Самый умный из бойцов Прапор оказался. Смерть почуял. Не было у них шансов против меня. Семь человек, стоят кучно, Мамонта со Штыком и Пулей здесь нет, а когда вернутся, я их в клан Стали возьму. С остальными, кто жив останется.

— Не шевелиться никому, — тихо Прапор говорит. — Остынь, стрелок, даже тебе клан не одолеть. Мы уходим. Ладно?

Глянул я на Петренко не дружелюбно, моргнул полковник.

— Продолжаю мысль, — говорю. — Какой ствол у этого одиночки был, я не знаю. Тебе, полковник, надо с народом поговорить, выяснить, с чем покойник при жизни по Зоне ходил. А потом у бармена узнать, кто этот ствол ему продал. А валить с больной головы на здоровую, прием старый. Разговор закончен, все свободны. Результаты доложить. Помните, что при продаже возможно использование посредника.

Командовать легко. Я сейчас Леху Зомби копировал. Он мне в свое время говорил, что когда ты отдаешь приказ, у твоего собеседника должно быть четкое ощущение, что если он задачу боевую не выполнит, его убьют. У них оно было, заверяю.

— Прапор, — говорю, — спасибо. Приходи к нам в бар, накатим сто грамм «наркомовских», как положено после штыковой атаки. Только стрелком меня при всех не называй.

— А когда атака была, эта штыковая? — новичок спрашивает.

— В рядовые бандиты годен, туп, жаден и верит, что жить будет вечно, — подвел итог Стилет. — Звать будем Гвоздь.

Сталкеры догадались, что только что «Сталь» над «Долгом» верх взяла.

— Хорошо быть простым сталкером, на Баре свободен, а на Милитари — не должен.

Черт, Пика становится глубоким философом, не ожидал. В «Сто рентген» зашли, как положено, бодро и весело, все живы, один хромает, это не в счет.

Первым делом по диагонали к стойке, хабар выложить, и за стол.

Понятно, по дороге краем глаза обстановку изучаешь. Все те же на манеже. Десяток одиночек сидит, разбившись по интересам. Наблюдатель от «Долга», мастер залетный, пришел за патронами или снаряжение починить. На плече «винторез», как у меня. Это сближает. Глянул на черную кожу недобро, не любит бандитов. Ладно, плеснем тебе бальзама на сердце. В углу наши враги. Наверно, заключение контракта на мое убийство, можно считать концом перемирия? Все четверо за одним столом. Бутылка и хлеб. Не шикуют ребята. Совесть во мне зашевелилась, с внутренним голосом за компанию. Если бы ты вернулся тогда и убил Воробья, проблемы не было. Лентяй и трус, сказали они хором.

Я больше не буду, пообещал им. Отстали. Подошли к нашему столу. Скрип слегка расслаблен, но соображает. Сыграем маленький экспромт.

— Группа вернулась, потерь нет. Один человек с травмой освобождается от полевых работ, дня на два. При тебе будет. Будешь сейчас участки безопасные выделять или утром? — спросил Скрипа.

Тут у всех в подвале ушки встали на макушки. Слово «безопасность» здесь редко звучало и дорого ценилось. Я ему карты, что мы днем чертили с Пикой и Стилетом во время занятий, на стол положил. Там тайники отмечены, аномалии известные.

Наши рабочие лошадки товар сдали бармену. Мы с ними сразу за «конденсаторы» рассчитались, по пятьсот монет за килограмм. Подошли к столу, ждут. Предводитель небрежно рукой в карту ткнул. Здесь. В распадок за деревней, где я Чучело убивал. Нормально. От дождя можно в вагончике укрыться.

— Завтра сбор в семь в баре, получаете сухой паек на день, и выходим. Пика, выдай им две бутылки на троих, — типа напомнил я. — Премия за ударную работу.

— А мне? — вылез из-за спины Гвоздь. Паренек шустрый оказался и оборотистый. Автомат свой укороченный продал прямо в зале одному пану среднего возраста, обрез и пистолет с патронами всех калибров, там даже пачка «гидрошока» мелькнула, бармену сдал. Тот все разберет по калибрам и нуждающимся предложит. В три раза дороже. Наш новичок догадался прицел улучшенный, шестикратный прикупить. Молодец. Сейчас его автомат сразу стал классом выше. Можно короткими очередями с дальней дистанции огонь вести. И даже пристрелить кое-кого.

