Как назло, этих пришельцев нельзя взять с собой — они рассыплются через полкилометра. Оставить их на берегу — через полчаса какой-нибудь хищный динозавр или крокодил решит, что кто-то подбросил ему вкусный ужин, и полакомится несчастными насекомыми.

Значит, остается одно: первым делом отыскать для пришельцев надежное убежище, чтобы они могли потерпеть там, пока Аркаша со Шпигли найдет запасную машину времени.

— Ну и как у вас идут дела? — спросил Аркаша у Шпигли.

— К сожалению, никаких способностей к языкам они не обнаруживают, — ответил Шпигли. — Считай, что нам не повезло.

— Постольку поскольку мы все равно должны их спасти, — сказал Аркаша, — придется тогда вам обо всем договариваться. Нам надо отыскать для них убежище.

— Опасно задерживаться здесь, — сказал Шпигли. — Давление падает, погода портится, над нами образовалось облако пыли. Мне все не нравится. Оставим их здесь, пускай ждут.

— Нет, только не здесь, — возразил Аркаша, — здесь опасно.

— Но нам еще опаснее, — сказал Шпигли.

Аркаша уже привык к нему и научился не слушать поучений браслетика. Все-таки тот не человек. Это люди совершают неправильные поступки. Хорошие или плохие, но неправильные. И этим они отличаются от машин и биороботов, даже самых умных. Конечно, с точки зрения безопасности, как любит говорить Шпигли, разумно поспешить к машине времени. В задание нашей исторической практики не входит забота о каких-то непонятных уродцах. Но Аркаша не мог их бросить — разумно это было или неразумно!

— Как вы думаете, — спросил Аркаша у Шпигли, — где им безопаснее всего укрыться, пока мы будем искать машину времени?

— Не знаю, — ответил Шпигли. Он был недоволен своим практикантом. — К тому же я должен сообщить тебе, Сапожков, что я буду голосовать за неудовлетворительную отметку за практику. Ты был недисциплинирован и не занимался исторической тайной, а занимался неизвестно чем.

— Постольку поскольку… — начал было Аркаша, и тут один из детей пришельцев сказал:

— Постольку поскольку здравствуйте, здесь опасно, но где машина времени?

Аркаша даже рот разинул от удивления.

Но Шпигли его разочаровал:

— Этот пришелец повторяет твои слова, как попугай, а сам ничего не понимает.

Старый учитель Жи что-то начал говорить, размахивая четырьмя лапками, но Шпигли молчал.

— Шпигли! — Аркаша почувствовал неладное. — А ну-ка немедленно расскажите мне, что сказал учитель?

— Ничего особенного…

— Я никогда не думал, что роботы-охранники могут говорить неправду, — удивился Аркаша.

— Вопрос не в правде или неправде, — сказал браслетик, — а в том, что я оскорблен твоим недоверием. И непослушанием. Мне еще никогда не попадался такой непослушный практикант. И никто еще не называл меня роботом! Ах, как жаль, что у меня нет ног! Я бы убежал от тебя — и разбирайся в своих проблемах как знаешь.

Насекомые не слышали разговора между Аркашей и Шпигли, потому что Аркаша думал, а Шпигли читал его мысли и так же мысленно отвечал. Но они понимали, что дело неладно. И конечно же боялись остаться здесь без защиты.

— Учитель Жи, — медленно сказал маленький пришелец, — говорит, что я, Красивый Ай, гений. Я учил все языки моего дома Коо, я учил твой язык, я слушал твои слова, и постольку поскольку я все помню, я хочу говорить дальше. Слышишь, мой учитель Жи говорит тебе то же самое?

— Эх, Шпигли, Шпигли, — сказал Аркаша. — Вы неточный переводчик. Но давайте не будем ссориться. Вы же видите, что идет дождик, космические пришельцы замерзли и дрожат. Я тоже. Где нам спрятаться? Где здесь пещера или шалаш?

— Здесь нет шалаша, — сказал Шпигли. — И я не чувствую пещеры. Пускай пришельцы сами поищут себе убежище. Нам пора идти.

Аркаша обернулся к Красивому Аю. Теперь он уже был уверен, что через шестьдесят пять миллионов лет именно с ним он встретится в Москве. Он не знал, почему так случится, но по крайней мере меньше удивлялся тому, что какое-то разумное насекомое будет называть его папой и повторять любимое выражение Аркаши: «Постольку поскольку».

— Ты меня немного понимаешь? — спросил Аркаша.

