— Эй! — закричал я вслед Митиному кортежу. — Я буду голосовать за тебя, Митя!

Его родителей в тот момент не было. Он переселил их в Москву, купил себе там квартиру в несколько комнат, а отец с матерью берегли жилплощадь и все ждали, надеялись, когда Митя женится и пойдут внуки. Но Митя все откладывал этот момент — дела, понимаете, дела! Так что пока суд да дело, Митя отправил их отдохнуть на Канарские острова.

Тем вечером я поздно возвращался домой с собрания ветеранов труда. Нианила Федоровна на то собрание не пошла, потому что у нее разыгрался радикулит.

Я медленно шел через парк, и слова Мити: «Он в розыске», относящиеся к Кирюше, тревожили меня.

А успеют ли остановить его руку?

И тут я почувствовал неприятный запах. Почему? Откуда? Словно тлетворный аромат ада долетел до меня.

Я ступил на какую-то доску, лежавшую вдоль тропинки, и когда я дошел до середины доски, запах стал невыносим, и доска закачалась, треснула и сломалась пополам… и я полетел вниз.

Я не успел даже сообразить и на успел никуда прилететь, как меня схватила на лету крепкая рука, вытащила за шиворот из ямы и посадила на землю.

— Зачем же так? — раздался голос. В тусклом свете далекого фонаря я увидел Кирюшу. Конечно же, это был Кирюша.

— Что случилось? — спросил я, стараясь перевести дух.

— А то случилось, — ответил Кирюша, — что вы, дядя Сеня, умудрились рухнуть в глубокую яму, наполненную негашеной известью. И если бы я случайно не проходил мимо, то к утру от вас бы и косточки не осталось.

— Постой, постой! Откуда у нас в парке на дорожке яма, полная негашеной известью?

— А оттуда. Идти сможете?

— Смогу.

Поддерживая меня под локоть, потому что вскоре мои ноги ослабли и во всем теле началось колотье, Кирюша повел меня домой.

Когда ко мне вернулась способность говорить, я принялся проклинать невнимательных рабочих, оставивших открытой яму с негашеной известью. Я находился в своего рода шоке — ибо меня не интересовало, почему Кирюша оказался рядом со мной в критический момент.

Видно, Кирюше надоело слушать мою злобную воркотню, потому что он прервал меня довольно нетерпеливо:

— Дядя Сеня, не важно, кто и зачем это сделал. Достаточно того, что эта яма была выкопана, чтобы уничтожить от вас все следы существования.

— Что ты говоришь! — воскликнул я. — У меня нет врагов!

— Кто сказал, что у вас есть враги, дядя Сеня?

— Кто же хотел меня убить?

— Мой родной брат, — ответил печально Кирюша.

— Митя?

— Он самый. Космический пришелец Митя.

— Кирюша, — сказал я учительским голосом, — не мели чепуху. Если кто из вас и пришелец, то ты, а не Митя. Именно сегодня я это заявил Мите.

— Вот и объяснение, — вздохнул Кирюша.

— Какое объяснение?

— Ты выдал себя, дядя Сеня, ты сказал, что догадался — один из нас пришелец.

— Но ведь не он!

— Сегодня не он, а завтра ты еще подумаешь и догадаешься, что он. Ведь для них человеческая жизнь — копейка.

— Погоди, Кирюша, погоди. А может, это твоя провокация?

Представьте себе такую картину: поздно вечером почти в полной темноте, при свете луны, на краю городского парка у статуи Геркулеса с веслом стоят два человека, старый маленький (это я) и крупный молодой (это Кирюша) и ругаются.

— Какая такая провокация? — спросил Кирюша.

— Ты хочешь меня убедить в том, что ты не космический пришелец со злобным заданием, поэтому сначала копаешь яму, а потом меня из нее вытаскиваешь.

— Агата Кристи! — закричал Кирюша. — Агата Кристи умирает от зависти к такому изысканному сюжету. Весь день копал яму, а потом…

— Нет, все равно не получается, — сказал я. — Сравни, пожалуйста, кто ты, а кто твой брат.

— Сравни, — согласился Кирюша.

— Митя — самый обыкновенный предприниматель и политический деятель России, из комсомольских вождей, через кооператив вошел в парламент, а оттуда в губернаторы. Он наш, он плоть от плоти, кровь от крови. Если бы он баллотировался в нашей области, я бы за него голосовал. Он заботится о детях. Он проводит программу «Малютка» — это целый фонд заботы… Это обыкновенный… Он даже звезд с неба не хватает!

