– Ты язык попридержи, а маршале говоришь. И это не просьба, а приказ. Сверху.

– Что я буду с этого иметь?

– Ты в курсе, что Михайлов фронт принял?

– Да, Первый Прибалтийский. Генерала армии получил. И что?

– Это он с сорок третьего бьется за то, чтобы тебя ему вернули. Даже к Сталину трижды обращался, стучал кулаком по столу. Верните и все тут. Раньше ты под решением трибунала был, а после суда уже стал доступен.

– Так Конев меня прятал на пересыльном пункте под номером от Михайлова?

– Догадался. Да, это его не красит, но у них там свои свары. Это я к тому, что тебя сразу отправят на Первой Прибалтийский. Тем более Михайлов уже узнал, что ты в Москве, сюда лично летит. Опасается, что опять пропадешь.

– Зная генерала, скажу, что так и так буду у него служить, так что ваше предложение не имеет смысла. А что по тем трем офицерам, что погибли под огнем бандитов в засаде? Они откуда?

– Ты довольно известная личность в узких кругах. Не один Михайлов или Конев желают тебя использовать. Кто успел, тот и на коне. Тебя не в Москву везли, в другое место. Тут одному комфронта не повезло.

– Угу.

– Ты снова увел тему в сторону. Сейчас едем к Коневу, и ты его лечишь.

– Ничего не знаю. Я не лекарь.

– На золото в этот раз и не надейся. И то сдашь, что тебе за лечение заплатил… ты сам знаешь кто.

– А вот это уже наглость. Я честно их заработал, и вообще, сначала найдите.

– Ни хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Так, трибунала ты не боишься. Как насчет направления на Карельский фронт?

– К Коневу? Да пофиг. На собачьих упряжках покатаюсь, форель половлю. У меня запас отличных снастей имеется. Ой, не то сказал, – схватившись за голову и покачиваясь из стороны в сторону, запричитал: – Не надо меня на Карельский, там плохо, так холодно.

– Тьфу, клоун. Ладно, твои условия?

– Да нет условий. Конев получил то, что заслужил. Это его крест на всю оставшуюся жизнь.

– Все, едем.

Тот меня чуть не за руку, ну за локоть точно держал, сопроводил вниз, мы сели в машину и куда-то поехали. А вот в служебной гостинице, в номер для генералов тот заходить не стал, втолкнул внутрь, а сам снаружи остался, прикрыв дверь.

– А, Одинцов, – пробормотал Конев. Он был явно пьян. На столе пустая бутылка, этикетки нет, видимо самогонка, стакан в дрожавшей руке, заметная небритость. – Это все из-за тебя. Ссылка на Север, еще это. Мне сказали, ты камни любишь. Держи и убери это.

Я, особо не смущаясь и не чинясь, подошел к столу, взял мешочек и высыпал на ладонь камешки, брильянты, посчитал, пятьдесят одна штука. Судя по следам, многие явно из украшений вынуты.

– Неплохо. Только этого мало, клянитесь, что забудете обо мне и мстить не станете.

– Черт с тобой, клянусь, что не буду мстить.

Положив ему руку на живот, быстро поработал амулетом и убрал проблему. Пришлось подождать, пока маршал не убедился, что проблемы больше нет от недержания, мешочек с камешками давно в хранилище был, после чего я покинул номер. Полковник заглянул к Коневу, тот подтвердил, что сделка выполнена, а меня на выходе тщательно обыскали, но камешков не нашли. А вот это уже наглость. Беспредел. Пока обратно ехали, полковник канючил вернуть, это подотчетное имущество из Гохрана, под честное слово взяли. Обалдели, что ли? Нет уж, это за мою работу. Может, еще золото им отдать? Не убедили. Сказал, что высыпал все в унитаз и смыл. В туалет я там действительно ходил. Пускай ищут. То, что гостиницу тщательно обыскивали, особенно туалет, это точно. Потом к Михайлову увезли, даже его подбили уговорить меня отдать все, что мне дали. Просили, приказы не действовали, я их игнорировал. Впрочем, уговорили. Камни нет, не отдам. Это стратегический продукт, который мне нужен. А вот на золото мне наплевать, вот и получили они пять золотых слитков с германскими орлами на них. Это Михайлов подсказал, как ко мне подход найти. Мы при встрече обнялись крепко, год не виделись, ну и пообщались. Вот генерал и сказал полковнику. Да продайте ему квартиру, вот и все. Знаете, я подумал и решил согласиться. Ясно же, что не отстанут, а так я даже в плюсе буду. Да и те ничего не теряют. Только от квартиры я отказался. Есть район правительственных дач, где сосновый лес, я там хочу дачу. Полковник созвонился с начальством, и нам дали добро. Там оказалось три свободных дачи, я скатался, и мне одна понравилась, в окружении сосен, воздух хвойный чистый, да и на территории деревья были. Сорокового года постройки, два этажа, стеклянная веранда. Обстановка полная. Мечта, а не дача. До озера пять минут идти, там пляж. Причем утепленная дача, печки есть и камин, можно и зимой жить. Две постройки на территории. Огорода нет, не те дачи.

