Слава начал читать. Иногда он запинался, ему не хватало английских слов, но Лидочка ему не помогала. Она смотрела на Аллу. Ей было интересно понять, что должна чувствовать женщина, подруга которой погибла вчера по дороге к ней.

Алла владела собой. Но лицо у нее было злым, напряженным, как у соседки на коммунальной кухне, готовой начать очередной бой.

Слава еще не успел дочитать второго абзаца, как раз подобрался к интервью с мисс Монмаут и завяз в незнакомых словах, как в дверь позвонили.

— Открой, Ириш, — попросил Слава, прижимая указательным пальцем строчку, чтобы не потерять.

Лидочка, как и все, замерла, обернувшись к коридору и прислушиваясь. Мужской голос спросил по-английски:

— Можно мне поговорить с мистером Кошко?

— Сейчас, — ответила Иришка и крикнула: — Папа, к тебе пришли!

— Кто там? — спросил Слава, поднимаясь из-за стола.

— Думаю, что полиция, — ответила из коридора Иришка.

Лидочка непроизвольно вышла следом за Славой. Впрочем, в коридор вышли все и столпились в дальнем конце, у входа в столовую, отделенные от входа и от гостя всей длиной коридора.

Свет падал в спину человеку, стоявшему в дверях.

Слава покачнулся, словно его задело сквозняком от двери. Он сделал шаг, потом еще шаг. Иришка отошла к вешалке и прижалась к ней, чтобы Славе было свободней.

— Я — Кошко, — сказал Слава. — А вы кто?

Гость протянул запаянную в пластик карточку — по крайней мере Лидочке так показалось издали.

— Мэттью Слокам, — сообщил он. — Инспектор полиции. Скотленд-Ярд. Мне хотелось бы, с вашего разрешения, задать вам, мистер Кошко, несколько вопросов.

Слава держал карточку в руках, смотрел на нее и никак не мог догадаться вернуть ее полицейскому.

Тому пришлось протянуть руку и отобрать карточку у Славы.

— Пожалуйста, — сказал Слава и пошел к гостиной. Полицейский двинулся за ним, и остальные жильцы дома раздались, чтобы их пропустить. Полицейский прошел мимо столовой и посмотрел сначала направо, потом налево, словно переходил улицу. Глаза у инспектора были темными, близко посаженными, птичьими. Больше Лидочка ничего не разобрала.

Слава остановился в дверях в кабинет и спросил инспектора:

— Вы говорите по-русски?

Вопрос был смешной, даже нелепый, но, как ни странно, инспектор Слокам вовсе не удивился.

— Я немного говорью по-русски, — сказал он. — Именно это есть причина…

Тут мистер Слокам замер на входе в кабинет в поисках нужного слова, чтобы завершить фразу.

— Но немного, — повторил он и прошел в кабинет.

Слава пропустил инспектора внутрь, а сам остался в дверях и призывно махнул рукой. Алла сочла его движение относящимся к ней и, оттолкнув Василия, ринулась к кабинету.

— Нет, не ты, — раздраженно сказал Слава. — Ты же не понимаешь по-английски!

— Меня это касается, — сказала Алла и решительно прошла в кабинет.

— Лидочка, — позвал Слава. — Боюсь, нам понадобится ваша помощь.

Краснодарские Кошки и Иришка остались в коридоре.

Инспектор вышел на середину небольшого кабинета и остановился в некоторой растерянности. И было отчего. Слава не убрал с дивана свою постель, так что на всех оставалось лишь одно кресло.

Слава кинулся к дивану и скатал простыни, одеяло и подушку валиком, освободив пространство.

— Садитесь. — Он показал полицейскому на кресло, сам сел на диван. Алла тут же уселась рядом с ним, а Лидочка отошла к книжным полкам, чтобы не тесниться на диване.

— Мой английский язык не очень хороший. — Слава говорил по-русски упрощенно и со странным акцентом, полагая, что так инспектору будет легче его понять. — Миссис Берестов будет помогать.

— Благодарю вас. — Инспектор обернулся к Лидочке и с явным облегчением вернулся на стезю английского языка. — Мой русский язык далек от совершенства. Я проходил курс в университете, а сейчас занимаюсь на курсах. У нас организовали специальную группу для контактов со славянскими элементами. Ваши соотечественники зачастую не знают языков, и приходится что-то делать.

