— Точно! — сказала Иришка. — Будто вы подслушивали.

— А это простая схема. Каждый человек чего-то боится. И за кого-то боится.

— Я пауков боюсь, — некстати сказала Иришка.

— Теперь я понимаю роль этой… женщины. — Лидочка показала пальцем вниз, где могла находиться лже-Алла. — Я никак ее не могла понять. Это меня и сбивало.

— Фазер сказал им: «А как вы сможете отнять у меня деньги?» А начальник ответил, что они и не будут отнимать. «Ты сам все сделаешь, — сказал он. — Потому что твоя жена Алла приедет из России. Ты ее встретишь, ты с ней снова соединишься, ты передашь ей часть своего имущества, нам все не надо. Она возьмет наличные и уедет. Мы подсчитали, что полтора миллиона тебя не разорят».

— Они на этой сумме не остановятся, — сказала Лидочка.

— Но они же обещали!

— А как же Марксина Ильинична?

— Они там хитро придумали. Бабушка думает, что мама уже приехала. Она же ее не провожала. Она мою маму на дух не переносит. Но думаю, что они все предусмотрели. Если у них хороший режиссер, он этот спектакль поставил как надо.

— А Василий с Валентиной?

— Это самое сложное, — сказала Иришка и вдруг улыбнулась. — Начальник спросил фазера, может ли он гарантировать, что Кошки Аллу не видели. Хотя бы давно. Конечно, фазер гарантии дать не мог. Он думал, что они ее все равно не узнали бы. И начальник велел фазеру принять удар на себя. Он должен гарантировать их молчание.

— И как они встретили новость?

— Ну вы же видели! Я думала, они будут переживать, билеты купят. Домой улетят…

— Им бы никто не позволил.

— Так Валентина и сказала: «Раз нам все равно здесь сидеть, ты нам, Славик, фунтов двести — триста пятьдесят одолжи, чтобы мы могли нашим внучатам чего хорошего купить».

— И одолжил? — Это было почти смешно. Как же я этого раньше не заметила?

— Где один шантажист, — разумно заметила Иришка, — там их целая банда. Впрочем, тетя Лида, а чего вы хотите? Кошки мою маман в гробу видали. Не отказываться же от халявы! Это не в характере моих родственников.

— Мудро, — согласилась Лидочка.

— А фазер все время вас подозревал, — сказала Иришка, поднимаясь. — Вы его даже микрофоном не убедили. Так что будьте готовы к вспышкам.

— Я хочу уехать, ты же знаешь!

— А теперь я сама вас не пущу. Лягу на рельсы. Вы же за меня, правда?

— Я за тебя.

— И всегда будете за меня?

— Я постараюсь.

— Даже когда я буду совсем одна и все меня будут ненавидеть?

— Не плачь, я сама сейчас разревусь.

— Если вы за них, никогда бы так не сказали.

Лидочка постаралась заговорить о другом.

— Твой папа в самом деле состоятельный человек?

— А вы не догадались?

— Сначала я думала, что он не очень богат. Что у него есть этот дом, ну и машина.

— Глупости! У него больше семи миллионов фунтов. Только не в деньгах, конечно. Его деньги вложены.

— Значит, ему нелегко высвободить полтора миллиона?

— Это все, что он сможет сделать, — уверенно сказала Иришка. — Даже эти деньги можно получить только с большими убытками. Я, честно говоря, в этом не секу, но фазер был в шоке. В самом деле, снять полтора миллиона означает лишиться трех.

— Они потребовали полтора миллиона фунтов?

— Полмиллиона наличными, а миллион перевести на счет в швейцарском банке.

— Солидная публика.

— Понимаете, как говорит фазер, они знали, сколько у нас денег и сколько из них мы можем заплатить.

— Значит, им кто-то подсказал.

— Кто? Питер?

— Какой Питер? А, ваш солиситор?

— Вот именно. Или в банке? Где они нашли всю информацию?

— Вернее всего, они заплатили за информацию, и мы с тобой никогда не узнаем кому. Они могли пожертвовать пятью процентами, а это приличный гонорар доносчику.

— Но в Москве его быть не могло, — сказала Иришка. — Фазер клянется, что всех деталей его состояния даже бабуля не знает.

— Наверное, он прав. И судя по всему, они долго вас изучали.

— Как муху под лупой. Противно, правда?