Оформили быстро, золотые слитки я передал. Сделал вид, что в подвал одного многоквартирного дома спускаюсь, тайник там, и по описи сдал слитки. Документы на дачу на руках, порядок. Михайлов тут выступал как гарант сделки. И почти сразу на аэродром и полетели на фронт. Как раз темнеть начало. А пока летели, генерал ввел меня в курс дела по фронту, и мы спали до момента прилета. С моей историей тут уже ничего общего. Первый Прибалтийский фронт от Минска шел в сторону Балтики, на север, отрезать немцев от своих, создать огромный котел. На юге наши уже в Польше, в Румынию вошли, а Прибалтийский фронт все не телится. Очень немцы там сопротивляются. Второй Прибалтийский наступал от Ленинграда. Одним словом, буду помогать. Михайлов с собой перетащил несколько штабных офицеров, они со мной уже работали, опыт есть, так что надеюсь, сразу приступим к работе.

Входя из здания штаба на крыльцо, я был сбит с ног офицером, что до этого, стуча каблуками сапог, поднимался по ступенькам. Тот безвольной тушей, заливая меня кровью, повалил на покрытие пола. И только сейчас донесся хлопок выстрела. Значит, целились в меня, этот капитан из роты связи, явно случайная жертва. Бойцы роты охраны забегали, все же нападение, оборону занимали. «Глаз» уже показал лежку снайпера, и я заорал:

– Стрелок на водонапорной башне!

Откинув тело капитана, тот еще жив был, я рванул в перекат и укрылся за круглой колонной, что удерживала свод крыльца. Тут же взвизгнула пуля, отколов кусок покрытия, и снова донесся хлопок выстрела. А до башни восемьсот метров. Хороший стрелок. Правда, я сам снайпер и знаю, как сложно по движущейся цели бить, так что побежал, скатившись вниз, и, вскочив на легковой мотоцикл, ударив по заводной ножке, с пробуксовкой рванул с места, в сторону башни. Стрелка нужно взять, хочу знать, кто это такой умный, на меня охоту устроил. Вот так двигаясь зигзагами, и гнал к башне. Сам же размышлял. Вообще наш фронт показал себя более чем. Не без моей помощи конечно же. Потери снизились на пятьдесят процентов, а у противника возросли вдвое. Сейчас конец августа сорок четвертого. В общем, фронт дошел до берегов Балтики за месяц. Еще встал на бывшей границе, но основные силы двигались на Псков, зачищая земли от немцев. Те по сути в котле были, только с одной стороны море, почти полмиллиона солдат и офицеров. Какую-то часть они вывезли морем, пусть наши летчики отчаянно бомбили их, немало плавсредств пустив на дно, но вчера наконец котел был полностью ликвидирован, остатки сдались, около ста тысяч. Меня и вызвали сегодня в штаб.

Армии фронта перебрасываются на передовую, в Польшу, наступление там идет, уже до Гданьска дошли, Кенигсберг окружили, польская армия участвует и Первый Белорусский фронт, но у меня свое задание. Я остаюсь тут. Немало немцев в леса ушли, вот и буду помогать их обнаруживать и уничтожать. Михайлов не хотел проблем в тылу, серьезно к этому отнесся. Как закончу, сразу на передовую, помогать в наступлении, выявляя засады, резервы. В общем, обычная разведывательная работа. Я подчинен знакомому генералу, он и отвечал за чистку тылов, мы уже работали вместе, вполне нормально, и вот по выходе из штаба – он сворачивался, переезжает на территорию Польши – вдруг этот выстрел. Неприятно.