— Почему? — не понял инспектор.

— Чтобы концы в воду. Чтобы их не раскрыли. Ведь Аллу поймают — она их всех выдаст. Тогда нигде не скроешься. Ответить придется за убийство Славика.

— Почему вы решили, что мистер Кошко убит? — насторожился Слокам.

— Так его же таскали, той ночью таскали, — вмешался Василий, как будто напоминая инспектору об уже сказанном, хотя на самом деле об этом речи не шло.

— Вы в этом уверены?

— Они же тело тащили, — сказал Василий.

— Помолчи, Василек, — перебила его жена. — Ну зачем господину полицейскому офицеру знать о твоих подозрениях? Раз не видал, значит, не знаешь.

— Но ведь ясно! — настаивал Василий.

— И кто же тащил тело мистера Кошко?

— Злые люди, — сказала Валентина. — Ясное дело, злые люди.

Она поджала губы и замолчала. И Василий тут же последовал ее примеру. Кошки не желали расставаться с тайной, если они ее действительно знали.

— Хорошо, — улыбнулся инспектор. — Вернемся к событиям последней ночи. Значит, в доме находились только вы, — он обвел взглядом троих свидетелей, — а также дочь господина Кошко?

— Вот именно, — сказала Валентина.

— И двери были заперты?

— Так разве это запоры? — сказал Василий. — Я любой пальцем открою. Одна видимость, что запоры.

— А если бы кто-то чужой вошел в дом, вы бы услышали? — спросил инспектор.

— Безусловно, — заявил Василий, но Валентина осталась недовольна.

— Может, и не услышали бы, — сказала она. — Может, мы разговаривали или вещи паковали — мало ли что. Разве можно быть уверенным?

Василий посмотрел на жену в недоумении. Он так не думал. Но Валентина не спешила расставаться с информацией.

Засвистел чайник. Лидочка пошла на кухню. Она сняла чайник с плиты, поставила его на поднос, достала чашки, растворимку, молоко и сахар. Лидочка смотрела на стену и все никак не могла вспомнить, чего же не хватает. Чего-то большого. Странно, что забыла. Надо у Валентины спросить, у нее память хорошая.

Когда Лидочка вернулась, в столовую как раз вошел франтоватый эксперт и негромко докладывал инспектору о своих выводах, после чего инспектор с виноватым видом сообщил жильцам дома, что им придется дать отпечатки пальцев.

Валентина вдруг возмутилась.

— А какое такое преступление мы совершили? — спросила она. — Может, кто убит или обкраденный?

— Мы расследуем исчезновение двух людей, — объяснил инспектор. — Во втором случае мы явно имеем дело с преступлением, поскольку миссис Кошко потеряла много крови.

— Может, это и не кровь вовсе? Рано выводы делаете. У нас поперед суда не обвиняют.

— Вы хотите, чтобы я уехал? — серьезно спросил Слокам, словно старался узнать просвещенное мнение Кошек и был готов немедленно отправиться домой, к семье, если Кошки того потребуют.

Но они не потребовали.

— Сидите уж, — разрешила Валентина, — снимайте допрос, ваше дело служебное.

— Скажите, пожалуйста, — спросил инспектор, — дочь мистера Кошко переживала исчезновение своего отца?

— Ой, переживала, — запричитала Валентина. — Просто слезами умывалась. Осталась в молодые годы без отца, без матери…

— Но вот свидетель госпожа Берестоу, — заметил инспектор, — заявила мне, что, по ее сведениям, исчезнувшая дама лишь выдавала себя за миссис Кошко.

— Ой, выдавала, — согласилась Валентина.

— На самом деле настоящая миссис Кошко…

— Он с ней развелся, — дополнила Валентина.

Об этом Лидочка инспектору сказать забыла — очень уж спешила изложить события вкратце, как можно короче. Поимка бандитов казалась более важным делом, чем события прошлых лет.

— Будьте любезны, расскажите мне подробнее, — попросил Слокам, и Валентина поведала инспектору драматическую историю семейства Кошко.

— Мне все ясно, — сказал инспектор и закручинился.

И Лидочка подумала, что со стороны вся эта история отдает бульварной литературой: отвергнутая бывшая жена, разбогатевший муж, несчастный ребенок и, конечно же, бандиты…

— Значит, Ирина полагала, что в исчезновении ее отца виноваты бандиты? — спросил Слокам.

