Так эта семейка и исчезла в дверях, ведущих к летному полю.

Когда Алиса возвратилась к Коре, та была поражена количеством продовольствия, которое следовало взять с собой экспедиции.

— Не бойся, — сказала Алиса. — Не забудь, что нам с тобой еще надо позавтракать.

— Твое счастье, — сказала Кора, — что у меня тоже хороший аппетит. Иначе я тебя оставила бы в пустыне, пока не перемелешь все эти запасы.

— А что поделаешь? — вздохнула Алиса. — Я ведь расту.

Перед вылетом Кора позвонила следователю Лян Фуканю и сказала ему, что она вылетает в оазис профессора Лу Фу, чтобы еще раз не спеша осмотреть дом без свидетелей и специалистов.

— Я вас понимаю, коллега, — согласился следователь. — Надеюсь, что вы не забудете сообщить мне, если отыщете что-нибудь интересное, пропущенное невнимательными глазами моих сотрудников.

— Обязательно, уважаемый следователь, — сказала Кора. — Хотя вряд ли ваши сотрудники что-нибудь упустили.

— Он обиделся? — спросила Алиса, когда Кора прекратила связь.

— Не совсем так, — ответила Кора. — Следователь Лян Фукань — профессионал. Он хотел бы сам распутать это дело и найти профессора. Но он понимает, что похищение профессора, скорее всего, международное преступление и корни его могут находиться далеко от Урумчи. Конечно, ему немного обидно, что дело передали такой… такой девчонке, как я… Лучше расскажи мне, что ты видела, пока ходила в магазин. А то тебя не было так долго, что можно подумать, будто ты встретила друзей.

Пока они загружались во флаер, переданный им следователем, Алиса рассказала о встрече с Торнсенсенами, которые бежали с озера Лоб-Нор, испугавшись снега и ветра. Она смешно изображала туристов, показывая, как семья норвежцев тянула байдарку.

Кора слушала Алису не перебивая.

Флаер был уже высоко в небе, когда Алиса наконец закончила свой рассказ и Кора спросила:

— А девочка Ма Ми старше тебя?

— Ей лет пятнадцать.

— А родители ее в самом деле норвежцы?

— Они живут в Сингапуре.

— А что делает этот господин… Торн…

— Торнсенсен. У него магазин детских игрушек.

— Очень любопытно. И при том он — рыболов?

— Да. Так мне Ма Ми сказала. Он даже пытался рыбачить под снегом на озере Лоб-Нор.

Флаер летел высоко над пустыней на автопилоте, впереди уже показалась зеленая точка оазиса.

Алиса выглянула в окошко.

— Тебе не кажется, что листва пожелтела? Даже отсюда видно, — сказала она.

Кора в ответ только кивнула. Она о чем-то напряженно думала.

Алиса принялась разглядывать быстро приближающийся оазис.

Теперь она уже не сомневалась. За сутки, что прошли с их вчерашнего визита сюда, на оазис как будто накатила осень.

Даже Кора, хоть и думала о другом, удивилась, когда флаер опустился перед воротами, теперь наглухо закрытыми. Над забором поднимались кусты и деревья, состарившиеся за ночь, пожелтевшие, побуревшие. Все апельсины уже осыпались, порыв ветра принес охапку бурых листьев…

— Это ужасно! — воскликнула Алиса. — Сломав излучатель доброты, они загубили столько невинных растений.

Алиса хотела было вылезти из флаера, но тут увидела, что Кора набрала на пульте номер и спросила:

— Следователь Лян Фукань может подойти?

— Его нет в управлении, — ответил женский голос.

— Можно мне выйти с ним на связь?

— Следователь просил его не беспокоить.

— У меня срочное дело, связанное с исчезновением профессора Лу Фу. Я Кора Орват.

— Подождите минутку, я попытаюсь его вызвать, — сказала женщина.

Через несколько секунд Алиса услышала голос следователя.

— Простите, коллега, — сказал он. — Я сейчас в бассейне. Надо поддерживать себя в форме.

— Простите, что я вас отрываю от занятий, — сказала Кора, — но у меня дело большой важности.

— Говорите, коллега Орват.

— Скажите, пожалуйста, проверяли ли вы туристов, которые ночевали позавчера на озере Лоб-Нор неподалеку от оазиса профессора?

