— Пока вы до меня доползете, Павел Петрович, — сказала Люся, — я пять раз через комнату перебегу, так что не старайтесь.

— Люси, ты ставишь меня в странное положение!

— Помолчите. Я же сказала, что сил нет… и живот болит…

— Да, — вдруг согласился император, — конечно… Если живот болит.

Люся сначала не спала, она думала о тех, кто остался на Земле, о Егоре и о том, как глупо сложилась ее жизнь — надо же было встретить Егорку как раз перед этим… И нельзя ему сюда, конечно, нельзя, если они его здесь поймают, то посадят в тюрьму и он переродится… «Лучше уж пускай я одна страдаю, а он пускай женится дома, как человек…» Она тихо плакала и заснула, продолжая плакать.

Засыпая, она успела подумать, что от такой туши, как ее первый муж, она всегда убежит.

Эта уверенность ее и подвела.

Видно, она заснула крепче, чем надо бы, император по коврам бесшумно подполз к Люсе. Она проснулась от страшного кошмара — будто попала в лавину в горах и на нее рухнула скала… Когда она очнулась, то не сразу сообразила, что же происходит, потому что, оказывается, Павел Петрович сначала погасил керосиновую лампу, так что свет попадал лишь через небольшое окно и в комнате было почти совсем темно, а уж потом пополз к своей жертве.

Насильник приподнялся и рухнул на Люсю. Она пыталась вдохнуть, стараясь при этом вылезти из-под лавины. К счастью, император запутался в ее подвенечном платье и на какие-то секунды его вес переместился, что дало Люсе шанс вдохнуть воздух и понять, что же происходит.

— Что вы делаете! — попыталась закричать Люся, но он положил на лицо ей мягкую потную ладонь, и она стала крутить головой, потому что ей нечем было дышать.

Она крутила головой и в отчаянии, уже совсем задыхаясь, смогла захватить зубами ладонь и укусить ее — император отдернул руку.

— Ты что! — зарычал он. — Ты забыла, чья ты жена?

Люся стала выбираться из-под груды сала, но в ее насильнике было килограммов двести, притом эта груда сала поставила себе целью осуществить свои супружеские права.

Император тяжело дышал, дергал Люсю за юбку, стараясь добраться до заветных мест, но терял драгоценные секунды, потому что Люся уже окончательно пришла в себя.

И поединок, который начинался не в пользу девушки, постепенно закончился ее победой.

Павлу Петровичу явно не хватало рук, чтобы обезопасить себя от ответных атак, и, раз уж он не смог придушить жену сразу, ему пришлось считаться с тем, что у Люси есть две сильных руки и к тому же длинные мускулистые ноги.

Во-первых, Люся смогла так дернуть императора за ухо, попавшееся под ее пальцы, что тот взвыл от боли и как-то неудачно свалился на бок, освободив правую ногу. И соответственно свободная коленка Люси врезалась ему в то самое драгоценное место, ради которого и затевалась вся операция.

— У-у-у-ух! — Император откатился в угол. — Убью!

Люся уже не только пришла в себя, но и восстановила дыхание.

— Я позову доктора, Павел Петрович? — спросила она.

— Молчи… у-у-у-у… молчи…

Он затих — туша его лежала неподалеку, и слышно было лишь частое хриплое дыхание.

Люся на всякий случай села. Если он притворяется и хочет снова напасть — она отпрыгнет в сторону.

Пауза затягивалась. И тут Люся не выдержала.

— Зря вы старались, — сказала Люся.

— А мне откуда знать! — обозлился император. — Ты мне разве дала проверить?

— Надо вам сбрасывать вес, вредно для здоровья, — сказала Люся.

— Люси, — сказал император тихо-тихо.

— Что?

— А может, попробуем? Тихо, осторожно, я не буду тебе делать больно. Я постараюсь, а ты поможешь.

— И не надейтесь. Теперь тем более.

— Тебе же некуда деваться!

— Убегу.

— Не убежишь. Мы только попробуем… А потом тебе понравится.

— А что пробовать будем? Пузо вам чесать?

Опять была пауза. Император думал.

— Выполни мою просьбу.

— Какую?

— Из тебя кровь идет?

— Немного.

