— И как это случилось?
— Никто не знает. Утром они не вернулись. Я проснулась, стала звонить. Охрана института ничего не заметила. Спали, наверное… Ленка, а в вдруг это сами охранники?
— Нет, — сказала Лена. — А как их убили?
— Из пистолета. Смерть была мгновенной. Мне сказали, что мгновенной.
— И что взяли?
— Чепуху взяли. Хулиганы, наверное. Все побили, поломали, записки сожгли, исходные материалы — и те уничтожили. Ты представляешь, какое варварство. Убить людей из-за наручных часов и обручального кольца.
— Нет, — сказала Лена. — Дело не в часах, а в их работе.
— Ну ты как следователь Сергеев, — сказала Тамара. — Он меня достал. А кто из знакомых был в курсе их работы? Даже директора тягали, представляешь?
— Представляю, — сказала Лена.
— Пойдем тогда в морг, — сказала Тамара.
— Зачем?
— Меня пустят, я там всех знаю. Надо же с ними побыть. Раньше мертвец дома лежал, свечки горели, батюшка молитву читал, так все по-настоящему. А они у нас голые лежат, замороженные. Ты представляешь?
Тут наконец Тамара расплакалась, и они обе поплакали. Напряжение спало, но в морг Лена не поехала — все равно завтра ехать.
Ночью она спала на диване, на котором, оказывается, последние месяцы спал Николай. Диван был теплый и вроде бы сохранял его запах. Лена давно отвыкла от Николая, от его запаха, от его тела, а сейчас стала тосковать, понимая, что больше у нее никогда не будет своего мужчины, который может проснуться ночью и разбудить ее, потому что в нем возникло желание.
Утром она проснулась и не сразу сообразила, почему она здесь.
Тамара громыхала посудой на кухне — Лена поняла, что ей хочется разбудить квартирантку.
Но Лена лежала, не открывая глаз, — ее мучило что-то. Какая-то деталь.
Ее сумка стояла на стуле, возле дивана. Чекисты взяли паспорт, телеграмму от Тамары, но не взяли телеграмму Николая, потому что Лена о ней не сказала.
Лена тихонько открыла сумку, вынула телеграмму и перечитала ее:
БЛЕСТЯЩИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ. ТРЕПЕЩИТЕ НАРКОБАРОНЫ. ТЕРПИ. НЕМАЛО ВРЕМЕНИ ПРОЙДЕТ ПОКА ПОЛУЧИМ РАЗРЕШЕНИЯ И ТАК ДАЛЕЕ. ПОКА ЗАНАЧКА. ВОСКРЕСЕНЬЕ БУДУ ЖДИ. НИКОЛАЙ. НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ КАРМАНЕ.
Все в телеграмме было понятно — за нее бы чекисты полцарства отдали. Но одна фраза была непонятна. Для всех, кроме Елены.
«Пока заначка».
Глупая фраза.
Когда они были совсем молодыми и денег не хватало, у них был обычай заводить заначку. Получили какие-нибудь маленькие денежки, клали в заначку, как белка в голодное летнее время в опасении еще более голодной зимы.
Она встала, умылась, поела через силу, чтобы угодить Тамаре, потом позвонили чекисты — пора ехать на опознание, словно можно подменить Николая. Потом поехала в морг, это было хуже всего — там пахло смертью и с ней разговаривали как с убийцей. Или ей показалось, что с ней так разговаривали.
Николай был совершенно чужой, это был не Николай, а тело Николая, она никогда его не обнимала. Она смотрела на Николая и думала, что он хотел сказать про заначку? Потом она вспомнила — заначка всегда лежала во внутреннем кармане Колиного пиджака.
Она вернулась домой, потерпела, пока Тамара наговорится и уйдет к себе плакать, спросила, остались ли от Николая вещи?
Тамара не удивилась и не оскорбилась. Она сказала, что все вещи Николая в чемодане, а чемодан в шкафу. Его чекисты обнюхивали.
Лена сразу увидела старый пиджак — он висел. Его забыли положить в чемодан.
Лена сунула пальцы во внутренний карман.
Там лежал небольшой толстый конверт.
Она вытащила его. На конверте было написано «заначка».
Лена даже улыбнулась. Так это слово прозвучало странно.
Тамара затаилась у себя.
Лена открыла конверт.
Там и в самом деле лежала заначка — сто долларов. Настоящая заначка, достойная мужчины. Но там еще было письмо Лене и пластиковый прозрачный пакет с желтоватым порошком.
Лена сразу положила конверт в сумку, а письмо прочла.
