– Поросенок вот-вот будет готов…
«Почему все так смотрят, словно у меня на лбу печать вора», – еще раз удивился Натабура, крутя головой.
– Не забудь еще, только теплой! – приказал андзица, постучав по пустому кувшину и одновременно вытирая пот, который струился у него по шее и лбу. – Ну что? Клянусь, такого ты не ел у себя в деревне, – облизнувшись, андзица пододвинул чашку с рисовыми колобками и чашку с перцовым соусом.
Натабура, который последние сутки ничего не ел, кроме лесных ягод, оставался сухим и натянутым, как тетива. Андзица уверенно обмакнул колобок и отправил его в рот, сладко причмокивая, и Натабура, поглядывая на него, нехотя сделал то же самое.
– Вай-вай-вай… вкусно как! – Язык андзица работал как лопата, а зубы как жернова.
Должно быть, действительно было вкусно. Несмотря на зубную боль, Натабура взял хаси и невольно подумал, что ими легко пробить горло андзица, а потом с подозрением принюхался к еде – пахло тухлыми яйцами. Он еще раз с недоумением принюхался – точно, тухлыми яйцами. Есть расхотелось. Вернее, хотелось, но можно было прожить и без этого. Однако здравый смысл подсказывал, что стоит перекусить и что от пары кусочков рыбного салата со странным названием «кыш-кыш», даже с отталкивающим запахом тухлых яиц, ничего плохого не будет. Как его ест андзица? Но он к «кыш-кыш» еще не притронулся, а с плохо скрываемым любопытством наблюдал за Натабурой. В довершение всего в коридоре мелькнули встревоженные глаза зеленоглазой.
Спас же его Афра: он давно пускал слюни, сидя рядом со столом, а потом ударил по нему шершавой лапой: «Бум!!!»
Содержимое блюд подскочило и, казалось, целую кокой кувыркалось в воздухе, а потом выплеснулось на шелковое хаори с капюшоном и на черные же гама андзица. Андзица подскочил. От выпитого его слегка качнуло. Он оперся о стену. Глаза вылезли из орбит.
– Хозяин!!!
Если с первого этажа до этого доносился говор толпы, то теперь наступила мертвая тишина.
– Хозяин!!! – Казалось, андзица задохнется от гнева. Лицо его стало красным, как помидор. Огромный нос разбух до невероятных размеров. А мэсаки в углах глаз делала взгляд очень свирепым.
Перила и лестница заколыхались под тушей харчевника Мурмакаса. Следом бежали вооруженные чем попало слуги. Но, увидев, что Натабура как сидел, так и сидит, а андзица всего-навсего лишь облит соусом и виной всему собака, пятясь и клянясь, удалились, не желая быть свидетелями позора андзица.
Мурмакас заохал. Он призывал всех Богов в свидетели, что отчистит одежду до небесной чистоты.
– Ты хочешь, сказать, что сделаешь ее голубой?! – удивился андзица и успокоился, краска отлила с его лица, а большой нос приобрел прежние формы.
– Нет-нет, я хотел сказать, что она будет чистой, как самое черное небо, – нашелся харчевник, серея от страха и стараясь не глядеть на андзицу.
– В таком случае я должен проследить за процессом, а потом, – он повернулся к Натабуре, храня на лице смесь ехидства, злости и глупой прозорливости, – мы съедим поросенка, а ты нам все оплатишь, – ткнул он пальцем в жирную грудь харчевника, который понял, что легко отделался, и пообещал:
– А девчонку я накажу!
– Как, разве она не твоя племянница?
Мурмакас поспешил откреститься:
– Таких племянниц следует отправлять в увеселительные дома.
– Правильно! – захохотал андзица, обнимая харчевника и повисая на нем. – Это меняет дело. Даже очень… Станем родственниками… Жди меня здесь… – бросил Натабуре, – жди… – И ушел чиститься.
Он сделал вид, что забыл об Афра, полагая, что разделается с ним после. Все-все войдет в счет, весело думал андзица, вышагивая за хозяином заведения, и пес в том числе. Посажу на цепь и буду кормить одной похлебкой.
* * *
– Бежим! – Она схватила его за рукав и потащила за собой.
Волосы у нее были темно-темно-рыжими, словно благородная медь с золотом, а кожа гладкая, как иноземный бархат.