— А теперь, — сказал Кирюша, закуривая трубку, при свете которой я увидел длинный шрам, пересекающий его щеку, и рано поседевшие волосы. — Теперь расскажи, как ты себе меня представляешь.

— Отрезанный ломоть, — твердо сказал я. — Человек, который не может нигде приткнуться, ему, видите ли, удобнее в Сингапуре или в смешанном экипаже на борту «Челленджера», чем в родном городе. В то время когда Митя ночей не спит для блага нашего государства, нашей национальной идеи, Кирюша даже и носа не кажет на Родину! Его мать и отец измаялись, не видавши его уже столько времени, глаза выплакали.

И тут послышался спокойный женский голос:

— Его отец и мать вторую неделю выплакивают глазки на Канарских островах. Перестань лицемерить, Семен!

— Тетя Нила! — обрадовался мой ночной собеседник, — как я рад вас видеть!

Они обнялись с моей женой.

— Он нам звонил, — сказала Нианила Федоровна, — и я ему сказала, что ты пойдешь домой через парк. И тогда Кирюша сказал, чтобы я не беспокоилась, он тебя, в случае чего, спасет. Я, конечно, ему поверила, но теперь вот обеспокоилась.

— Ничего плохого не случилось, — быстро сказал Кирюша и положил мне руку на плечо. А я его уже понял — зачем беспокоить мою Нианилу, если у нее слабое сердце. И вот это движение Кирюши; его предупредительный жест все поставил на свои места. Потому что ни один пришелец, ни один марсианин никогда не станет щадить нервы моей несчастной жены.

— Пошли домой, — сказала Нианила, — чайку попьем…

— Не стоит, — сказал Кирюша. — Они могут следить за домом.

— Их губит самомнение, — ответила моя жена, удивив меня до крайности. Никогда она еще не высказывала при мне таких умных мыслей о жителях других планет. — Они вырыли яму, наполнили ее негашеной известью и уже не сомневаются в том, что Сенечка погиб. И не будут они до утра проверять. Водку они пьют.

— Ну уж — инопланетяне и водку… — усомнился я.

— А ты загляни в казино «Золото инков» — все там!

— Кто все?

— Все хулиганы, — сказала Нианила. — Пошли домой, а то мой Сеня опять простудится.

И мы послушно последовали за Нианилой Федоровной.

Дома мы на всякий случай задернули шторы и пили чай вполголоса. Много интересного поведал нам Кирюша. Уж очень получалось нелогично: способности у него, можно сказать, ниже среднего, зато усидчивость такая, что в классе его не выносили ученики, зато любили все учителя. Никогда не шалит, а уж про драки и не думайте! Если же сделает что-то не так — утащит из шкафа конфету или кусок колбасы, всегда получается так, что виноватым оказывается Кирюша. Чем дальше — тем больше…

Впрочем, то, о чем рассказывал Кирюша, у меня было записано в тетрадках-дневниках. Только все, что Кирюше казалось ненормальным и подозрительным, мне представлялось образцовым и типичным для ребенка. Мне ведь и в голову не могло прийти, что маленький мальчик Митя притворяется именно затем, чтобы все считали его обыкновенным» земным существом. Делал ли он это сознательно, или в него были вставлены датчики — этого мы не знали.

Когда молодые люди подросли, Кирюша почувствовал опасность. Видно, кто-то сообразил, что при такой близости близнецов Кирюша обязательно разоблачит брата. И тут на Кирюшу начались покушения. И такие настойчивые, что ему пришлось покинуть дом и отправиться в путешествия.

Подобно мне, Кирюша долго не мог сообразить, кто же такой его близнец. Даже после того, как Клава призналась ему, что один из близнецов старше второго на пять дней. Ведь она не знала — какой из них настоящий.

Так вот, Кирюша решил, что он — настоящий, и посвятил свою жизнь разгадке тайн природы. Он многое узнал, но ему не хватало фактов.

Когда мы все выслушали, я сказал:

— Как жалко, что ты, Кирюша, если ты, конечно, не крайне хитрый инопланетянин, не обратился ко мне за помощью раньше. Я ведь знаю кое-какую тайну, которой по причине возраста и незнания иностранных языков не могу воспользоваться. А ведь она может все решить.