В свою очередь Леха захихикал, как какой-нибудь перепившийся кровью хлыст.

— Пенсию себе зарабатывает!.. Хи-хи-хи…

— Ребята, хотите я сбегаю за пивком? — предложил Забирковичус, похлопав по карману с деньгами.

— Не-не-не… — дружно произнесли мы с Лехой. — У нас задание…

Во-первых, мы знали, что если он начинал, то не останавливался, а во-вторых, за казенные деньги надо отчитываться.

— Слышал я о нем. Что это за задание, где людям рожи бьют? А? — и теперь уже по-настоящему засмеялся довольный собственной шуткой. — В общем, с меня магарыч, как только освободитесь.

На наши голоса в коридор выглянула Таня Малыш, и все сразу замолчали, сделав вид, что у нас с ней какие-то странные взаимоотношения. Вот что значит мужская солидарность, поразился я. Она выглядела расстроенной.

— Ты почему вчера не пришел?

— Представь себе, встретил приятелей…

О существовании Лавровой она, к счастью, ничего не знала.

— Оно и видно, — перебила она меня, намекая на лицо и руки, усыпанные красными пятнами. — Ты что краснухой заболел?

— Это у меня аллергия на грибы, — ответил я, роясь в карманах шорт, — поэтому я и прийти не мог.

При виде Тани Малыш у меня возникало чисто рефлекторное движение руки в карман шорт, потому что она, как папуаска, любила подарки. Я даже ловил себя на том, что и другие женщины вызывают такую же реакцию. Но на этот раз я опростоволосился, потому что ничего не захватил для нее. Выручил как всегда Леха. Он что-то сунул мне в руку, и, я рискуя быть обвиненным в равнодушии, протянул это 'что-то' Тане. Оказывается — цветастую пачку ее любимых презервативов с пупырышками.

— Тьфу ты! — воскликнул я и развернулся, чтобы разобраться с Лехой, но его и Забирковичуса уже дух простыл. То-то они, наверное, хихикают за углом, не успел подумать я, как она уже висела у меня на шее и что-то шептала в ухо. Ее глаза чуть не вызвали у меня рвотный рефлекс. К тому же от нее пахло чем-то, что я физически не переносил, а дивная талия богини уже не вызывала во мне соответствующей реакции.

— Ладно… — сказал я, отцепляя ее руки от моей шеи. — Пойдем к тебе, что ли?..

— Я сейчас не могу… — затараторила она. — Мне еще надо проверить статью Лидии Павловны. А потом — совещание у главного, я должна обобщить материалы по теме 'кальпа', и…

— Какой 'кальпы'? — спросил я.

— Так… э-э-э… у нас будет обсуждение стратегии…

— Что такое 'кальпа'? — я начал терять терпение.

Если бы она меня лучше знала, то не тянула бы резину.

— Вообще-то, в переводе с индуистского это 'порядок', 'закон'… Лука чего-то там раскопал… Но я тебе ничего не говорила… — испугалась она.

— Дай почитать, — попросил я.

— Лука меня убьет… — голосом покойника произнесла она.

— Не убьет, — заверил я. — Он не узнает.

— Лука не узнает?! — удивилась она.

Конечно, она знала, что Лука все равно узнает, потому что иначе бы Лука не был бы Лукой. Но все это относилось к издержкам нашей профессии, и она все понимала.

— На пять минут… — попросил я, рассматривая ее так пристально, что она как всегда растерялась.

— А Лука?.. — спросила она.

— Ну что Лука?! — взорвался я. — Лука умоется!

— Ты меня используешь? — спросила она с наивностью дурочки.

У нее была одна замечательная привычка разгуливать у себя дома голышом, что могло быть оправдано лишь жарким климатом. Признаюсь, что когда я с ней жил, мне это страшно нравилось.

— А ты? — спросил я. — Думаешь, мне легко с тобой? — Единственное, что я сделал, жалея ее, не добавил слово 'спать'. Что в общем-то было правдой.

— Ну ты и фрукт! — изумилась она.

— Не хочешь, — сказал я безразличным тоном, — не надо, — и сделал шаг, чтобы уйти.

То ли я медленно отступал, то ли потерял сноровку. Она загородила мне дорогу и крепко схватила за руку.

— Хорошо, — решилась она. — Но только на пять минут, потом пойдешь ко мне и будешь ждать, а я приду в три.

— Ладно, — согласился я, потирая следы от ее ногтей, — буду ждать.