— Бандиты берегут здоровье, не пьют, не курят, бегают по утрам, стирают каждый вечер носки и не падают с лестниц, — напустился на Гвоздя Пика. — Бандит — работа тяжелая и опасная, смертность выше, чем у шахтеров. Единственный плюс — высокий уровень доходов.

Гляжу, мастер залетный весь в недоумении. Растерялся.

Тут Прапор зашел, сразу к нашему столу.

— Ну, — сказал — за то, что все живы!

Налил я всем за столом по четверти стакана, нам с Прапором по полной, до краев. Выпил как воду. Выдохнул.

— А ты лют, стрелок, — высказался «долговец».

— Вы бы на своего полковника намордник одевали, когда с базы выпускаете, — отшутился я.

Мастер, гость прохожий, для себя определился. За нами наблюдает, но уже мирно. Так-то лучше. Меняются люди, и Зона меняется вместе с ними. Накатили мы с Прапором еще по стакану. Пика свой подставил, плеснул ему на донышко. А мы уже по третьему налили.

— Я лично Воронину доложу, — говорит. — На ровном месте могли мордой об асфальт приложиться. Ладно, разошлись как-то.

— Ты развел. За тебя! — выпили по третьему.

На меня спиртное вообще не действует. Печень от природы сильная, сразу алкоголь нейтрализует. А после нервотрепки, как сегодня, мог бы и литр выпить без последствий. Тут нам и горячее принесли, на всех, кто за столом сидел. Гвоздю и прапорщику тоже. Отодвинул тарелку, подошел к бармену.

Тот сразу раскололся.

— Петренко долю уменьшил. Вдвое меньше плачу.

Ухмыльнулся я.

— Будем свой груз отправлять, — говорю, — предупредим. Захочешь, в долю войдешь.

Сел на место, начал ложкой работать. Ем, в угол поглядываю. Договорились, значит. Информационная война началась. Эти танцы нам знакомы. Сделаем па.

— Прапор, — говорю, — ты бы напарника взял на ночь. Некоторые не работают, а водку пьют. Не удивлюсь, если в темноте нападения начнутся. Будут людей избивать и грабить. «Долг» ведь только за убийство вешает, а так, в дрязги одиночек не лезет? Дерись, руки-ноги ломай, спросу нет.

— Их личное внутреннее дело, — соглашается наш гость. — Мы в няньки не нанимались. Пусть сами думают, как здоровье сберечь.

— Клан Стали гарантирует своим работникам защиту в любое время и наказание их обидчикам, — сказал я громко.

Пусть Сержант одиночек лупит, деньги вымогая. Они сразу к нам прибегут. До него это тоже дошло. А вдвоем мы со Стилетом его «розочками» распишем, мать родная не узнает. Гвоздь на Воробья смотрит. Примеряется, то ли ухо оторвать, то ли нос откусить. Пика рожок автоматный отстегнул. Железом собрался работать.

— Патрон из ствола выщелкни, — напомнил я.

Лязгнул он затвором, вылетел цилиндрик желтый, блестя. Я его в воздухе рукой поймал, в пустой стакан бросил. А одиночки ремни на руки наматывают. Патрон по стеклу звенит, а Сержант уже по лестнице топает. И дружки его за ним.

Оставили мы пару бутылок на завтра, чтоб самим не покупать у выжиги бармена по расценкам его диким, а остальные выставили в зал. В честь славной победы одиночек над Сержантом. С нами он бы еще потягался, их трое против нашей четверки, почти на равных. Скрипа, Информатора и Овсянку за рукопашников только с большого перепуга принять можно. Гляжу, а мастер дубинку короткую в рукав прячет. Ну, надо же. Какие есть люди запасливые, в баре бывает редко, а инструмент подходящий есть.

Я пистолет с пояса снял, Пике отдал.

— Прибери в арсенал, здесь он копейки стоит, продавать жалко, и тяжесть лишнюю таскать не хочу. Патроны и запасные обоймы туда же.

Пика свой автомат перезарядил. На предохранитель поставил, к ножке стола прислонил. Гвоздя смех разобрал.

— Бандитом быть весело, — радуется.

— Точно, — говорю. — Ладно, народ за нас заступился, а то бы собирал сейчас зубы с пола в совок. Люди любят своих привычных бандитов. Нам не нужны здесь оборотни. С виду честный человек, а повадки чиновничьи. Дай, а то плохо будет. А если дашь, тебе все равно плохо, зато ему хорошо.

Пришли гости редкие. Заместители генерала. Петренко, чекист овощной и Филин, командир спецгруппы. Человечек с ними. Подошли к бармену. Мы тоже вплотную к решетке встали.