— Доброе утро, Лидия Кирилловна. А я вам уже звонил!

Он нес в руке прозрачный пакет, в котором покачивался батон и упаковка кефира.

Перехватив взгляд Лидочки, Толик добавил:

— В такую жару главное — кефир. Холодит и восстанавливает силы. Я тут слышал по телевизору, что в него сатанисты добавляют алкоголь, чтобы споить русский народ, а вы как думаете?

— Я так не думаю, — сказала Лидочка, которой не хотелось вдаваться в политические дискуссии с милиционером.

Толик ступал легко, и видно было, какое у него крепкое, сытое, упругое тело. От жары его черные волосы завивались кудрями, но это не красило его, а наоборот, портило, потому что кудри лишь подчеркивали грубость черт.

— Правильно, не надо так думать, — согласился Толик. — А где пистолет?

Он уже знает.

— Я могу его принести. Но мне хотелось, чтобы вы пошли со мной.

— Ну вы прямо на глазах набираетесь ума! Правильно! Я же для чего вас ждал? Чтобы пойти и оформить изъятие! Где ствол?

— Я вас отведу.

— Значит, и мне не доверяете?

— Я всем доверяю. Но я не привыкла к таким ситуациям и не хочу подводить людей.

— Тогда подождите меня… — Тут Толик что-то вспомнил и неожиданно произнес: — Подождите меня у Ольги. Она сегодня в библиотеку не вышла. Я за вами зайду.

— У Ольги?

— А чего тут такого? Вы к ней еще не заходили? Поздоровайтесь, чайку попейте. Я о ваших приключениях с интересом слушал.

Он скрылся в милиции. Лидочка покорно пошла обратно, к Ольге.

Калитка в доме Ольги была заперта. Лидочка нажала на кнопку звонка. Ольга вышла на крыльцо сразу, словно ждала Лидочку за дверью. Она была в застиранном, тесном халате, на голове косынка, которая горбатилась изнутри колбасками бигуди.

— Наконец-то, — обрадовалась она. — Я уж хотела на почту бежать, звонить в Москву. Откуда мне знать — живая ты или зарезанная. А может, сама кого застрелила. Шучу, шучу, я знала, что с тобой все в порядке.

Ольга улыбнулась, в улыбке было облегчение.

Они прошли на веранду.

— А где Катя?

— В Тарасовку к подруге побежала. Не думай, я ее до станции проводила.

— А эти? Эти не приходили?

— Нет, не приходили. Но мне одна птичка на хвосте принесла, что они в субботу вечером в Мытищах с электрички сошли и напились там. Видно, за кем-то гнались, но не догнали. Я специально спрашивала — не было ли у них с собой сумки. Говорят, ничего не было.

— А где они сейчас? — спросила Лидочка.

— Об этом мы скоро узнаем, — загадочно ответила Ольга и пошла ставить чайник.

— Расскажи, как ты доехала, где пистолет спрятала? — спросила она, вернувшись с кухни.

— Пистолет я у Глущенок оставила.

— Вот умница! Жаль, я не догадалась, а то бы их навестила.

Лидочка с удовольствием, вспоминая смешные детали, рассказала, как вчера пряталась от братьев-разбойников, и ей самой это приключение уже казалось смешным, потому что прошлый ужас куда-то испарился, страх погони пропал — осталась смешная история о женщине, которая сидит на корточках под платформой, а преследователи, как в комедии, носятся вдоль поезда, а потом вскакивают в него и уезжают. Ольга тоже смеялась и готова была начать воспоминания о совместном купании в траншее, но тут на кухне засвистел чайник, и она побежала заваривать чай.

На столе, покрытом розовой клетчатой клеенкой, стояла прикрытая от ос банка с медом, лежала нарезанная булка, три чашки. Ольга ждала Лидочку и кого-то еще. Катю?

Нет, оказалось, что не Катю.

У калитки позвонил Толик. В руке он держал большой черный портфель.

Конечно, для Ольги Толик был не просто знакомый. Лидочка могла бы поклясться, что когда-то у них был роман. И хоть он давным-давно миновал, от него осталась неосознанная для них самих нежность в интонациях.

Толик подтолкнул Ольгу в плечо.

— Веди, — сказал он, — обещала чаем напоить.

— Ну и как? — спросила Ольга Толика, пока они шли по дорожке между флоксов к веранде. — Поговорил?

— Поговорил, — сказал Толик, потирая руки. — Они, голубчики, только глаза продрали, а я к ним с государственным визитом.