Оглядываясь, как шпион, она вынесла мне папку со злополучными документами. Я пошел в общественный туалет, нашел пустую кабинку и оккупировал стульчак. В папке оказался отчет о катастрофе самолета в Севастополе, из которого следовало, что при заходе на посадку из облачности на высоте двухсот метров вынырнул пресловутый 'стержень', то бишь 'шнек' и пересек траекторию самолета. Летчик испугался и потянул ручку на себя. Возник эффект вибрации крыльев — фластер. В результате перегрузки машина не выдержала. Погибли все члены штаба черноморского флота. Я еще подумал, что такие катастрофы просто так не случаются, и посмотрел на дату вылета. В ней значился вчерашний день. Единственный летчик Севостьянов, который чудом остался живым, несмотря на то, что находился в состоянии транса, сообщил спасателям, что город был захвачен инопланетянами. Дальше прилагалась писулька мелким подчерком, несомненно, принадлежащая кому-то из правительства, и, очевидно, выкраденная Лукой из какого-нибудь высокого кабинета: 'Ввиду стратегической важности города, в него срочно направлены группы спецназа, в том числе и подразделение группы 'кальпа' — для координации действий военных и оценки ситуации'. Черт, подумал я, это сообщение мне ни о чем не говорило. Если это просто очередные 'чистильщики', то ничего нового я не узнал. Кажется, человек из мэрии говорил о группе внесудебного исполнения. А у Луки об этом ни строчки. Однако на втором листе бумаги я прочитал следующие наброски: 'Группа 'кальпа' работает по проекту 'черные люди'. Прикрытие — легенда о людях в черном. Узнать с какого времени? Кто командир? Состав? И какие задачи ставятся перед группой? Выходило, что проект 'черные люди' не досужие вымыслы полиции. Кое-какой информацией они все-таки располагали. Но блондинка меньше всего походила на черного человека. Может быть, она была посредником? — подумал я. И что такое проект 'черные люди'? Не много накопал Лука. Не больше, чем мы с Лехой. Но у него не было планшетника. Это нам зачтется, если мы с Лехой провалим дело, обрадовался я.

— Сператов, где ты? — услышал я взволнованный голос Тани Малыш.

Она ворвалась в кабинку, демонстративно сунула мне в руку ключи от квартиры, забрала папку и ушла, вильнув на прощание мальчишечьим задом. Я посидел еще немного, обдумывая ситуацию, но ни к чему путному не пришел. Слишком мало у меня было информации. Я просидел бы и дольше, но услышав в левом ухе хихиканье Лехи: 'Ку-ку… ку-ку… раз, два, три, четыре, пять, я иду искать', спустил воду в унитазе и покинул кабинку. Наверное, он решил, что мы с ней занимались любовью прямо в туалете, потому что столкнувшись со мной лоб в лоб, демонстративно заглянул в кабинку и изобразил на лице недоумение.

— Ты что, стал моралистом? — ехидно спросил я.

— Дежавю, — поджал он губы.

— И у меня тоже.

— А мне интересно, как это делается в таких условиях, — заявил он, покрутив своим маленьким носом.

— И ты ревнуешь?! — догадался я, намекая на презервативы, которые он сунул мне в руку.

— Ну вот еще! — проворчал он.

Правый, чуть косивший глаз с камерой смешно уставился на меня. Несомненно, Леха записывал и эту сцену. Мазохист несчастный.

— Мы идем в Смольный или нет? — спросил я.

— Зачем? — удивился он, еще больше выпучивая глаза, которые светились неискоренимым весельем.

— Чтобы узнать, что такое группа 'кальпа'.

— А что ты делал здесь? — удивился он.

— Думал! — ответил я.

— А… — ерничал он дальше, — а я думал…

— Я тоже вначале думал, а потом бросил…

В этот момент в туалет вошел Алфен, на ходу расстегивая ширинку. Увидев нас, он так же рефлекторно ее застегнул.

— Вот они, мои орлы! — бодро воскликнул он. — Какие у нас планы?

Год назад он решил отделиться от народа, построив в своем кабинете туалетную кабинку. Это было актом нарушения демократии. Кто-то донес на него. Власти понимали все буквально. Какой-то там пункт борьбы за чистоту нравов. Он самолично разнес апартаменты вдребезги, а унитаз выбросил во двор. Он до сих про лежит там с прошлого сезона дождей. Месяца три главный с подозрением смотрел на каждого входящего в его кабинет. Доносчика так и не нашли. Зато в общественном туалете стало чище и появился дезодоратор воздуха. Мы с Лехой долго ломали голову и пришли к выводу, что доносчиком мог быть только Лука — наш правдолюб и борец за идею. Недаром он пил одно молоко. Но если мы догадались, то Алфену сам Бог велел, однако их взаимоотношения не перетерпели заметных изменений.