— А то кто же? — удивилась Валентина. — Он им бумагу подписал, все денежки теперь на Аллу перешли, на что он им нужен?

Лидочка перевела слова Валентины, а от себя добавила, что сомневается в такой наивности бандитов.

— Это я понимаю, — согласился Слокам. — Но нельзя исключать и того, что они рассчитывали удержать дом под контролем. Им нужно было всего несколько дней, чтобы получить деньги со счета, особенно из сумм, уже переведенных в наличность.

— Что он говорит? — заинтересовалась Валентина.

— Он думает, что вы правы.

— И Ирина знала о том, что Алла — не ее мать? — спросил инспектор.

— Вопрос даже глупый, — сказала Валентина.

Покладистый инспектор согласился, что вопрос глупый, но Лидочка поняла, что задал он его сознательно, не столько от глупости, сколько от английского уважения к следственному порядку.

— И Ирина не выносила эту женщину?

— А то как же! — сказал Василий. — Она ее просто ненавидела. Но я так думаю, что господин следователь тоже бы ее ненавидел, если бы за настоящую мамочку переживал, а чужую таким душевным именем звать был вынужден.

Инспектор с пониманием покачал головой. Ему не хотелось попадать в такое положение.

— Может быть, — инспектор подкрадывался к жертве медленно, как лев к стаду антилоп, — может быть, эта ненависть распространялась и на ее отца? Ведь она могла винить его за то, что ее мама оказалась в таком опасном положении?

Валентина посмотрела на мужа, Василий — на Валентину, но они решили не сознаваться, хотя Лидочка понимала: если положить руку на сердце, то ненависть к папе, бросившему и маму, и дочку, жадному и себялюбивому, порой охватывала Иришку, чего она от Кошек не скрывала.

— Нет, — сказала после паузы Валентина, — такого не припомним.

Инспектор показал заячьи зубы. Он уже раскусил краснодарских Кошек и выслушивал их ответы с изрядной долей скепсиса.

— Но свои отрицательные чувства к Алле она не скрывала, — предположил Слокам.

— А мы все ее не выносили, — сказала Валентина. — Некультурный человек, не нашего круга и к тому же бандитка.

Перевести столь эмоционально сложную фразу Лидочке удалось не сразу.

— Но вряд ли вы или госпожа Берестоу грозились ее убить? — не уступал инспектор.

— Ни боже мой! Она сама кого угодно убьет!

Слокам принялся пить кофе, пока тот не остыл. Остальные тоже пили кофе и молчали.

Неожиданно инспектор встрепенулся.

— А может быть, ночью по комнате госпожи Кошко ходила Ирина?

Валентина ответила не сразу.

— Я не видела, — сказала она, — чего напраслину возводить?

— А вы не видели, чтобы Ирина выходила ночью из дома и уезжала на машине?

— Нет, не видели, — ответил Василий.

— А не может быть, что ночью к Ирине приходил ее друг Роберт Ричардсон?

— Ну что вы, она же еще девочка! — возмутилась Валентина. — Ну разве можно так думать! Хоть сейчас молодежь, конечно, не бережет свою честь.

— Вы уверены, что сегодня ночью мисс Ирина Кошко и ее друг Роберт Ричардсон не выносили из дома и не увозили тело миссис Аллы Кошко? — Боа-констриктор все туже сжимал свои кольца.

— Ну что пристал? — взмолился Василий, выслушав перевод. — Чего он к Иришке привязался? Да если бы мы и видали что, неужели ему скажем?

Василий не учел, что кое-какие познания в русском языке у мистера Слокама имеются. А Лидочка не удивилась, когда инспектор сказал:

— Не хочем сказать мне про машина? Это понимаю.

— Ну вот, еще этого не хватало!

И тогда Мэттью достал из бокового кармана пластиковый пакет, в котором лежал небольшой платочек, обвязанный кружевом и испачканный кровью.

— Как вы думаете, кому мог принадлежать этот платок? — спросил инспектор.

Лидочка была поражена тем, что он успел отыскать платок. Она начисто забыла, где видела его в последний раз. А инспектор уже связал его со своими подозрениями.