Причём в тот день, когда я покинул Подольск, хозяйка квартиры готовила холодец. Я ей два тазика выдал: один, эмалированный, сам купил, второй – из Владимира-Волынского. Остатки холодца, что в нём были, как ни экономил, подходили к концу, я убрал их в солдатский котелок, а тазик – хозяйке. Надеюсь вернуться и забрать готовое, обидно будет, если потеряю.
Когда я проснулся, вокруг было тихо, только в отдалении звучала канонада, и довольно мощная. Одевшись, я сделал зарядку, умылся да поел рисовой каши, запас молока был. Потом чаю попил с бутербродом – кусок хлеба с окороком. Хороший и сытный завтрак.
Осмотревшись, стал ожидать наступления темноты. С двух сторон я засёк движение – оптика показала, что наши готовят позиции, так что стоит подождать. А часа через три, как стемнело, побежал дальше. Знаете, как жалею, что не взял прибор ночного видения? А ведь у меня два было, мощные, армейские, но нет, по весу экономил. Выбор был или жратвы побольше взять, или прибор. Решил, что камеры на дроне хватит. Ой, дурак. Да уж, что теперь себя казнить, что было, то было.
Дважды я поднимал дрон, один раз гонял его на предельную дальность – тридцать километров. Повезло, засёк движение, много штабных машин, видел и двух краснолампасников – в расстёгнутых шинелях курили на крыльце избы-пятистенки. В селе каком-то встали. Туда я на мотоцикле и рванул, объезжая позиции немцев и наших. Из-за этого каждый час вставать приходилось, глянуть кто где, чтобы не вляпаться.
Уже прибыв на место, пришлось поползать по подмёрзшей земле, но к дому я всё-таки подкрался. Генералов охранял целый взвод, пять часовых – видать, были уже неприятные моменты. Кстати, здесь явно танкисты стояли, видимо, танковая дивизия. Причём что-то много их было.
Часовых я не тронул, проник в дом через окно, которое оказалось полуоткрытым – душно им. Оружие и все подсумки убрал, чтобы не мешались, был в ватной форме – штаны и телогрейка. Оба генерала храпели на кроватях. Одного я прирезал ножом, после чего забрал форму, оружие и документы, а также все портфели, что были в помещении, и карты, лежащие на столе. Потом тюкнул по голове второго. Из двух немцев я выбрал того, что поменьше, чтобы таскать легче было, а кто из них старше званием или они у них одинаковые, не знаю. Форма его была рядом на стуле, вот и стал облачать его, даже сапоги натянул.
Потом, выглянув в окно, пристрелил часового, тот мягко повалился. Второй выстрел – добить, а то вроде подранок. Поскольку стрелял я из помещения, хлопки наружу практически не вышли. Дальше закинул генерала на подоконник, столкнул вниз ногами, придерживая за ворот шинели, и сам спустился. Окно за собой прикрыл, немца взвалил на закорки и побежал на улицу. Из сарая, где сидела охрана, доносились азартные крики – немцы резались в карты.
А я двинул к танкам. У третьей машины, это была «четвёрка», люки оказались прикрыты, а не заперты, как у остальных. Немца я усадил на место стрелка, сам сел рядом, руки ему связал за спиной, причём хорошо, в районе локтей тоже, в рот сунул кляп. Тут и тревога поднялась, видать, пропавшего часового искали, а он у меня в хранилище – это чтобы время выиграть.
Я запустил движок – ого, баки полные, отлично! – стронул тяжёлую машину с места и, разгоняясь, помчал по улице. Две легковушки раздавил – случайно, пока с управлением разбирался. Вырвавшись на дорогу, погнал дальше. Немного в скоростях путался, но потом разобрался. Скорость держал километров тридцать. Тут, конечно, не укатанная трасса, а полевая дорога, да ещё разбитая, с подмороженной грязью, но такую скорость держать мог. Так и катил.
Через час я остановился. Тут и немец как раз стал подавать признаки жизни, а то я уже беспокоился: видать, слабой голова оказалась у немца, долго в себя приходил. Поднявшись на башню, я поднял в небо дрон, благо погода позволяла, и осмотрелся. Понятно, все части в округе подняли по тревоге. Я чуть было не вляпался: в пяти километрах впереди перегораживали дорогу, пушки стояли. А сзади погоня, километров на восемь отставала. Да, быстро они собрались.