Темно-зеленый занавес плюща колыхнулся в такт их движениям. Зубная боль мгновенно прошла, словно не бывало.
– Куда? – Натабура едва избежал столкновения с перегородкой – так стремительна была зеленоглазая девушка.
За мгновение до этого он был занят тем, что не давал Афра сожрать рассыпанное и растоптанное содержимое чашек. Он уже почти догадался. Почти понял, в чем дело, и ситуация даже забавляла: пуститься на такие ухищрения, и ради чего? Нет, это даже смешно!
– Ты ел? – спросила она на бегу, как-то странно глянув на него и бесшумно скользя в своих соломенных дзори. По сравнению с ней Афра, цокающий когтями по доскам, казался воплощением духа ночи.
Они как раз миновали череду балконов, веранду и попали в жилую часть дома, судя по всему, пустую – слишком много посетителей пришло в этот вечер.
– Я голоден, как сто волков! А потом – как это можно было есть?! Конечно нет! А… это ты?!! – догадался он.
– Я… – блеснула она улыбкой – озорной, неподкупной. – Обещаю, что в скором времени накормлю тебя с царского стола.
– А вот он, кажется, что-то слизнул. – Натабура с беспокойством оглянулся на Афра, который нехотя плелся следом. Морда пса выражала крайнюю степень разочарования: не дать сожрать такую вкуснятину мог только самый жестокий и вредный хозяин. Уйду, решил Афра, уйду. Буду бродяжничать. И вообще!..
– На собак это не действует, – быстро сказала девушка, уверенно ведя его по каким-то переходам и лестницам на третий этаж, где сквозь окна он видел то мерцающую в ночи реку Черная Нита, то черную же громаду цитадели Карамора, затмевающую полнеба.
– Нас хотели отравить? Кими мо, ками дзо! А ты мне подсунула тухлые яйца?! – уверенно сообщил он ей.
У него было такое ощущение, что он готов принять из ее рук любой яд.
– Нет! – Она обернулась, и в темноте узкой крученой лестницы ее глаза блеснули, как две смешливые льдинки. – Не так, – качнула голову набок. – Из тебя хотели сделать охрану Субэоса – карабида!
– Кто такие карабиды? Кими мо, ками дзо! – Он сделал вид, что безмерно счастлив, хотя и не подозревал ни о чем подобном.
– Ты что, с луны свалился?! – От удивления девушка остановилась и шутливо притопнула ногой, да так, что ступенька издала долгий скрипучий звук, который разнесся по всему дому и от которого мог проснуться и мертвый. – Это даже хуже, чем быть убитым!
В ее словах прозвучало неподдельное возмущение. «Похоже, жители Думкидаё настроены против жуков», – подумал Натабура.
Из двери напротив выглянуло лицо прислуги.
– Я еще сплю! Мне всю ночь работать!
– Не волнуйся, дорогая, не волнуйся, мы уходим, – смущенно пообещала девушка.
– Я, между прочим, из страны Нихон, – объяснил Натабура, когда они отошли.
– Нихон?! – Это ее потрясло больше всего. – Нихон… – мечтательно произнесла она. – Я знаю об этой стране, вернее, слышала в древних сказаниях, которые передают старики.
– Звучит как сказка. А куда мы бежим? – спросил он, приноравливаясь в ее быстрому шагу.
– Подальше…
– Мне нужно в Карамора. – Натабура остановился.
– Да знаю я! Знаю! – Она обернулась и посмотрела так, что у него сладко-сладко екнуло сердце. – Хозяин все уши прожужжал. Это ты убил начальника дворцовой стражи цитадели? – И опять ее светлые глаза сотворили с ним то, о чем он еще не имел понятия, и опыта по этой части у него не было. Он почему-то подумал о зеленоглазой из племени ёми – но как-то смутно, неопределенно, словно она стала давним сном, от которого тоскливо щемит в груди.
«Может быть, я снова влюбился», – подумал он и спросил:
– Кого?.. – Глаза выдали его с головой, он покраснел.
– Ну, тономори…
– Я… – нехотя признался Натабура.
– Отлично! Ты сделал доброе дело! Постой! А как тебе это удалось? – Она снова так резко остановилась, что он, задумавшись, ткнулся подбородком в ее плечо. Кожа у нее была подобна шелку. А пахла – он не находил слов.