— Как?

— Мы Ольгу пригласили и потом поэта Верескова. Они оба там часто бывали, и наблюдательность у обоих развита положительно.

— И что же украли?

— Честно говоря, не стоило из-за этого Спольникова убивать. Маленький транзистор, он у него в комнате на столике стоял, потом видео, часы настольные, электронные импортные, небольшие такие с зелеными цифрами…

— Знаете, что я вам скажу? — заметила Лидочка.

— Говорите!

Толик стоял руки в боки, темный силуэт на фоне окна, черные курчавые волосы закрывали уши.

— Ваш убийца не спешил и не очень волновался. А это странно.

— Почему вы так решили?

— Эти вещи лежали на разных местах и даже в разных комнатах.

— А вот я сделал другой вывод! — возрадовался собственной догадке капитан. — Я сделал вывод, что убийца бывал в этом доме, знал, что где лежит, брал вещи уверенно и не так уж много потратил времени. Если ты случайный убийца и влез, не зная куда, конечно, трудно в доме шуровать, а он ничего не опрокинул, двигался бесшумно, понимая, что ночью каждый звук далеко разлетается. А спешить ему было не нужно. Куда спешить?

— Вы думаете, что убийца был знаком Сергею? Тогда зачем он лез в окно?

— Он был знакомый, но делал вид, что незнакомый, понимаете? Сергей перепугался, кинулся выяснять, кто там лезет, а знакомый тоже испугался — понимаете, чего испугался?

— Чего?

— Он испугался, что его узнают!

— Знакомый полез к Сергею с пистолетом?

— Эх! — Толик рассердился. — Мало ли какие знакомые бывают! Некоторые таскают с собой пистолеты.

Лидочка снова принялась писать. Прошло несколько минут. Толик ходил по комнате, открыл сейф, покопался в нем, закрыл, потом решительно подошел к окну и растворил его, решив, видно, что лучше мухи, чем смерть от духоты. Лидочка была ему признательна. По крайней мере ветерок несмело заглянул в кабинет, и пыльные тюлевые занавески чуть заколыхались.

— Не нравится мне этот грабитель с пистолетом, — сказал милиционер. — Чего он в дом полез, если ясно, что там живут? Грабители в наших краях предпочитают высмотреть дом, где никого нет. Получается, что это был пришлый грабитель. Шел, шел, к двум часам ночи дошел до поселка и думает — а ну, кого бы мне пристрелить? Наступает на грядки, как слон топает — и вот тебе!

Толик кинул на стол перед Лидочкой большой лист бумаги с обведенным следом.

По крайней мере сорок девятого размера.

Нет, если тот молодой слон хотел заставить Лидочку забыть о нем, он избрал худший из возможных путей.

Лидочка отложила ручку. Она заговорила, не думая о том, правильно ли поступает. Так свидетель на месте преступления рассказывает милиционеру, в какую сторону побежал вор и как он был одет.

— По-моему, я видела этого человека, — сказала Лидочка.

— Что?

Изумление на лице Толика было искренним.

— Позавчера вечером мы с Евгением Александровичем Глущенко, вы его вчера днем видели, пошли в магазин, который напротив вашего отделения.

— Водка кончилась?

— Вы догадливый.

— Продолжайте, Лидия Кирилловна!

— Евгений Александрович немного отстал, а я встретила молодого человека, очень толстого, среднего роста, он был в длинном свитере и каких-то штанах, волосы собраны в пучок на затылке, у него были удивительно большие, несообразно большие ступни, они мне бросились в глаза, и этот молодой человек спросил нас, как пройти на Школьную улицу.

— И он пошел?

— Я подождала Евгения Александровича, а когда мы с ним повернули на Школьную, то увидели, по крайней мере я увидела этого толстяка, у калитки пятого дома. Но при виде нас он поспешил прочь и свернул за угол.

— И все?

— А разве этого мало? Спросите Глущенко.

— Обязательно спросим, не беспокойтесь. Но вы лучше еще что-то вспомните! Ну, что он сказал, какой голос?

— Голос высокий… Я вам могу нарисовать этого человека.

— Рисовать, конечно, можно, но мне хотелось бы чего-нибудь посущественней.

— Это не все, — сказала Лидочка как мать, вытаскивающая из сумки коробку шоколадных конфет. — Я его еще раз видела!