— Противно. И что же было дальше?

— Я думала, что на аэродроме в обморок грохнусь. А вы бы посмотрели на фазера — мне его поддерживать приходилось. Когда она появилась, то я сразу догадалась. И знаете почему?

— Ты уже говорила: она похожа на твою маму.

— Хуже, — сказала Иришка. — В тысячу раз хуже.

— Ну что же, говори!

— Она была в мамином платье! Понимаете, в мамином платье, которое маман сама сшила. Эта ее любимое платье. Я ей его шить помогала. Я у нее была, ночевала, мы платье шили. В прошлом году. Сечете, тетя Лида?

— Плохо тебе было?

— Не то слово! Я думала, меня вырвет. Такая тошнота! Наверное, от страха. Или от ненависти. Вы думаете, только мы ее встречали? Оказывается, рядом с нами два амбала стояли — ее люди. Она откровенно сначала к ним подошла, а потом они все втроем развернулись к нам! А мы уже пережили шок… Такая тупость наступила, вы не представляете, ну хоть режь меня, делай что хочешь. Вы хотите, чтобы это была моя маман? Пожалуйста!

— Не плачь. Рассказывай дальше.

— Она с нами поздоровалась. Хорошо еще обниматься не стала. Сразу сказала: «Обойдемся без лишних эмоций. Если кто смотрит, все знают, что мы со Славой разошлись много лет назад. Нас связывает только ребенок. — И в меня пальчиком ткнула. — Но мы друзья и теперь будем сближаться. И если вы посмеете что-нибудь выкинуть, то учтите, что я здесь не одна. Вы видели, что у меня есть друзья».

— Один такой… красивый, лет тридцати, брюнет, карие глаза, очень яркие, широко расставленные?

— Правильно. А откуда вы знаете, тетя Лида?

— Это мой попутчик. Он мне представился как Геннадий.

— А второй?

— Второй прихрамывает.

— Точно! Вы его в саду видели, правда?

— Да.

— А самое трудное было, пока мы ехали до дома. Такое странное чувство, будто к нам приехали гости. Фазер даже начал рассказывать, по каким районам мы едем — экскурсию устроил. А я вдруг спросила, как там маман. А она говорит, ничего страшного, можно спрашивать, все вопросы надо задать здесь, в машине. Потом будет поздно. При людях попрошу не ошибаться. Ошиблись — мина взорвалась. Как саперы!

Представить эту сцену было не трудно, но страшновато. Они едут в машине, Слава натужно рассказывает о памятниках архитектуры, может, о телевизионной вышке или о хрустальном дворце, который давным-давно сгорел дотла. А Иришка смотрит на платье, которое сшила ее мать…

— Я все же ее спросила, а где мама, — услышала Лидочка Иришкин голос. — И Алла ответила, что мама в надежном, безопасном месте. Понимаете, она представились как Алла!

— Теперь понимаю. Так проще.

— Мы ехали, ехали и приехали. Тут уж вы появились, и мы начали перед вами играть спектакль «дружная семейка».

— Значит, давай подытожим, — сказала Лидочка. — Некие люди похитили твою маму. Сделано это было в ночь перед отъездом мамы в Лондон. Так что все в Москве убеждены, что твоя мама благополучно долетела до Лондона, и даже не будут ее искать?

— Правильно.

— Эти люди сказали, что… лже-Алла будет здесь жить, пока твой отец не отдаст им полтора миллиона фунтов. Иначе…

— Иначе они убьют маму. Понимаете?

— Понимаю. Как только твой отец выполнит их требования…

— Тогда Алла улетает обратно, и в тот же день в своей квартире появляется моя мама. И все продолжают жить дальше.

Лидочка поглядела в окно. По большому суку пробежала белка, остановилась, поднялась на задние лапки и принялась обкусывать какой-то орешек. Белке было плевать на русские беды и трагедии.

— А Галину они испугались, — сказала Лидочка.

— Они ее не учли. Видно, спешили.

— Надо было позвонить ей и сказать, чтобы не ездила к нам. Папа мог позвонить.

— Он бы позвонил, а они бы убили маму!

— А так они убили Галину!

— Ну и что? Я эту вашу Галину и в глаза не видала! А мама у меня одна.

— Иришка, не говори так. Я тебе не верю.

Иришка резко отвернулась и уставилась в угол.