— Возьми пластырь, — сказала Антонина, — у тебя ссадина кровоточит.

Глядя в зеркальце заднего вида, Андрей наклеил на щеку пластырь.

— До меня добраться захотели! Какая наглость! Чтобы сегодня же прочесали весь пароход!

— Где мы здесь людей найдем? — спросила Антонина, трезвая голова.

— Найми киллеров, — приказал Бегишев.

Никто с ним спорить не стал, но было ясно, что киллеров никто нанимать не намерен.

Машина поехала по набережной, у которой вперемежку с теплоходами стояли каботажные суда, катера и даже плавучие рестораны.

Андрей, стараясь не вслушиваться в бредовый разговор, который шумел вокруг, смотрел в окошко: набережная обтекала классическое здание королевского дворца или, может быть, парламента, за ним был виден мост со львами, а под мостом текла быстрая, почти горная речка, без мусора и бутылок, зато с белыми лебедями.

— Аркадий Юльевич ждет в «Ривьере», — сказал, не оборачиваясь, шофер.

Бегишев кивнул — он, видно, об этом уже знал.

«Вольво» миновала обширный сквер. Посреди сквера стояла статуя — человек, похожий на Карла XII перед Полтавской баталией, указывал перстом на Москву.

Но никто, кроме Андрея, статую в агрессивных намерениях не заподозрил, и она скрылась в морозном тумане.

Автомобиль затормозил у широкой лестницы, дверь в ресторан открылась немедленно, как только изнутри увидели гостей. Небольшого роста, энергичный, подтянутый мужчинка в твидовом костюме выскочил на холод. Казалось, что он старается убежать от большого черного зонта, который гнался за ним, покачиваясь в руке гигантского негра в голубой ливрее.

Мужчинка протянул обе руки вылезшему из автомобиля Оскару, но Бегишев, не ответив на приветствие, заверещал:

— И это называется безопасностью, мать вашу! На меня покушаются фактически у вас на глазах. А где гарантии?

Ловким движением мужчина по имени Аркадий Юльевич подхватил колечком правой руки локоть Бегишева и повлек его наверх, к зеркальной двери.

— А мы разберемся, — повторял он. — Обязательно разберемся, кому это было выгодно и кто направлял руку.

— Нашим врагам! — крикнула сзади Антонина. Она старалась приблизиться к мужчинам, но ее игнорировали.

Они подошли к отлично сервированному столу, причем именно на пять человек — компания минус Алик, которому пришлось остаться снаружи, хотя он так рассчитывал посидеть с барами за столом и был обижен недооценкой его роли. Даже вякнул Бегишеву: «Как же без меня вы будете?» Но тот сообразил, что сидеть за столом с телохранителем неправильно — это тебе не «Рубен Симонов», и ответил: «Подождешь».

Аркадий Юльевич посадил Бегишева рядом и, как бы продолжая давно завязавшуюся беседу, наивно спросил:

— Давай подумаем, против кого была направлена эта идиотская шутка… если это было шуткой?

— Вот именно! — И тут же Оскар, сообразив, что версия шутки его не устраивает, добавил: — Это было покушение. Чистой воды покушение. Вы не видели, а то бы в штаны наложили.

— Оскар! — Антонина решила защитить девичью честь.

— Это открытый вопрос, — вмешался Владимир Ильич. — Ведь я находился в двух шагах, и, возможно, трапом целились в меня.

— А попали в меня, — не выдержал серьезности разговора Берестов.

Он дотронулся пальцем до щеки.

— Не болит? — заботливо спросил Аркадий Юльевич. — А то я могу вызвать специалиста.

— Спасибо, не болит.

— Так что же это было? — добивался Бегишев.

— Допустим, что имело место обычное российское головотяпство.

— Вы хотите сказать, что я выдумал покушение? — Бегишев обиделся.

— Кстати, тебя, Оскар Ахметович, — ответил Аркадий Юльевич, — не только на трапе не было, но даже и в непосредственной близости…

— Только Андрей был на трапе, — сказала Антонина.

— Вот именно! Ваш переводчик Андрей Берестов, я правильно информирован?

— Правильно.

— Но не хотите же вы сказать, что вся эта операция проводилась только для того, чтобы искалечить вашего переводчика?