— С каждой минутой я запоминаю все больше слов, — сказал Красивый Ай. — Скоро я буду все понимать.

— В этом нет нужды! — обиделся Шпигли. — Я всегда скажу тебе, Аркадий, о чем думает это насекомое.

Аркаша поморщился. Он услышал в тоне Шпигли презрение к несчастным пришельцам.

Он посмотрел наверх. Конечно, лучше бы, чтобы пришельцы подождали его возвращения наверху, на обрыве. Но он понимал, что насекомым, непривычным к силе тяжести на Земле, взобраться на обрыв невозможно.

— Ждите, — сказал он, — спрячьтесь среди обломков вашего корабля. А я пройду вдоль берега и поищу для вас убежище. Понял?

— Конечно, я понял тебя, мудрый старший брат. Мы затаимся, как ничтожные брамблюки при виде господаруса.

— Правильно, замечательно! — ответил Аркаша. Конечно, он не знал, кто такие брамблюки и почему они боятся господарусов. Но вряд ли это так важно! — Ждите. Мы со Шпигли вас не покинем.

— Не покинем, — подтвердил Шпигли, который не рад был задержке, но решил больше не спорить с Аркашей.

Аркаша посмотрел, как учитель Жи загнал своих подопечных под большой кусок обшивки корабля, и быстро пошел вдоль берега, глядя вверх на обрыв в надежде отыскать там черную дыру пещеры. Но ничего не находил.

Река бежала быстро, вода в ней была серой, дождь хлестал все сильнее, стало сумрачно, словно наступал вечер.

— Сколько сейчас времени? — спросил Аркаша.

— Девять тридцать утра, — ответил Шпигли. — Ничего мы не найдем.

Было холодно, и с каждым мгновением становилось все холоднее.

Дождь шел мутный, словно в нем мыли посуду. От этого сквозь струи было трудно смотреть.

Аркаша хотел спросить Шпигли, что он думает по этому поводу, но тот прочел мысль Аркаши и ответил:

— Постольку поскольку от взрыва в воздух поднялось много тонн пыли, она теперь смешивается с водой…

Аркаша заметил, что Шпигли начал говорить его любимое слово. Неужели это так заразительно?

Они отошли уже далеко от разбитого «стручка», но никакого укрытия для пришельцев не было видно.

Впереди возвышались какие-то фигуры, похожие на толстые стволы деревьев, вернее, на толстые морковки, которые росли корнем вверх.

— Поглядите, — сказал Аркаша. — Кажется, я что-то нашел.

— Я бы на твоем месте не радовался, — сказал Шпигли.

Аркаша подошел поближе и удивился — оказывается, это были динозавры. Они сидели столбиками, как суслики у своих нор. Размерами они были чуть больше слона, на головах у них торчали красные гребни, как у петухов, одним гребнем Аркаша мог бы накрыться, как одеялом.

— Коритозавры, — сказал Шпигли, — они относятся к гадрозаврам.

— Они хищники?

Каждый из коритозавров был окружен невысоким земляным валом, словно сидел в пиале.

— Это травоядные динозавры, можешь их не бояться, только не спугни, а то они наступят на нас.

— А что они делают? — спросил Аркаша.

— Что делают все хорошие мамы?! — сказал Шпигли. — Они высиживают яйца, а потом займутся воспитанием детенышей.

— Не может быть! — сказал Аркаша. — Динозавры все-таки тупые ящеры, как они могут воспитывать детей?

— Это раньше так думали, что динозавры — тупые ящеры, — сказал Шпигли. — А теперь уже точно установлено, что многие из них не только были теплокровными, но они выращивали потомство, жили стаями, в которых были свои вожаки — если бы не загадочная беда, мы с тобой могли бы стать динозаврами. Разумными динозаврами.

— Что касается вас, я не знаю, — сказал Аркаша. — Но из меня бы динозавр не получился.

Несмотря на то, что Аркаша чрезвычайно осторожно подходил к мамашам-динозаврихам, которые высиживали яйца, они увидели его и, как по команде, повернули к нему странные петушиные головы и принялись угрожающе шипеть. Они пугали пришельца, но Шпигли был спокоен.

— Никуда они со своих яиц не слезут! Они тебя только стращают. Тем более что им очень холодно. Я так и чувствую их страх — они не тебя, маленького, боятся, они боятся, что стало холодно, и яйца могут остыть. Тогда их детишки погибнут. Они думают, что раньше так не было.