Он замолк, давая возможность Лидочке показать, на что она способна. Лидочке стало неловко, как на экзамене.

Инспектор был молод, не старше тридцати лет. У него было узкое лицо с выдающейся вперед верхней губой и близко посаженными карими глазами. Темные волосы слегка отдавали в рыжину. Инспектор был высоким, большим, мягким человеком, которому в ближайшие годы грозила излишняя полнота.

— Простите, — сказала Лидочка. — У меня мало практики.

— О, — обрадовался инспектор, — вы так хорошо говорите. И надолго вы здесь?

— По-видимому, еще две или три недели.

— Вы жена мистера Кошко?

Лидочка обернулась к Славе.

— Слава, объясните ему, кто есть кто. Я переведу.

— Я его понял, — сказал Слава. — Ну, вы сами… Скажите, чтобы он понял. Что вы не жена, а наш друг. Друг дома. А жены у меня нет, то есть Алла — бывшая супруга.

Лидочка решила не торопиться с подробным рассказом, тем более что инспектор пока что не задавал никаких вопросов.

— Я не жена мистера Кошко, — сообщила она. — Мистер Кошко не женат.

— Оу, — грустно сказал инспектор, выражая этим междометием сочувствие русскому господину.

— Бывает, — сказал Слава. — Ты скажи про Аллу.

— Обойдется, — отрезала Алла.

Что-то в ее тоне насторожило полицейского, и он, кинув взгляд на Аллу, перевел глаза на Лидочку, ожидая объяснений.

— Миссис Кошко, — пояснила Лидочка. — Бывшая жена мистера Кошко.

— Оу, — снова посочувствовал мистеру Кошко полицейский.

Беседа зашла в тупик.

Инспектор подождал, насколько позволяли обстоятельства, и спросил:

— Знаете ли вы, мистер Кошко, о смерти миссис Стюарт?

— Да, мы узнали сегодня из газет… Объясни ему, Лидочка.

Лидочка сказала инспектору, что сегодня утром она купила газеты, откуда мистер Кошко и узнал о гибели Галины Стюарт.

— И вчера вы об этом не знали?

— Нет, не знали.

— Но мистер Стюарт считает, что его супруга ехала к вам в гости.

— Точнее, она ехала в гости ко мне, — вмешалась Алла. — Мы были знакомы в Москве.

Лидочка перевела и от себя добавила, что они вчера вечером даже ходили все вместе встречать Галину.

— Простите, — спросил инспектор, — но почему, не встретив миссис Стюарт, вы не позвонили ее мужу и не выразили интереса к ее судьбе?

Лидочка пожала плечами, передавая инициативу Кошкам.

— Скажи ему, что мы не хотели беспокоить мистера Стюарта, которого мало знаем, — сказал Слава. — Возможно, планы у Галины изменились. Мы думали, что она позвонит нам сама, когда сможет.

— Мы же не думали, что она попадет под поезд! — воскликнула Алла.

Инспектор явно хотел показать этим русским, что ему не зря платят надбавку к зарплате за знание экзотического языка. Если, конечно, здесь такая надбавка существует.

— А утром мы ждали ее звонка, — сказала Алла.

Инспектор обернулся к Лидочке. Оказывается, он не понимал слова «звонок» в данном контексте. Лидочка объяснила.

— И вы бы не позвонили миссис Стюарт? — спросил Аллу инспектор, но спросил он по-английски, и Алла его не поняла и посмотрела на Лидочку.

Лидочка перевела вопрос.

— Мы же звонили, — сказал Слава. — Мы позвонили, а потом Лидия, то есть миссис Берестов, пришла со станции и принесла газеты.

— Вы ездили в Лондон? — спросил инспектор.

— Нет, я купила газеты на станции.

— Какую конкретно газету вы купили?

Лидочке не хотелось лгать.

— Я купила все газеты, что были в магазине.

— Почему? — удивился инспектор. — Вы искали сообщения о несчастье?

— Честно говоря, да, — ответила Лидочка.

— И когда же вы почувствовали, что случилось несчастье?

— Не знаю. Трудно определить этот момент.

— Попробуйте вспомнить. — Инспектор был угрожающе вежлив. Он казался похожим на какого-то киноактера — такие же птичьи глаза. Как его фамилия? Ярмольник?

Слава вертел головой — старался понять. Алла и не старалась. Она дернула Славу за рукав.