- У них всем заправляет Лебедев. –сказал Шрам, дуя на кофе. –Головастый мужик. Сказал после обследования, что я… ну, в общем… болен… и скоро умру. С каждым выбросом нервная система постепенно высасывается Зоной и всё такое прочее. Так что жить мне остаётся с гулькин нос. Вот Лебедев предложил мне и себя спасти, и им послужить. Совместить, так сказать приятное с полезным.

-В смысле?

-В смысле - отыскать тех, кто виновен в Большом выбросе, и прекратить их безответственные хождения к Саркофагу. Тогда мои приступы прекратятся.

Да, вот это похоже на Лебедева, подумал я, очень похоже. Подменять логичное объяснение мистической невнятицей – это он любит.

-Вкусно. –сказал Шрам. -Чёрт знает, сколько не пил хорошего кофе. Всё больше хлебаю растворимую гадость.

Он встал и принялся собираться: –Короче, номер своего ПДА я тебе оставил. Когда о Стрелке прослышишь – сообщи и тогда можешь считать меня своим должником. Услуга за услугу.

-А почему я о нём прослышу?

-Потому. –исчерпывающе объяснил Шрам. –Он полезет к Саркофагу. Непременно полезет. Уверен, его интересует Монолит. А ты ведь, как я понял, живешь прямо там, в четвёртом блоке?

Я кивнул: -Хорошо. Сообщу.

Но связываться со Шрамом не пришлось. Как потом мне рассказали, он преследовал Стрелка по всей Зоне, то отставая, то буквально наступая тому на пятки. Но настиг только у самого Саркофага. В то утро, заслышав пальбу, я вышел на свою наблюдательную площадку на углу «четвёрки» ЧАЭС. Подстроив резкость бинокля, сразу же разглядел Стрелка. Он нёсся по виадуку теплотрассы аккурат в моём направлении. Красиво двигался, я невольно загляделся. Все голливудские боевики, вместе взятые, померкли перед этим божественным зрелищем. Стрелок бежал размеренно и ловко, четкими движениями уклоняясь от обломков бетона, выбитых гранатами и от трассирующих пуль, выпущенных по нему снизу. Несколько раз, не оглядываясь, бросал назад через плечо дымовые шашки, опускался на колено, посылал врагам короткую очередь и снова устремлялся вперёд. Чем ближе он оказывался к Саркофагу, тем яснее было видно окутывавшее фигуру мерцающее голубоватое сияние. Ай да супермен! Ведь раздобыл же где-то защиту! Любопытно, кто же сконструировал для него генератор предохранительного поля?

Шрам большим грязным комом обрушился следом за Стрелком с крыши на виадук, тут же вскочил и, по-носорожьи врезаясь в ящики, метнулся за преследуемым. Хотя я не мог слышать голосов, всё же почудилось, что его многоэтажный мат покрывает даже трескотню автоматных очередей. Шрам добрался до поворота, шлёпнулся на груду старых досок и выставил толстый ствол какого-то оружия. Сухо треснуло, синий луч кольнул в спину Стрелка. Надо же, электромагнитная гаусс-винтовка у Шрама! Стрелок впервые за всё время споткнулся. Ещё гаусс-выстрел. Ещё. Ещё. Голубоватое свечение вокруг Стрелка померкло - предохранительное поле было разрушено. Стрелок отпустил поручни лестницы, медленно повалился на спину.

Шрам бросился к нему и…

…и тут начался выброс. Нет, начался большой выброс. Нет, даже так: начался Очень Большой Выброс.

Железнодорожная станция. Если бы мне был нужен недорогой хабар, за которым охотятся начинающие сталкеры - всякие там капли, вертячки и огненные шары - то здесь вполне можно было бы отыскать пару десятков. Валяются прямо на асфальте у гаража. Странно, аномалий вроде бы поблизости нет. Общепринятыми, протоптанными общественностью путями по станции не хожу. Взять, к примеру, вон те бетонные ступеньки, ведущие на перрон. Там на меня накатывает широкоэкранная цветная галлюцинация. Будто взмываю над станцией и с высоты птичьего полёта вижу подбитый горящий вертолёт, мечущиеся среди хлама и лома фигурки в оранжевых комбинезонах и с автоматами. Потом всё проходит и меня плавно отпускает. Но всякий раз смотреть такое до отвращения реалистичное кино - э-э-э, коллеги, увольте! Можно ещё протопать в обход, по рельсам, но слишком уж там людно (и мутантно… гм…), отвык от массовых шествий при моём отшельническом-то образе жизни.

