располосованной от локтя до плеча правой рукой.

  -- Надо перевязать, -- забеспокоился я.

  -- Никакой это не бабон, -- веско пояснил Леха. - Откуда?! От верблюда?! Не реальность, а какой-то кавардак!

  После своего ранения в Средней Азии, когда его приняли за убитого и едва не зарезали на операционном столе, Леха абсолютно наплевательски относился к своему здоровью.

  -- А что тогда? - удивился я.

  -- Черт его знает... Но не бабон точно! Меня ранило, когда я выпрыгнул из машины... А до этого ничего не происходило... -- он замолчал, с подозрением уставившись на меня. - Признавайся, где был и что делал!

  -- Ты хочешь сказать, что я защитил тебя каким-то чудесным образом?

  -- И не только меня, -- уточнил Леха, - машину тоже. -- После сегодняшней переделки она цела целехонька. - Он любовно потрогал руль. -- Ну почти цела, -- поправился он после моего скептического взгляда.

  -- Нет. Не может быть... -- сказал я, вспоминая приключение на звездолете "Аббел-085".

  После таких встрясок понимаешь, что в жизни от тебя самого мало что зависит, что жизнь - это закономерная случайность, вечный парадокс в квадрате.

  -- Рассказывай! -- потребовал Леха, останавливая "тигверу".

  -- Ладно, -- сказал я, опасаясь, что мы застрянем здесь до второго пришествия. - У меня дар...

  -- Какой дар?! - возмутился Леха, резко поворачиваясь ко мне. - Какой, к черту, дар!!!

  -- ...Помнишь комиссара Ё-моё?..

  -- Еще бы! -- Леха выказывал полное пренебрежение к моим словам - мол, что еще я могу сообщить об этом типе?!

  -- Он еще таскал меня в этих бабонах...

  -- Ладно тебе... -- смутился Леха, решив, что я вернулся в старому разговору, - ну таскал, так таскал.

  Я бы мог рассказать ему в качестве примера о звездолете "Абелл-85" или о Викторе Ханыкове, который приходил меня убивать, но не стал - слишком длинно и неинтересно, и главное - никто не поверит, потому что мы привыкли, что чудеса - это сказки для детишек, а во взрослой жизни ничего подобного не происходит.

  -- На Земле мы нарвались на цекулов...

  -- Не может быть! - оживился он из чисто спортивного интереса, ведь живых цекулов никто не видел, мертвых - тоже .

  -- Может, -- вздохнул я. - Может!..

  -- А дальше?! -- потребовал он.

  -- ...Оказалось, что я тоже цекул...

  -- Врешь!!! - подпрыгнул Леха, забыв о своем ранении.

  -- В общем... -- для эффекта я помолчал секунду, -- они наградили меня кое-чем.

  -- Награждают только триппером, -- со знанием дела напомнил Леха.

  -- Ну да... -- согласился я. - Но в данном случае - альдабе...

  -- Здорово!!! - опешил Леха. В его голосе прозвучала зависть. - Альдабе!.. А-а-а... -- углы его рта опустились. -- Мечта всей моей жизни! Жаль, что меня с вами не было - вдруг я тоже цекул?! Скажи, я цекул? Это можно определить?! А?

  -- Ладно тебе, -- сказал я, -- нечему гордиться.

  В принципе, я мог попросить его снять штаны - вдруг у Лехи на самом интересном месте карта звездного неба, но, разумеется, не стал этого делать. Бессмысленно - цекулы не бывают такими легкомысленными и любвеобильными. Они люди серьезные, даже деньги у нас с Ё-моё не постеснялись стырить.

  -- Нет... -- с тоской произнес Леха. - Ты не понимаешь, что цекулы, это... это... Даже жениться не надо!

  -- Дурак, -- сказал я. -- Такие же люди, как и мы.

  Я хотел добавить, что им не чужды любые человеческие пороки, но промолчал.

  -- Такие же, -- согласился он, морщась, потому что задел рукой за сидение, -- только очень и очень продвинутые.

  -- Это точно, -- согласился я. - Давай сюда руку.

  -- В смысле технологий, биологии и энергетики! - распалялся Леха. - А так ты сам ничего не знаешь?!

  -- А ты знаешь?! - парировал я, возясь с его раной.

  -- Я? - удивился он. -- Я все знаю! Вечно мне не везет!

  -- Трепло! - сказал я.

  -- Это не диагноз! - радостно завопил он.

  -- Тихо!

  Мы огляделись: Грузинская была пуста, словно здесь никто и не жил. Только где-то на параллельной улице довольно урчала машина, да еще дальше прозвучали два одиночных выстрела. Надо было убираться подальше - неровен час снова выплывет очередной "гирвас" или что-нибудь похуже.

  Стоило мне наложить ладонь на Лехину руку, как рана стала затягиваться, а ткань свитера, в котором был Леха, сама собой восстановилась. Я снова не поверил своим глазам. Все это попахивало мистикой, которую я не то чтобы не уважал, а в которой просто не разбирался.

  -- Тебе больно? -- подергал я его за руку.

  -- Верую, -- дурашливо воскликнул Леха, рассматривая свою руку. Он, как и я, покрутил ею в воздухе. - Верую! Будешь моим личным врачом! Нет, лучше попом! Альдабе! Альдабе!!! Как я тебе завидую!!!

  -- Поехали! - ткнул я его в плечо. - Поехали... Трепло!

  Только тогда я действительно поверил, что меня наградили альдабе и в качестве приложения к нему - чоппером. Но Лехе нельзя было всего рассказывать. Впрочем, он был далеко не дураком и в общих чертах все сообразил сам: что друг его чем-то таким награжден, что делало наше путешествие вполне безопасным и даже комфортным.

  Дом мирового правительства на набережной Невы-Москвы-реки сгорел - осталась одна коробка с закопченными окнами. Зато здание Мэрии, напротив, уцелело. Над ним развивался огромный бело-лазарево-алый флаг. Территория вокруг была заплетена колючей проволокой, а огневые точки были обложены мешками с землей. Две врытые в землю БМД нацелили свои пушки в сторону Грузинской и еще две в сторону Краснопресненской набережной. В небе барражировал три "титана" и полицейский "гирвас". Где же вы были раньше, подумал я, когда меня с Лехой убивали?

  Нас остановили и проверили документы.

  -- До центра не доедете, -- заявил лейтенант-десантник, -- бляха-муха!

  -- Хочешь выпить? - предложил я. - Только закуски нет.