Они разрезали ему горло большим кухонным ножом.

Нож валялся тут же, они бросили его.

Но я сначала сел на корточки и стал щупать пульс, потом приподнял веко; это был пустой труд: Аркадий был мертв уже несколько минут, а может быть, и полчаса — я не знаю, с какой скоростью охлаждается тело, тем более в такой теплый вечер. Тело еще было теплым.

Я знал, что есть телефон у соседа.

Я вышел на лестничную площадку и постучал в дверь напротив. Но не сильно, не тревожно, как мне хотелось, а заставил себя позвонить робко и коротко, будто я пришел занять соли.

В двери был глазок, меня долго разглядывали, потом мужской голос спросил:

— Чего тебе?

— Я напротив живу, — сказал я, — я брат Аркадия.

— Ага, — сказал голос, — я тебя видел.

— Скажите, откуда можно позвонить?

— А зачем?

Господи, ну в какой стране я живу!

— С Аркадием несчастье, мне нужно вызвать «Скорую».

— Подрались, что ли?

Чтобы слышать друг друга, нам приходилось говорить громко, почти кричать, но моего собеседника это совершенно не смущало.

— Да вы скажите, где телефон?

— Нет телефона, — сказал голос. — А ты в больницу сходи.

— А где больница?

— А как выйдешь из подъезда, так поверни направо и по тропке, по тропке, не отклоняйся, еще два дома будет, там спросишь.

Я понял, что пользы от него больше не добьюсь, и кинулся бежать.

Тропинка повела меня сквозь заросли сорных кустов. В кустах кто-то возился и страстно подвывал.

— Эй, где больница? — крикнул я.

В кустах замолчали, затаили дыхание.

— Я тебя спрашиваю! — крикнул я и двинулся в кусты в направлении голоса.

— Вы правильно идете, — ответил девичий голос, — скоро дорожка асфальтовая будет.

В больнице было сонно, пустынно, а дежурный врач ушел домой спать. Так объяснила сестра — единственное существо в белом халате. Но из больницы мне удалось по крайней мере дозвониться до милиции. Этот город безобразно рано ложился спать, его даже не волновали поздние телевизионные сериалы. Но постепенно моя деятельность возвращала его к жизни — медсестра побежала в соседний дом будить шофера «Скорой помощи», я дозвонился еще и до врача, врач пытался отговориться от выезда, раз мой брат мертв, но я припугнул его, сказав, что не уверен в его смерти. А вот если он умрет в ближайший час, то я дойду до министра.

Шофер «Скорой помощи» был в майке и тренировочных брюках, но по крайней мере он не тянул время и не изображал невинную жертву моего заговора. Вместо врача, которого мы так и не дождались, поехала ночная медсестра. Когда мы прибыли, милицейский «газик» как раз подъехал к подъезду. Возле квартиры стояла небольшая толпа, какие-то люди, видно соседи, ходили по квартире, милиционер стал их гнать. Он сказал мне доверительно:

— Так я и думал, все вещдоки затоптали.

Я подумал, что затаптывать особенно нечего, тем более что в «газике» было лишь двое патрульных, а что касается экспертов, то раньше утра их не ждали.

Медсестра вместе с милиционером осмотрели Аркадия.

Конечно же, он был мертв.

Милиционер сразу накинулся на меня как на главного подозреваемого. Как у подозреваемого у меня было одно достоинство — я оказался под рукой. Он спрашивал меня, когда я пришел домой, почему не пришел раньше, я оправдывался, просил уточнить у медсестры — она должна знать — или милиционеры должны знать — их же учили чему-то! — сколько часов назад убит Аркадий.

— Недавно, — сказала сестра, — час-полтора, совсем недавно.

— Значит, перед моим приходом, — сказал я.

— Или сразу после вашего прихода, — уточнил милиционер. Он отобрал у меня паспорт и велел пройти с ним в отделение.

Но тут, на мое счастье, прибежала Рита. Откуда-то эта медовая красавица узнала о смерти Аркадия — так быстро вести разлетаются по городу.

Волосы во все стороны, лицо красное, некрасивая, грубая, крикливая.

Она думала, что Аркадий еще в квартире, но когда узнала, что его увезли в морг, ринулась было туда и тут увидела, что меня ведут к «газику».

— А его зачем? — спросила она сквозь рыдания и невнятные обвинения в адрес убийц.

