— Господи, — сказала Катька, увидев ее после душа в чистом городском платье. — Разве бывают на свете такие красивые женщины?

Сама она запачкалась умеренно и потому отправила в душ второе чудовище — собственную мать. И показала Лидочке найденные улики, уже вымытые на кухне под рукомойником и аккуратно разложенные на столе вместе с добычей, принесенной раньше Виктором.

На столе, с которого Катя сняла скатерть, лежали: транзистор, электронный будильник, видео, серебряный портсигар с изображением коня в подкове, а также пистолет, марки которого никто не знал, и сколько патронов в нем осталось — тоже было неизвестно.

Лидочка осторожно по очереди поднимала вещи и рассматривала их. Вещи как вещи. Внутри портсигара осталось шесть размокших папирос. Странно, кроме Нины Абрамовны, никто папиросы в портсигаре не держит. Кстати, какой был портсигар у Нины? Лидочка вспомнила, как глядела на него. Точно такой. Значит, Нина забыла портсигар, когда уезжала в воскресенье вечером. А убийца в темноте, спеша инсценировать ограбление, хватал, что под руку подвернется, и заворачивал в плед. Вот и попал туда портсигар.

Из душа вышла Ольга.

— Я потом помоюсь, — сообщила она. — Только первую грязь сняла и уже сток засорила. Этих не видели?

— Нет, — сказала Лидочка и обернулась к Кате.

— Они мимо проходили, — сказала девушка, — посмотрели на наш дом. Витька кулак показал, а я от окна отпрыгнула.

— Давно проходили?

— Только что.

— Значит, дежурят. Будут штурмовать, — сказала Ольга. Видно, она об этом думала, пока была в душе. — Значит, нам надо улики унести. Лидочка, это твое дело.

— Почему мое?

— Ну мы же обсуждали! Унесешь и спрячешь, где хочешь. Только чтобы мы не знали. Если нас будут пытать, мы ничего не скажем. Не знаем, и все.

— Странный способ спасать мучителя Виктора от тюрьмы, — заметила Лидочка.

— Я лучше знаю, — сказала Ольга. — Пока время до темноты есть, беги.

— Куда?

— Не знаю. Улики должны попасть к Толику. Из твоих рук.

Лидочку охватило безнадежное чувство. Возле ее фамилии в классном журнале остановился безжалостный палец учителя, и его тонкие губы уже готовы ее произнести. Придется идти к доске…

— Катька, выгляни наружу. Но осторожно, — сказала Ольга.

Она сама уложила вещи в сухую сумку. На прощание велела Лидочке как следует промыть на ночь волосы. Потому что грязь страшно въедливая.

Катька, которая глядела через забор, укрывшись в малине, крикнула:

— Никого не видать!

— Лучше бы видать, — сказала Ольга. — Тогда знаешь, с какой стороны ждать опасность. Давай я на улицу выйду, стану их отвлекать.

— Осторожнее, мама, — встревожилась Катя. — Вон они! Из-за угла выглядывают!

— Это мне и нужно, — сказала Ольга.

Она пошла во двор, кинув Лидочке на прощание:

— Через три минуты после меня выходи из калитки направо и шагай к станции.

Сама же Ольга, как была в сарафане и босоножках, выскочила из калитки и, набирая скорость, пропала налево.

Лидочка взглянула в зеркало. Остатки желтой глины в мокрых волосах можно в счет не принимать. Платье на ней было свое, чистое, она оставляла его в доме, но босоножки влажные, отмытые кое-как.

Лидочка мысленно досчитала до ста и услышала голос Катьки:

— Тетя Лида, беги!

Как львица, услышавшая выстрел хлыста — команду бежать на манеж, — Лидочка рванулась на улицу.

Выйдя, не удержалась — оглянулась. Довольно далеко, у поворота на шоссе, Ольга размахивала руками, отвлекая от Лидочки братьев.

Лидочка побежала в другую сторону, повернула на широкую улицу, ведущую к станции, и направилась по ней мимо Дома художника и хозяйственного магазина. У переезда ей пришлось пропустить товарный поезд. Под грохот колес она обернулась — по шоссе в ее сторону бежали две, пока небольшие, но целеустремленные фигурки — Витя с Владимиром. Конечно, они сделали выводы из встречи с Ольгой. Теперь Ольге и Катьке пытки не грозили. Погоня устремилась за своей жертвой. Братья сообразили, а может, спасая дочь от пыток, Ольга сообщила негодяям, что ценности унесла московская гостья.