— Вот это дело! — Толик похвалил Лидочку, словно она выследила убийцу.

Лидочка рассказала ему, как увидела толстяка на улице, из окна. И тому была еще одна свидетельница, Даша Корф.

Тут Лидочке пришлось объяснять капитану, при чем тут Даша и Лиза Корф. Толик кивал головой, и какие-то милицейские мысли кружились в его небольшой голове, а глазки поблескивали, хотя неясно было, имеют ли мысли отношение к Корфам или он думает о грабителе… а может, он считает Лидочку вздорной выдумщицей?

— Ясно, — сказал Толик, когда Лидочка закончила рассказ. — Значит, он ушел, и с концами?

— Нет.

— Он вернулся?

— Он позвонил мне по телефону.

— Зачем?

— Чтобы я о нем забыла.

— Бред какой-то. Объясните!

— Он позвонил мне.

— Это был он? Как представился? Толстяком? Грабителем, как?

— Никак не представился. Но я уверена, что это он. У него был высокий голос.

— Постарайтесь вспомнить его слова!

— Точно не вспомню. Но примерно он сказал: «Если хочешь жить, будешь молчать… Ты никого не видела на улице». Да, вроде и все. По крайней мере эти слова я запомнила.

— А нога у него такая? — неожиданно Толик ткнул коротким пальцем в лист бумаги с обведенной ступней.

— Нога у него может быть такой. Очень большая нога.

— Мало, — сказал Толик с упреком, — очень мало вы знаете. И еще меньше говорите.

— Вы хотите, чтобы я его вам привела? — спросила Лидочка.

— Конечно бы, не отказался. Приводите на поводке, — сказал Толик и засмеялся.

— Ну тогда ловите его сами, а я допишу свои показания.

— Когда допишете, — приказал Толик, — нарисуйте мне его портрет и желательно с фигурой. Я сейчас схожу за настоящей бумагой.

Толик проверил, заперт ли сейф, — он был настоящим сыщиком, не доверял даже дружественным свидетелям. Потом махнул рукой — пиши, мол, и ушел.

Не было его минут десять. Лидочка как раз кончила излагать свои приключения. Написала она эту детективную новеллу коротко и, как ей показалось, понятно для человека, незнакомого с событиями и людьми. Тут и возвратился Толик. Под мышкой он нес рулон ватмана, который сразу же расстелил на своем столе. Оказалось, что на нем выклеена юбилейная стенгазета «За порядок. Десять лет нашему отделению». Газета состояла из двух машинописных заметок и бравых цветных вырезок. Толик перевернул лист чистой стороной кверху, разгладил, положил на угол «Уголовно-процессуальный кодекс».

— Только черного карандаша нет, — сообщил он виновато.

— Мне такой большой лист не нужен, а то получится: «Не проходите мимо» или «Их разыскивает милиция».

— Если вы художница, то должны сделать. Я условия обеспечил. — Толик широко улыбнулся.

Ручка у Лидочки, с мягким шариком, вполне годилась, но ее вдруг охватила робость: в жизни не рисовала по памяти слонопотамов. А вдруг она нарисует кого-нибудь другого, этот другой может пострадать. Арестуют его по ее рисунку…

Так что рисунок вышел лишь с третьей попытки. Дважды она рисовала круглое лицо, затянутые назад волосы, влажную нижнюю губу… потом зачеркивала… На третий раз лицо получилось похожим. Потом она набросала отдельно его фигуру — грузную, великостопную фигуру слонопотама.

— Знаете, что я вам посоветую? — сказала Лидочка.

— Не знаю, но догадываюсь, — ответил Толик. — Я этот рисунок скопирую на ксероксе, и мы его по нашим соседям разошлем. Я вам поверил!

— Я другое хотела сказать. Вы можете проверить: покажите его Евгению Александровичу Глущенке, дача номер тридцать два по улице Урицкого. Я могу к нему сейчас зайти и предупредить.

— Это я сделаю обязательно. И эту девушку вызову. Дарью Корф.

— Ой, может, не стоит ее впутывать?

— Еще как стоит, — резонно возразил капитан. — Если она ни в чем не замешана, то она подтвердит вашу картину или скажет, что совсем не похоже нарисовали. А если она знает больше, чем вы думаете, я с ней поработаю.