— Он тут был.

— Ты видел? — Она удивилась. — Когда ты приехал?

— В одиннадцать двадцать, — сказал я. — Я время всегда отмечаю.

— И Аркашка уже был мертв?

— Конечно. Я сначала это понял, а потом побежал в больницу.

— Ну пошли, пошли, — тянул меня за рукав милиционер.

— Да оставь ты его! — закричала Рита. — Или меня бери. Я от него в одиннадцать ушла. Ты понимаешь, что я в одиннадцать, ну, может, без четверти одиннадцать ушла, и еще с ним поссорилась, как следует поссорилась.

— Ну и что? — спросил милиционер. — Ты поссорилась, а он пришел и убил.

— Ну зачем мне? Подумайте — я прихожу домой и убиваю брата?

— А вот зачем — разберемся. Но оставлять тебя на свободе я не буду. А ты, Маргарита, иди домой, дети плачут. Хватит.

— Ты не издевайся, Петров, — сказала Маргарита грозно. — Я ведь и пришибить могу. Я тебе сказала — Юру отпусти. Юра ни при чем. Я знаю, кто Аркашку убил, кто к нему подбирался.

— А кто?

— Я сама до них доберусь. Они жить не будут.

— Ну пошли, пошли, — повторил милиционер.

Толпа вокруг стояла тесно, чтобы не пропустить ни слова.

— Ты только попробуй! — пригрозила Рита. — Тебя завтра здесь не будет. А ну, отпусти Юрика!

В толпе засмеялись.

— А мне в больницу надо, ты же понимаешь — я хочу Аркашку увидеть, — сказала Рита.

— Ладно, — сказал милиционер, который, видно, не чаял, как отсюда убраться, — давай по дороге тебя завезем.

Второй милиционер, что сидел за рулем, вообще не вылезал из машины.

— По пьянке? — спросил он и посмотрел на меня.

— А потом в больницу побежал — нервы у них сдают. — Милиционер не желал отказаться от своей версии.

Милиционер отправил нас на заднее сиденье — это был самый обыкновенный «газик», — а сам сел спереди.

— Юрка, — спросила Рита меня как своего, словно беда сблизила нас. — А ты чего сегодня так поздно пришел? Ведь Аркашка ждал тебя. Он очень ждал, ты же понимаешь.

— Меня шеф не отпускал, — сказал я. — К нему люди из Москвы приехали, а потом я у ресторана стоял, ждал их.

— Об этом я знаю. — Рита перевела дух, сглотнула слезы. — Но потом почему домой не поспешил? Ничего бы не было.

— Вот это мне и не нравится, — сказал я.

— Ага, ты чуешь, чуешь, говори!

— Шеф один со мной остался, велел машину в гараж поставить, а потом его до дома провожать.

— Вдвоем?

— Только вдвоем.

— И сколько же у них времени было?

— Ну уж не меньше чем полчаса.

— Они! — закричала Рита. — Они, суки! Ну они у меня жить не будут! Стой!

«Газик» остановился у больницы. Она выскочила и сказала милиционеру:

— Юрка пойдет со мной. Мне провожатый нужен.

— А кого же я в отделение привезу? — удивился милиционер.

— Слушай, Петров, ты еще не догадался, кого ты в своем «газике» возишь и подозреваешь?

— Кого-кого, сам знаю кого!

— А вот не знаешь. Ты возишь личного водилу товарища Порейки! С его личного «Мерседеса», это тебе что-нибудь говорит?

— Врешь! — сказал милиционер.

— А я думаю — чего это мне его харя знакома? — сказал второй милиционер. — Это точно порейковский шофер. Да?

— Да, — сказал я.

— Тогда мотай отсюда, пока цел, — приказал мне милиционер, забыв о своем решении отвезти меня в околоток.

Я выскочил наружу. Машина газанула и умчалась, визжа тормозами на поворотах.

— А ты знаешь, где морг? — спросила Рита. Она подняла полные руки, заправляя назад густые, даже под светом луны золотые волосы.

— Нет.

— А мне страшно, Юрик, ой как мне страшно!

— Пойдем к главному корпусу, спросим.

— Пошли по этой вот тропинке. Там ведь свет должен гореть.

На морг мы наткнулись через десять шагов. Это было одноэтажное кирпичное строение, совсем маленькое, окна были забраны решетками, свет не горел.