Поискав объездные пути, я их нашёл, даже несколько. Частью по полям, пару оврагов придётся пересечь и две речки, но, глянув взятые у генерала карты, я нашёл броды, так что, думаю, справлюсь. Пока дрон возвращался в автоматическом режиме, я достал из хранилища убитого часового, обыскал его, прибрав всё ценное, и сбросил тело на дорогу, потом убрал дрон и вернулся на место мехвода. Там меня встретил внимательный взгляд генерала. При свете приборов он рассмотрел меня, и в глазах его мелькнуло отчаянье. А я только шире улыбнулся и погнал дальше.
Вскоре я свернул в поле. Скорость сразу упала километров до пятнадцати от силы, но пёр себе спокойно. Каждые пятнадцать минут останавливался, изучал всё вокруг дроном и ехал дальше. Я смог не только избежать немецких засад, но и ушёл за Тулу, обойдя стороной строившиеся там оборонительные укрепления.
Когда начало светать, я загнал хорошо потрудившуюся бронемашину в кустарник, подальше от дороги. Выбравшись наружу, первым делом достал довольно большую маскировочную сеть (сам делал) и накрыл ею танк. Заправлять машину не стал: опасно, её могли по следам найти. Забрав с собой немца, отошёл подальше и устроился с ним в овраге. Дал ему возможность облегчиться, покормил с ложечки и чаем напоил. Потом расстелил спальник на подстилке – трофейный, немецкий. Стянул с немца сапоги, снял шинель (пришлось его развязать, потом снова связать), уложил и показал знаками, чтобы спал. Ну и сам рядом устроился.
Когда через брод переезжал на скорости, вслед стреляли из винтовок: была оборона, и они знали о прорвавшемся танке, знали. Если танк найдут, будет, конечно, жаль. Ну да ладно, тогда на мотоцикле доедем, тут до Подольска по прямой километров сто двадцать будет. А если не найдут, то гляну сначала, заправлю и дальше поеду. Будет неплохо передать майору кроме генерала ещё и танк, чтобы утёрся, скотина.
День прошёл не сказать что хорошо. Нет, нас не нашли, я вообще не слышал шума. Проснулся оттого, что пошёл мокрый снег, первый в этом месяце. Пришлось вставать, натягивать тент. Так ещё потеплело, снег растаял, слякоть вокруг. Блин, вот погода. В такую погоду нужно дома сидеть или в крайнем случае в землянке, а не находиться под открытым небом. Вот поэтому я и не люблю работу разведчика.
Вроде выспался, да и генерал заворочался. Я покормил его, сводил за поворот оврага, прибрал все вещи. Ну а потом, пока он на складном стуле сидел, я изучал документы и карты, которые при нём были. Бешенства пленного не передать, он так и сверлил меня глазами.
Языка немецкого я не знал, но разобраться в его удостоверении смог. Он командир восемнадцатой танковой дивизии, генерал-майор получается, некто Вальтер Неринг. А интересные документы и карты, их срочно нужно отправить в Москву, в Генштаб. Причём документы в основном принадлежали другому генералу, он был старше званием – начальник Неринга, командир сорок седьмого моторизованного корпуса, генерал танковых войск Лемельзен. Я наудачу спросил у Неринга, зачем к нему приезжал командир корпуса, и – о счастье! – английский он знал, пусть и не очень хорошо. Правда, на мои вопросы отвечать отказался, но хоть бытовые моменты можно будет обсудить.
Закончив с документами, я зарядил батареи дрона – пока генерал курил на стульчике, за поворотом тарахтел генератор. Немецкий бензин ему вполне подходил. Иногда я поднимался на склон и поглядывал вокруг, но было тихо.
Как стемнело, я сбегал и глянул – танк стоит, рядом никого. Привёл генерала, усадил его на место стрелка. Запустил движок, а он холодный, схватился не сразу. Пока мотор прогревался, я из бочки самотёком стал заправлять баки. Две трети бочки ушло, решил, что пока хватит. Убрал маскировку и провёл дроном разведку, От места стоянки танка до дороги километра два, там всё чисто. Похоже, танк никто не искал. Определив, где стоят посты и как их лучше объехать, я двинулся в путь. Дрон здорово помогал.
