– Одинцов?.. Тот самый Одинцов? Дважды Герой? – шёпотом спросил лейтенант.

– И да и нет.

– Это как? – удивился он.

– Трибунал, лишение всего. Был капитаном, стал красноармейцем. Заново всё зарабатываю.

– Ничего себе. А как так?

– Не могу сообщить, давал подписку.

– Ясно.

– Вы не подскажете, где эта улица и дом?

Протянув лейтенанту конверт, я подождал, пока он изучит адрес и объяснит, куда идти. Оказалось, пешком далеко, мне нужно на другую сторону города, а трамваи пока не ходят, На этом и попрощались, у них время патрулирования ещё не закончилось.

Снова корзину в руки и дальше пошёл. Санёк всё ещё спал. Кстати, у патруля, что старшего, что бойцов, я спросил, не знают ли они о местных кормилицах или молодых мамах, но те такой информацией не владели. У всех буду спрашивать, может, и найду будущую работницу.

Дорога заняла приличное время. Я ещё трижды уточнял маршрут: горожане просыпались, и улочки уже не были так пусты. Меня ещё раз остановил патруль (понятно, что уже другой), проверил и отпустил. Я шёл по частному району и, если видел хозяек, работавших на дворе или в палисаднике, обязательно интересовался насчёт кормилицы. Блокнот с карандашом были, и мне дали уже шесть адресов, по которым проживали молодые мамы. А главное, посоветовали сходить в роддом.

Я и зашёл. Некоторые мамы не спали, и дежурная медсестра вошла в моё положение. Полчаса я сидел на лавке и ждал, но вынесли сына не только покормленного, но и помытого, и перепелёнатого: тот обмочился.

Баюкая сынишку на руках, я протянул женщине две шоколадки, трофейные, и сказал:

– Это вам и той девушке, что помогла моему сыну. Передайте ей большое человеческое спасибо. И вам спасибо. Ещё извините за назойливость, но, думаю, как раз вы сможете мне помочь, хотя бы советом.

– Я слушаю.

Медсестра уже убрала шоколадки и внимательно смотрела на меня. Вот я и описал свою проблему.

– Я сирота, и так получилось, что у меня на руках оказался сын. Его мать жива, но ситуация сложилась так, что она вынуждена была передать ребёнка отцу, то есть мне. Командование вошло в моё положение и выписало командировку, чтобы я устроил сына. С этим и проблема. Мне нужна надёжная и проверенная, кормящая грудью женщина, чтобы до окончания войны (это примерно лето сорок пятого) кормила моего ребёнка и заботилась о нём, как о родном. Я оформлю на неё офицерский продаттестат, а также буду помогать деньгами. Кроме того, у меня есть в городе дом, наследство от бабушки. Пока не знаю, в каком он состоянии, только сегодня прибыл в город, но надеюсь, им можно будет пользоваться. Может, среди кормящих мам вы найдёте ту, которая согласится на такие условия?

Медсестра задумалась над моими словами. Серьёзно так задумалась, вселяя в меня надежду пристроить сына в надёжные руки. Наконец она отмерла и сказала:

– Жаль, вы две недели назад не пришли: одна девочка ребёнка потеряла, чуть руки на себя не наложила, её родители забрали. Но есть женщина, которую с тремя детьми эвакуировали из Ленинграда. Четвёртого уже тут родила, девочку шести месяцев. Живёт в пристройке рядом с моим домом. Вдова она, похоронку получила. Голодно им, помогаем чем можем, санитаркой устроили к нам в роддом. Думаю, если ваш дом годен для проживания, можно будет договориться. Женщина она спокойная, добрая, детей любит, и помощницы у неё есть – две старшие дочки, им десять и восемь лет, в школу ходят. Знаете, вы оставьте сына у меня, его тут покормят, позаботятся. Сами узнаете, что с домом, а я позову Анну Петровну (так соседку мою зовут), и вы с ней тут поговорите. К часу дня подойдёт?

– Отлично.

Я передал ей сына в корзинке, и мы обговорили место встречи: это не в больнице, а на дому у медсестры. Утром в девять часов та сдаёт смену и домой, отсыпаться, там и встретимся. Адрес я записал. Похоже, это многоквартирный дом, раз квартира восьмая.