«Леночка, дорогая! Я тебя люблю, но это не имеет отношения. Нам удалось сделать больше, чем мы рассчитывали. Я придумал смешное слово «поппифаг». Поппи — это мак по-английски. Правда смешно? Если ты найдешь эту заначку, значит, меня нет в живых или что-нибудь еще случилось. Неприятное для меня. Ты уже не смеешься — ведь случилось, да? Я вообще-то большой трус. Даже палец боюсь обрезать. Наверное, потому, что был единственным ребенком у сволочной мамы. Надеюсь, она этих слов не увидит. Мы еще не проводили толком полевых испытаний — не вылезали из лаборатории. Сашка хочет сначала доклад, но и с докладом нельзя спешить. Мне кажется, что нас с ним пасут. Он вчера чуть под машину не попал. Нет, это даже смешно — таких, как мы, не убивают. Мы же никому не нужны, правда? Суть дела в том, что зараженные поппифагом растения становятся сами источниками заразы — смерть мака явление лавинообразное, понимаешь? Лучше всего распылять. Дальше природа сама позаботится. Мы пошли работать, готовить доклад. Я все время встречаю человека лет сорока с желтыми глазами, как у кота. И с ним амбал. Они меня пугают. Хотя ничем не выказывают ко мне интереса — просто пасут или сами пасутся по соседству. Не знаю, что ты будешь делать с порошком, но за нас не беспокойся — мы оставили формулы и технологию в институтском сейфе, и об этом никто не знает. По крайней мере, если что, то в институте продолжат. А тебе я оставлю полученную нами дозу, если что-нибудь со мной случится, я тебя прошу — проникни к ним и зарази. Или найди человека, который этим займется. Твой любящий и глупый бывший муж Николай. Прощай, моя дорогая».
В конверте был еще листок. С инструкциями. Из глаз Лены лились безудержные, тихие слезы — она не плакала, нет, просто лились слезы. Потом она немного поспала. Проснувшись, она позвонила свекрови. Свекровь была недовольна.
— Лена, я буквально требую твоего немедленного возвращения! Я не нянька Борису!
— Где он?
— Он нагло ушел из дома, даже не спросил разрешения.
— Где он! Давно ушел?
— Еще утром — я ему не нянька, о чем официально тебя предупреждаю!
— Скоро приеду.
— Кстати, ты мне не говоришь, что с Николаем?
Лена не смогла ответить сразу. Она так надеялась, что свекровь забудет об этом спросить — о самом главном. А она не забыла. Насколько Лене было бы удобнее иметь совершенно бесчувственную свекровь… она такой ее и считала — почти.
— Николай умер, — сказала она, не заметив долгой паузы.
— Так я и думала, — сказала свекровь, словно Лена убила бывшего мужа.
Надо было спросить еще о Борисе, но язык не поворачивался. Она замерла у телефона — хоть бы линия сломалась!
— Под машину попал? — спросила свекровь. — Я всегда этого боялась. Ты уж займись похоронами, я тебе компенсирую расходы.
— Я сегодня приеду, — сказала Лена.
— Лучше оставайся с Колей, — возразила свекровь. — Он больше нуждается в твоей помощи, чем я.
— Нужно найти Бориса, — сказала Лена.
— Ничего с ним не случится.
— Но вы же знаете!
— В этот скорбный момент мы должны все думать о Коле, — сообщила свекровь.
Прости, Коля, сказала Лена мужу. Она с ним говорила долго, ей казалось, что он отвечал ей и даже иногда спорил. Но Коля был с ней согласен: сейчас важнее всего — Борис.
Лена просидела в комнате, пока Тамара не ушла в морг — в ней жила необоримая тяга к моргу — она там была ближе к своему Сашеньке. Как будто он еще не совсем умер.
Потом она осмотрела пакет.
Пластиковый пакет, скользкий, порошок кажется тяжелым, словно это золотой песок. Лена никогда не держала в руке пакета с золотым песком, но в свое время читала Джека Лондона.
Поверху пакет был оклеен скотчем. Лене захотелось понюхать порошок. Что с ним делать? Отдать директору? А что, если он тоже на содержании у мафии? Она слышала, что теперь даже научные институты имеют крышу — люберецкую или тульскую, — все делятся.
Может, директор и организовал это убийство? Лена была уверена, что убили друзей наркоманы или наркодельцы. Испугались и убили. А виновата в этом она — ведь это она толкнула Колю на то, чтобы он занялся поппифагом. И она не проследила — первые бумаги попали к Аскольду. Вот и теория. Можно идти в милицию. При условии, что милиция не находится на иждивении у Аскольда. Появилась цепочка: директор — Аскольд — милиция — мафия… Бред какой-то.