Товарняк казался Лидочке бесконечным. Она крутила головой, отмечая приближение грабителей. Теперь путь к Глущенкам, где она намеревалась спрятать улики, был неприемлем. Братья ее настигнут на полдороге.

Едва промчался, подбрасывая зад, последний из вагонов. Лидочка побежала налево, к станции. Между нею и братьями еще оставалось метров триста.

Она догнала девушку в красном костюме, спокойно шедшую к платформе, и спросила ее:

— Электричка скоро?

— Сейчас придет, — ответила девушка.

Лидочка добежала до середины платформы, где на нее вела лестница, как раз когда там затормозила электричка. Должно же человеку хоть раз повезти!

Но вместо того, чтобы кинуться в электричку, Лидочка нырнула под платформу, в густой, придавленный бетонными плитами платформы кустарник. Снаружи эта чащоба была непроглядна.

Она присела на корточки в душной чащобе кустарника. Вокруг валялись сброшенные с платформы баллоны из-под воды, пивные банки и обертки от жевательной резинки. К счастью, ничего паршивее, чем сухой мусор, поблизости не было.

Лидочке были видны колеса электрички, замедлявшие обороты возле платформы. Вот они остановились. Над головой заскрипели, раскрываясь, двери. Наступила тишина. Люди входили в поезд.

Рядом протопали быстрые шаги. Так-так-так — простучали они по лестнице.

— Скорее! — завопил Виктор.

— Ничего, успеваем, — ответил Владимир. — Не уедет, стерва!

Двери электрички скрипя закрылись. Качнулись, стали поворачиваться и завертелись железные колеса. Все быстрее и быстрее, грохот возрос до невыносимого — хотелось зажать уши… и вдруг оборвался. Стало светло — была видна противоположная платформа и рельсы, еще дрожащие от умчавшегося поезда.

И тут, таясь под платформой и слушая, как жужжат мухи, Лидочка отчетливо вспомнила, как Нина Абрамовна стоит на платформе, вечером в воскресенье, рядом с ней — Сергей. Она вынимает из сумки тот самый портсигар с конем и достает из него папиросу… Память не могла подвести Лидочку. Нина не забывала портсигар на даче. Она взяла его с собой.

В предвечернем воздухе был слышен лишь неясный гул удаляющейся электрички. И ни голоса, ни кашля, ни вздоха — все, кто хотел, уехали в Москву. И ее преследователи тоже уехали.

Сейчас они идут по вагонам. Наверняка идут по вагонам, разделившись, чтобы не упустить добычу.

Электричка, наверное, пуста или почти пуста, и они надеются, что можно вырвать сумку у женщины и выскочить на следующей станции.

Лидочка осторожно выбралась из-под платформы и не стала испытывать судьбу — она пошла к Глущенкам кружным путем по узкой улочке.

Глущенки были рады неожиданной гостье. И конечно же, заинтересованы сумкой, которую она притащила. Они жаждали узнать о новостях в деле о смерти Сергея.

Сначала Лидочка не хотела втягивать их в историю своих поисков улик в грязи и бегства от братьев-разбойников. Но нельзя же долго таиться от приятелей, к которым ты прибежала в поисках убежища! Если не Глущенкам, то кому же рассказать?

Пока Итуся готовила чай, Лидочка поведала о всех последних событиях — от похорон и поминок до сегодняшних приключений. Потом они разложили улики, и Итуся без колебаний опознала портсигар Нины и тоже вспомнила, как та доставала из него папиросу тем вечером на платформе.

Это открытие привело их к обсуждению характера Нины, ее жизни с Сергеем и возможной роли в его смерти. Казалось бы, кто может быть дальше от подозрений, чем Нина? Но вспомните слова ее, что легче убить человека, чем оформить документы на его смерть? И что это за совместные имущественные дела? Почему ей надо было спешить к нотариусу? Может быть, Сергей оставил завещание? У нас, в стране победившего и побежденного социализма, завещаний не оставляют, а если надумают кого-то убить из-за квартиры или огородного участка, прекрасно обходятся и без нотариуса…