Ну а дальше шустро двинул к нужному району и уже через полчаса подходил к бревенчатому домику, окружённому забором из штакетника. Там на грядке копалась женщина, лук сажала, как я видел. Рановато, земля ещё не прогрелась, как мне кажется. Хотя им виднее.

– Доброго дня, – поздоровался я с ней, положа руки на штакетник.

– Здравствуйте, – разгибаясь, ответила та. Женщине было на вид лет сорок. – Вам что-то надо?

– Да. Кажется, это мой дом. Не понимаю, кто вы и что тут делаете. Как мне сообщили, дом заперт и за ним приглядывают.

– Ой, вы Герман Одинцов? Видела ваши фотографии. Мы эвакуированные, нам выдали этот дом от завода, где работает мой муж.

– А что, завод мой дом выкупил, чтобы им распоряжаться?

Женщина виновато улыбнулась, и я поспешил её успокоить: мол, не на неё наезжаю: – Нет, я понимаю, что к захвату чужого имущества вы отношения не имеете. Сколько вы тут проживаете?

– В январе сорок второго нас заселили, помнится.

– Ясно, спасибо. А где здесь ближайшее отделение милиции?

Женщина объяснила, и я, попрощавшись и пообещав скоро вернуться, чтобы поглядеть дом, участок и строения, направился в райотдел. Но не дошёл: местный участковый меня перехватил. Мы случайно встретились. Тот быстро вник в ситуацию и сообщил, что заявление о захвате дома не поможет: тут всё решает городской глава.

Поэтому я пошёл в исполком, а там уже к ответственному лицу. Рабочий день начался, все на месте.

– …Вы должны понимать, товарищ Одинцов, что жильё не может простаивать, когда в нём нуждаются люди, – горячо и как-то торжественно говорил молодой парень.

– Да я не возражаю. Меня интересуют два вопроса: почему меня не предупредили (это банальная дань вежливости) и куда идут отчисления за съём моего дома?

– Какие отчисления?

– Оплата за аренду дома, в котором живут люди. Куда идут отчисления и где я могу их получить?

Тот как-то суетливо начал перекладывать бумаги на столе и сообщил:

– Понимаете, мы не знали, куда переводить оплату, но раз вы тут, то получите её за всё время аренды дома сразу. Как только станете его владельцем. Пока вы только наследник.

– Вопрос решаем. Я буду у вас через несколько дней. И решите вопрос с постояльцами. У меня есть свои жильцы, поэтому вам придётся освободить мой дом.

– А куда я их дену? – даже растерялся тот.

– Это ваше дело.

Я покинул кабинет (по-моему, его хозяин скрипнул зубами от злости у меня за спиной) и, довольный собой, сразу занялся делами. Лоха нашли, отобрали, по сути, дом и заселили чужаков. Даже меня в известность не поставили. Долбаные местные власти.

Ладно, где там регистрация частной недвижимости происходит? Это здесь же, в этом здании, только этаж и крыло другие. Для начала подтвердил, что я наследник, и начал процедуру оформления. Пара шоколадок – и за два дня обещали сделать. Потом за полчаса изучил дом – и бегом по адресу, где договорился встретиться с кормилицей. Время подходило к часу.

Кормилица мне сразу понравилась, на мою маму из прошлой жизни похожа. Она была с младшей дочкой и сыном, ему года три. Одежда справная, хоть и чинёная – видны аккуратные стёжки. Поговорили, и я убедился: надо брать. Молоко у неё действительно оставалось, младшая дочка ела не так уж много, так что прокормить ещё и моего сына женщина была способна вполне. Причём нанимал я её официально, за зарплату: раз в месяц в сберкассе ей будут выдавать определённую сумму (я открыл счёт и положил на него девять тысяч рублей – это всё, что у меня было), плюс она получает продаттестат и дом для жилья.

Мы побывали в моём доме, пообщались с жильцами, неплохие люди. Выселять их не стали. В доме три помещения, два заняли две семьи, а кухня – общая. Ну и огород честно поделили, он хоть и небольшой, пять соток, но им хватит. Так что стали обустраиваться.

За два дня я переоформил дом на себя. А вот от завода арендную плату взял не деньгами, а дровами – на год хватит точно. Дом был рубленый, небольшой, на подворье имелись два сарая и банька. Хорошо попарились с моим постояльцем, заводчанином. Нормальный мужик.