— Значит, ты про месячные не врала?

— Нет, не врала.

— А ты могла бы пойти и простынку там, на моем ложе, испачкать?

Люся не сразу догадалась зачем, а когда догадалась, засмеялась.

— Гордый ты мой, хочешь, чтобы тебя за мужика держали?

— Это больше чем прихоть, — ответил император, — это высокая политика.

— Черт с вами, — согласилась Люся.

Она пошла и сделала, как он просил. Она победила и потому была снисходительна.

Люся провела всю свою жизнь в коммуналке, на дворе среди пьяниц и побирушек. В техникуме, конечно, было лучше, но народ был похожий. Ее было трудно напугать всякими гадостями. Может, поэтому ей даже было немного жалко этого императора. Лежит пожилой человек, мужчина, толстый, и переживает, что не может сделать как положено. Даже собственную жену не может изнасиловать, хоть за дверью стоит вооруженная охрана.

— Теперь ты спи, — сказал император. — А когда мы выйдем, ты мне не возражай.

— Хорошо, — согласилась Люся.

— Спи. А меня не бойся.

— Не хочется спать.

Ей на самом деле не хотелось спать. Как самой настоящей жительнице этого мира.

Через какое-то время, вернее всего — через несколько часов, император, который лежал в кресле, сказал:

— Приводи туалет в порядок. Сейчас будет утренний выход.

— А сейчас утро?

— Прикажем — наступит утро, — ответил император.

Они вышли рука об руку, Люся была тиха и послушна. У дверей стояла толпа придворных, поменьше, чем раньше, но густая.

Стол для завтрака был коротким, на нем были чай, вчерашние бананы, еще чего-то, но есть никому не хотелось. Только Люся выпила чаю.

— Поменяйте в спальне белье! — приказал император слишком громким голосом.

Придворные подходили, кланялись и поздравляли императора. Потом кланялись Люсе.

— Желаем наследника, — говорили императору.

— Желаем наследника, — говорили Люсе.

Наверное, это было смешно.

Император спросил:

— Певца поймали?

— Ищут, — сказал Кюхельбекер.

— Сколько можно искать? Чтобы сейчас же был пойман.

— Он будет пойман, — ответил министр.

— Я говорил о простыне, — напомнил император.

Дантес догадался первым и побежал в императорскую комнату. Остальные ждали его. Люся не понимала, чего они ждут, но терпела.

Наконец появился Дантес. Он медленно и торжественно шествовал, неся на вытянутых и широко расставленных руках простыню с красными пятнами.

— Вы видите, — закричал император, — моя невеста чиста!

— Ура! — завопили вокруг.

Люсе было очень стыдно, будто они застали ее в туалете, но она и это вытерпела, лишь отвернулась от кричащей, возбужденной толпы.

На счастье, тут заявился доктор. Люся кинулась к нему.

— Можно мне к вам? — крикнула она издали.

— Я жду тебя, — сказал Леонид Моисеевич.

— Иди, иди, — поддержал идею император. — Вы, доктор, проверьте, не был ли я слишком груб с моей невинной невестой.

И он так пронзительно захохотал, что Люсе казалось — хохочет толпа сумасшедших младенцев.

— Простите, — сказал доктор, когда они вошли в его кабинет, — но у меня нет гинекологического кресла и я к тому же совершенно забыл гинекологию — не приходилось здесь практиковать. В мое время все было проще…

— Меня не надо осматривать.

— Но вдруг какие-то повреждения…

— Да ничего не было!

— Люди такого рода иногда стараются удовлетворить свое тщеславие экзотическим путем…

— Доктор, не преувеличивайте, я же шустрая.

— А меня они просили снотворного вам подсыпать. В чай.

— И вы подсыпали?

— Нет, я подсыпал питьевой соды.

Люся подумала, что он, может быть, говорит неправду — иначе почему она заснула? Ведь он же придворный врач, у него строгие хозяева. Но не стала выяснять, все равно правду не узнаешь.

— А как ваши ребра? — спросила Люся.

— Ах, конечно! Попрошу вас, сделайте мне повязку посвободнее. Очень давит.

Перематывая эластичный бинт, Люся спросила:

— А у вас хоть как-нибудь время меряют?