— О нет! — сказал Бегишев, которому жаль было отказываться от престижного ореола жертвы террористического акта.

— Тогда давайте знакомиться, — сказал Аркадий Юльевич. — Я здесь работаю в совместной фирме, меня зовут Аркадием Юльевичем.

Андрей сразу почувствовал, что наконец-то видит настоящего хозяина. И хотя Бегишев ему не подчинялся и даже в ходе дальнейшего разговора пытался подчеркнуть свою независимость и значение, Аркадий Юльевич явно был птицей более высокого полета.

Как он сам сказал, когда ели горячее:

— Без меня вы вряд ли провернете эту операцию, а я без вас, если очень нужно, управлюсь.

Андрей догадался, что у Аркадия Юльевича был на борту человек, который внимательно следил за группой Бегишева, — иначе откуда Аркадию Юльевичу знать некоторые детали вполне локального, чуть ли не интимного свойства.

Но больше всего Аркадия Юльевича интересовал, конечно же, Фрей.

И Ленину это внимание понравилось.

Наконец-то ему позволили распушить перья и походить гоголем.

Разговор сразу принял сюрреалистический оттенок, потому что собеседники, к раздражению простой души — Антонины, вели разговор так, словно Ленин был настоящим вождем пролетариата, только приболел и таился несколько лет от народа по настоянию врачей.

— А кто вам зрение обследовал? — интересовался Аркадий Юльевич.

— Глазное дно?

— Ведь при инсульте важны показания офтальмолога.

— У меня был лучший, Авербах. Не слышали? У него была квартира у Кировских ворот в доме «Россия».

— Ах, не говорите, там потом на чердаке помещалась мастерская Соостера, эстонского художника, из авангарда. Слышали о таком?

— Ну зачем же мне бывать в доме своего глазного врача? — удивился Фрей.

— А я тогда был в райкоме комсомола инструктором. Нас вызывает третий секретарь, по идеологии, и говорит: надо, чтобы это гнездо разврата и абстракционизма перестало существовать.

— Каленым железом! — поддержал Ильич Аркадия Юльевича. — Именно так!

Здесь не выдержали нервы у самого Оскара.

— Слушайте, мы здесь на вечере встречи, да? Старый большевик и пионерская смена?

— А вот иронии я не терплю! — воскликнул Ильич.

— Иванов, ты потерял контроль, — сказала Антонина. — И что характерно — над собой.

Тут спохватился чуткий Аркадий Юльевич: хоть он и был человеком значительным, но тоже понимал, что нельзя перегибать палку.

— Очень приятно было с вами познакомиться, — сказал он Ильичу. — Что вы желаете на горячее? Мясо или лосося?

— Ах, у нас на «Симонове» тоже подавали лососину, — сказал Ильич. — А оказалось — кета, представляете?

— Здесь таких ошибок не бывает, — откликнулся Аркадий Юльевич. — Надо полагать, мы можем говорить откровенно?

— Все под контролем, — подтвердил Бегишев. — Вся группа прошла проверку.

Аркадий Юльевич уставился на Андрея. Взгляд у него оказался холодным, змеиным.

— Я тоже под контролем, — признался Андрей. — И прошел проверку.

Аркадий Юльевич кивнул. Он был удовлетворен ответом. Поэтому обратился к Бегишеву:

— Отпечатки пальцев не забыли?

— Ой, не говорите! — сказала Антонина. — Такую операцию пришлось провести — Мавзолей брали!

— Это еще зачем? — не понял Аркадий Юльевич.

— А как еще раздобыть эталон? Пришлось снимать отпечатки пальцев с мумии.

— А потом сравнили с моими, — сказал Фрей. — И убедились, что мы — одно лицо.

— Ну и дела, — произнес Аркадий Юльевич. — Значит, вас двое с одними отпечатками?

— Что касается меня, то мои всегда со мной, — по-ленински сказал Владимир Ильич.

Сыграл он эту миниатюру классно, сразил Аркадия Юльевича.

— С отпечатками, — сказала Антонина, — все в порядке. У меня есть конверт с отпечатками пальцев оригинала. Они совпадают.

— То есть накладки не будет?

— Не будет. Я за них в койке с таким хмырем отработала, вы не представляете!

— Учтите, что у них там серьезно. Большие деньги, серьезные люди. Расскажите, как с оппозицией?