Лидочка, которой с веранды был слышен этот разговор, догадалась, что речь идет о братьях-разбойниках.

Толик поднялся по скрипучим ступенькам на веранду.

— Я их в последний раз предупредил, — сказал Толик. — Витьку мне в отличие от тебя не жалко. Рано или поздно он попадется.

— Испугались? — спросила Ольга.

— Честно говоря, я пожалел, что табельное оружие не захватил. Но я им прямо сказал: все ваши субботние дела мне известны. Если хоть один волосок упадет с головы Ольги, Катьки или Лидии Кирилловны, вы у меня загремите в места не столь отдаленные. Немедленно!

— А они?

— Они огрызались. Ведь они хоть и дураки, но не идиоты. Теперь в их интересах самим вас и днем, и ночью охранять. Даже если ты споткнешься и ногу подвернешь, подозрение на них падет.

Толик поставил портфель на свободный стул, уселся за стол, открыл банку с медом и засунул в нее большую ложку.

— Где брала? — спросил он.

— Из Чувашии привезли, — сказала Ольга.

— Обо мне не подумала, — укорил ее Толик. — Ведь у Людмилы меда не допросишься.

— Знаю, — вежливо улыбнулась Ольга. — Потому я тебе и не взяла.

Толик помолчал, переваривая информацию и заключенную в ней иронию. Тяжело вздохнул. Потом сказал:

— Не люблю работать с интеллигенцией. Неустойчивая у вас нервная система.

Он пил чай манерно, отставив мизинец. Завиток прилип ко лбу.

— Спасибо, — сказала Ольга, — что сходил к братьям.

— Это мой долг, — ответил Толик.

Видно, он любил мед, он зачерпывал его прямо из банки. Перехватил взгляд Лидочки и сказал:

— В меде содержится много калорий. Особенно в настоящем. Вы ешьте, вам пополнеть полезно, — сказал он.

— Любит он нас, полных, — сказала Ольга. И за этими словами, и за тем, как отвернулся к саду Толик, скрылась местная драма, может, не менее напряженная, чем та, которая привела к смерти Сергея. Повернись все чуть-чуть иначе, и лежал бы у себя дома мертвый Толик или Василий-мордоворот. Хотя таких тоже не убивают… Привяжется ведь фраза, как мелодия какой-нибудь пошлой песенки!

Толик посмотрел на часы и сказал Лидочке:

— Далеко ваша захоронка?

— Минут десять ходьбы, чуть больше, — сказала Лидочка.

— Ясно, в поселке старых большевиков у ваших знакомых супругов Глущенко, — сказал Толик, будто решил задачу. — Вы провели у них ночь убийства. Не знаю даже, что лучше, взять «газик» в отделении или так дойти?

— Взять «газик», — сказала Ольга. — Что ты будешь Лидочку по такой жаре тащить? И безопаснее.

— Ясно, — сказал Толик. — «Газик» с утра в Пушкино уехал. Пойдем пешком.

— Тогда чего голову морочишь! — рассмеялась Ольга.

— Пошли, — сказал Толик. — А то у меня на двенадцать тридцать назначена гражданка Котова Марина Олеговна. Вы с ней знакомы?

— Разумеется, — сказала Лидочка. — Вы же нас вместе видели.

— Я ее раньше допросить не успел, а ведь в этот вечер она с вами была.

Ольга проводила их до калитки и заперла ее.

— Ты не бойся, — сказал Толик, — я их крепко предупредил.

— Их уже сколько раз предупреждали, — не согласилась Ольга. — Скоро пойду Катьку на станцию встречать.

— Нельзя жить в страхе перед преступными элементами, — заявил Толик. — Они чувствуют свою силу и еще больше распоясываются.

— Они и без этого распоясались.

— В других местах хуже, — сказал Толик.

Они пошли к станции.

Шли быстро. Толика поджимало время, а жару он игнорировал, только голубая курточка на спине потемнела от пота. Портфель легко покачивался в руке.

— Сначала меня эта история не заинтересовала, — сказал сыщик. — Мне показалось, что и в самом деле на дачу залезли с целью ограбления. Я всегда иду по самому обыкновенному пути. Необыкновенные дела в практике почти не случаются. И лучше, чтобы не случались. Теперь мне из-за вас придется снова с Василием собачиться, потому что он у вас вещдоки не принял. А что он мог сделать? Он дежурный по отделению, народу свободного нет — кто в отпуске, а кто больной. И тут вы — ах, вещдоки! Да в гробу он видел ваши вещдоки…