На секунду вход во дворец озаряется лучом прожектора. Входит Коган, он доволен.

Коган. Ну как мы им врезали! Что на это скажете, Матвей Матвеевич?

Нетудыхата. Я полагаю большой ошибкой сопротивляться. Это может плохо кончиться. Ведь вы поймите, с каждой минутой нападающие — пролетарии, дружинники, комсомольская молодежь — с каждой минутой они становятся все злее и активнее. Если сейчас ими можно управлять, то еще одна наша попытка остановить их приведет к лишней крови.

Коган. Знаете, что я вам скажу, Нетудыхата: ваше пребывание в Бунде сыграло роковую роль.

Нетудыхата. Так чего ж?

Коган. Откуда в вас эта нерешительность, эта осмотрительность, склонность к соглашательству? С кем вы, министры Временного правительства?

Нетудыхата. Я боюсь, что это зашло слишком далеко.

Музыка обрывается, и снова слышен голос диктора.

Голос диктор а. На площади царит временное затишье, сказали, что ожидают прибытия руководителей штурма — товарищей Антонова-Овсеенко, Свердлова, Сталина и других членов революционного комитета. Отсюда, от арки нам видны жалкие огоньки баррикады. По имеющимся у нас сведениям многие защитники Зимнего дворца уже осознали историческую обреченность антинародного режима и разбегаются по домам. Некоторые, наиболее ненавистные народу, сатрапы Керенского арестованы и препровождены в Петропавловскую крепость. Никто не избежит суда народа.

Нетудыхата. Расстреляют. Или самосуд… ну как же я согласился? У меня дети!

Коган. Не забывайте, господин министр Временного правительства. Мы с вами выполняли решение партии. И по какую бы сторону баррикады мы ни стояли, мы все равно остаемся солдатами партии.

Нетудыхата. Вас, может, пока и не тронут — Бунд, евреи, политика… а я ведь министр!

Снова прекращается музыка.

Голос диктор а. Нам удалось пригласить к микрофону одного из руководителей штурма Зимнего дворца, известную революционерку Коллонтай. Товарищ Коллонтай, расскажите нашим слушателям об обстановке вокруг Зимнего дворца.

Голос Коллонта й. Цитадель Керенского падет с минуты на минуту. Женский батальон смерти уже позорно бежал, оставив свои позиции.

Голос диктора. Почему же заминка?

Коллонтай. Мы ждем последнего приказа из Смольного. Именно там товарищи Ленин, Сталин и Свердлов сейчас стоят… готовые нажать на кнопку! На кнопку революции.

Голос диктора. Замечательный образ! Кнопка революции! А как себя чувствует вождь революции? Владимир Ильич?

Коллонтай. Он уже взял в руки все бразды правления.

Голос диктора. Не могли бы мы присутствовать при вашей связи со Смольным? Телефон у нас в передвижке.

Снова раздается музыка. Нетудыхата идет по коридору.

Коган. Вы куда, Матвей Матвеевич?

Нетудыхата. Пора сдаваться. Финита ля комедия. Все становится слишком сложно. Как член партии я не могу противостоять решениям партии!

Коган. Остановитесь!

Нетудыхата(вырывает как знамя из кармана белый платок и бежит по коридору). Я сдаюсь! Не стреляйте! Я член партии с сорок пятого года!

Слышна некоторая пауза, грохот от падающих ящиков — это Нетудыхата перебирается через баррикаду, потом отдаленные крики. И несколько выстрелов. Отдаленный крик: «Зачем, я же свой!»

Отдельные выстрелы. По радио все еще играет музыка. С площади входит Раиса Семеновна.

Коган(который уже приблизился к дверям). Ну что? Что?

Раиса Семеновна. Борис, помоги мне принести раскладушки. Будем разворачивать лазарет прямо здесь. Боюсь, будут раненые.

Коган. А если сдаться?

Раиса Семеновна. А он бежал и кричал: «Я член партии с сорок пятого года!»

Коган. И убили?

Раиса Семеновна. И даже топтали ногами.

Они уходят в другую сторону по коридору.