Я прошёл левым краем у самых гаражных ворот и свернул к заросшему черной полынью ангару. Самый спокойный маршрут пролегает именно через него. Излучение внутри такое жёсткое, что счётчики Гейгера впадают в буйное помешательство. Поэтому кроме меня никто в здравом уме туда не сунется. Ни человек, ни даже монстр.

В ангаре присел отдохнуть, съесть один из купленных в Баре «100 рентген» бутербродов с ветчиной. Радиация приятно согревала, даже начало клонить в сон. Это, надо понимать, старость подкрадывается, да? Хотя-а… Организму видней, особенно моему. Раз требует - уступим. Расстегнул пальто, прислонился спиной к древнему вентилятору, продремал в блаженном тепле минуток пятнадцать. Однако долго рассиживаться не приходилось, дома спать буду, на ЧАЭС. Поднялся, с сожалением застегнулся и вышел на стройплощадку. А, ч-чёрт, ноги сломать можно! Интересно есть ли ещё где-нибудь в мире такой беспорядок у строителей? Или только наши всё разбрасывают самым невообразимым образом? Хаос!

На ящике наличествует старая толстая крыса и жуёт что-то белое. С тревогой покосилась. Да не буду ничего отбирать, обедай себе спокойно, бабуся. Вообще, по-моему, о крысах Зоны сложено уж чересчур много совершенно незаслуженных ими клеветнических легенд. Нет, конечно, встречаются среди них отдельные крайне неприятные особи. Как, впрочем, и среди людей. «Мы с тобой одной крови…» Когда обезумевшие крысиные стаи идут волной, тоже лучше не вырисовываться перед ними. Как, впрочем, и перед обезумевшей от страха человеческой толпой. Но в целом крысы - вполне нейтральные грызуны. Сидит вот ветеран Зоны, мирно подкрепляется. Сиди-сиди, млекопитающее, приятного аппетита.

Ого! Чего только у нас не увидишь! Кто-то закончил свои дни у тележки подъемного крана… Эти черно-бурые ошметья дней десять-пятнадцать назад были одеждой. И человеческим телом – тоже. На работу внезапно родившейся аномалии не похоже. Мутант? Какой? Не представляю, зачем и кто бы так мог уделать беднягу. Ведь явно же не охотился ради пропитания: жертва буквально превращена в неопознаваемый фарш и раскидана в радиусе трёх метров. Да-а, быстро и основательно мы в Зоне черствеем. Осмотрел место, где так жутко оборвалась чья-то жизнь, кратко посочувствовал – и дальше. Однако, если уж на то пошло, что тут можно поделать? Какой прок от заламывания рук и закатывания глаз в тоске и ужасе? Усопшему уже ничем не помочь.

Справа, или как говорят браты-украинцы «праворуч», стоит строительная бытовка. Заурядный вагончик. Вот только слава у него дурная. Идеальное место для бандитской засады. Постреливают здесь в затылок растяпам. Бандюков я по понятным причинам не боюсь, но и подставляться под их пули не собираюсь. Только здесь я ещё не умирал… Сжал в кармане рукоять «Беркута» и, пригнувшись, бесшумно скользнул под брюхо вагончика. Осторожно заглянул в щель. Никого. Значит, можно спокойно пройти следующие восемьдесят метров до виадука.

Вот он, виадук. Под ним что-то вроде тёмного тоннеля. Тёмного, пока туда никто не сунулся. Потому что на сунувшегося аномалии жарки тут же реагируют огненными фонтанами. А тогда в тоннеле становится слишком светло. И слишком горячо. Свинец, например, тут же плавится. И руки-ноги горят отлично. Проверить, что ли? Нет, не буду – рано. В неактивном состоянии жарка выглядит как едва видимое облако горячего воздуха, однако при попадании в зону действия любого предмета или живого существа образует компактную зону, разогретую до температуры около семисот градусов. Набрал мелких камешков у входа, кинул один. Угодил точно в центр жарки. Эк, загудело, заухало, прямо тебе доменная печь! Вот ещё одну обнаружил метким броском. А по серединке вполне можно пройти. Но бдительности терять не следует, не то спалю новое пальто, а оно не воскресает и даже не регенерирует. В огненных вихрях по обе стороны опасного пути просматриваются различные порождения аномалий: капли, огненные шары и даже один кристалл. Гм, близок локоть, а не укусишь: чем же сталкеру выволочь всё это добро из полыхающего ада?