— Разумеется, коллега, — ответил следователь. — Мы проверили обе группы туристов, которые ночевали на озере Лоб-Нор. Никто не покидал лагерь, но за сутки они так продрогли и промокли, что в полном составе помчались по домам.

— Вы совершенно уверены?

— У меня нет никаких сомнений. — В голосе следователя звучало недовольство недоверием Коры.

— Знаете ли вы, — спросила Кора, — что у семьи Торнсенсен была большая байдарка?

— Разумеется, — ответил следователь. — Торнсенсен — заядлый рыболов. Мы даже связались с Сингапуром и выяснили, что это чистая правда. Отпуск он проводит в своей любимой байдарке.

— Заглядывал ли кто-нибудь в его байдарку? — спросила Кора.

— Почему мы должны подозревать уважаемого человека, хорошо известного в кругах торговцев детскими игрушками? За него могут поручиться сотни людей.

Алиса подумала, что они испортили Лян Фуканю купание. Ни один следователь не любит, если намекают на то, что он что-то упустил или не заметил.

— И все-таки я очень прошу вас дать сигнал в Ташкент, чтобы там под любым предлогом заглянули внутрь байдарки, — попросила Кора.

— Зачем? — спросил следователь. — Может, вы подозреваете, что там спрятан труп профессора Лу Фу?

— Чтобы выяснить, нет ли в байдарке скоростного двигателя, который позволил бы ей за ночь долететь от озера Лоб-Нор до оазиса профессора Лу Фу.

— Хорошо, хорошо, — сказал Лян Фукань. Каково ему было подчиняться этой самоуверенной девчонке из ИнтерГпола!

Рассерженный следователь отключил связь.

— Нехорошо получилось, — произнесла Кора. — Нам же вместе работать, а он, кажется, мною недоволен.

— Я с ним согласна, — сказала Алиса. — Мой опыт общения с людьми показывает, что эта семья — не преступники. Я разговаривала с Ма Ми. Она нормальная, хоть и не очень счастливая девочка.

— И все равно, — упрямо сказала Кора. — Если есть хоть маленькое подозрение, его надо развеять. Ведь ты же не знаешь, куда делся профессор. И я не знаю. Но неразрешимых тайн не бывает. Кто-то, хотя бы похититель или убийца, знает, что случилось. И если мы его выследим, то и сами все узнаем.

Они вошли в сад. Сад словно проснулся, удивился тому, в какой суровой, зимней, неприветливой пустыне он расцвел. И постарался соответствовать этой пустыне, как Золушка в роскошном платье и хрустальных туфельках, оказавшись на кухне, спешит все снять и спрятать, чтобы никто не догадался, какой проступок она совершила. Вот и сад стал серым, жухлым, несчастным, увядшим.

— Уж лучше бы, — сказала Алиса, пока они шли по дорожке к дому, — здесь была пустыня как пустыня. А то очень грустно.

В этот момент они услышали впереди глухой удар.

— Стой! — приказала Кора.

Она остановила Алису движением руки, а сама осторожно, как пантера, двинулась вперед.

Не успела Кора скрыться в бурых кустах, как раздался еще удар, потом еще один… Затем послышались удар потише и возглас Коры:

— Ой! Меня, кажется, убили!

Забыв об осторожности, Алиса кинулась вперед и увидела, что Кора стоит, прижавшись спиной к стволу апельсинового дерева, и прижимает ладонь к темени.

И тут еще один апельсин, сорвавшись с дерева, ударил Алису по плечу.

Стук раздавался со всех сторон, — поднявшийся ветер срывал апельсины с деревьев, и они стучали, ударяясь о твердую землю.

Перебежками, чтобы не попадать под апельсиновую бомбежку, девушки добежали до дома.

— На войне как на войне, — сказала Кора. — Хотя, честно говоря, мне приходилось бывать и в более жестоких переделках, но так близко от гибели я не была никогда.

— Правда? — удивилась Алиса. Но поняла, что Кора шутит, и рассмеялась.

— Ты не смейся, ты пощупай, видишь, какая шишка растет!

В доме стояла тишина, и, хоть окна были закрыты, пыль покрыла опрокинутые стулья, разломанный стол, перевернутый шкаф, сброшенные со стеллажей книги…

— Теперь, — сказала Кора, — мы с тобой будем искать то, не знаю что.

— Это мне нравится, — согласилась Алиса.