Голос диктора. Произошла техническая заминка на связи со Смольным. Мы надеемся, что через несколько минут положение будет исправлено. Между тем по совету большевиков, собравшихся на площади, сейчас начнется следующий этап штурма Зимнего дворца. Мы надеемся, что в ближайшие минуты вы увидите, как юнкера будут убегать с баррикад!

Гремит музыка, выстрелы — они перекликаются с выстрелами с площади, доносящимися через дверь.

Раиса Семеновна с Коганом приносят раскладушки и начинают их раскладывать в коридоре.

Коган, пока ходил, вооружился — теперь у него за ремнем сабля.

Раиса Семеновна. Я побежала на баррикады.

Коган. Зачем?

Раиса Семеновна. Неужели тебе непонятно? Там же мальчишки и девочки. Они не знают о лазарете. Они даже не замечают, если в них попадет пуля. Это мы с тобой, старики, погнали их на улицу, потому что нашей с тобой партии захотелось опять поиграть в солдатиков. Сначала мы играем на этой площади, а потом пошлем их в какую-нибудь глухую заграницу, чтобы они играли в войну там ради наших идеологических интересов. (Уходит.)

Коган кричит вслед Раисе.

Коган. Но должны же быть разумные люди, которые занимают нейтральную позицию в ваших идиотских конфликтах!

Он раскрывает записную книжку и, найдя нужный номер, набирает его.

Телефон виден в дверях кабинета Антипенко. Он стоит там на углу стола.

Это Смольный? Скажите, вас беспокоят из Зимнего дворца. Мне нужно срочно товарища Свердлова. Нет Свердлова? Ну тогда Ленина. Какого? Владимира Ильича. Ну Сталина, наконец… но кто у вас есть? Может, у вас там Троцкий появился? Нет? А кто? Как так никого? А вы кто? Какой еще Луначарский? Что вы там делаете?.. А где Сталин, где Ленин — я спрашиваю? В стране идет вовсю революция, штурмуют Зимний дворец, а они что, все в буфете?.. Какой снаряд? Кто говорит, что снаряд «Авроры» долбанул в кабинет Свердлова? Этого быть не может, потому что «Аврора» стреляла по Зимнему дворцу. Нет, чтобы попала — этого я не слышал. А вы слышали? Погодите, не вешайте трубку, ну одну минутку. Значит, Сталин и Свердлов в больнице, а Ленин еще не приходил? Большое спасибо… (Кладет трубку на рычаг.) Это большой сумасшедший дом. Как вы прикажете проводить революцию, если революционеров почти не осталось.

Шум в дверях возрастает, и мы видим, как несколько защитников Эрмитажа отступают в дверь под напором пролетариата. Они отбиваются прикладами, саблями, вся эта схватка поглощается ревом с площади и боевой песней, которая несется из динамика.

Но этот прорыв, видно, локален, и после минутного противостояния в дверях нападающие откатываются, и Коган, который, полувытащив саблю из-за пояса, хотел было прийти на помощь, вдруг видит, что с другой стороны появляется молодой солдат с перевязанной головой.

Тут Коган окончательно осмелел и кинулся на него с саблей.

Солдат. Да погодите вы, товарищ! Мне Керенский нужен!

Коган. Ты как сюда проник?

Солдат. Через окно.

Коган. Как председатель партии Бунд я категорически настаиваю — зачем вам Керенский?

Солдат. У меня к нему письмо… да скорей же, я сейчас упаду и отключусь.

Коган. Вы тогда садитесь на койку.

Солдат остается стоять.

(Несется к дверям и, размахивая саблей, кричит в темноту). Керенский! Александр Федорович! Товарищ Яманидзе! К вам пришли!

Он отступает обратно, потому что в дверь врывается взмыленный Керенский.

Керенский. Что еще?

Солдат. Вы будете Керенский? Вам в собственные руки. От генерала Краснова.

Керенский разрывает конверт и читает вслух.

Керенский. «Нахожусь в районе Варшавского вокзала. Пробиваюсь с потерями. В нарушение исторической правды улицы блокированы танками и БТРами. Продержитесь еще час. Телефон сообщит вам мой гонец. Не доверяю бумаге». Телефон генерала Краснова. Срочно.

Он подходит к солдату, и тот, бессильно покачиваясь, шепчет на ухо Керенскому и тут же падает на койку. Ему помогает лечь Коган, который берет у солдата пистолет.