— Непонятно, зачем ты нам это рассказываешь, — признался Удалов. — А в остальном понятно.

— Сейчас объясню. Обнаружилось, причем совершенно неожиданно для меня, что предметы, обработанные этим вирусом, в значительной степени теряют… теряют… — Минц подошел к большому рабочему столу и принялся шарить по нему, как слепой. — Так я и думал! — воскликнул профессор, нащупав нечто невидимое и подняв это нечто двумя пальцами. — Видите?

— Нет, — ответил Грубин.

— Что и требовалось доказать! Этот платок сегодня утром был обыкновенным. Днем, когда мы уходили на стадион, он частично потерял видимость, как футболист в тумане. Сейчас же он стал совершенно невидимым.

— Не может быть! — воскликнул Удалов. — Значит, теперь разрешена загадка невидимости, над которой бились несколько тысяч лет лучшие умы планеты?

— Не так громко, мой друг, не так громко. Лучшие умы бились над чем угодно, но не над культурой вируса «Н-5», что означает «Невидимка, пятый штамм». Над ней бился ваш покорный слуга.

— Надо скорее поделиться этим открытием с человечеством!

— Зачем? — Минц приподнял левую бровь. — Зачем, коллега?

— Чтобы невидимость стала… — Удалов осекся. Ему в голову приходили различные способы использования невидимости в быту и общественной жизни, но были они в лучшем случае неправильными. В воображении Корнелия возник невидимый шпион, подкрадывающийся к советскому заводу, невидимый враг, переползающий границу, невидимый вор, вторгающийся в мирный дом… Но если наоборот?

— Наоборот? — прочел мысли Удалова Минц. — Пускай наш вор ползет в ночи и грабит дома? Пускай наш невидимый шпион или наш невидимый сержант… Так тебе думать приятнее?

— Как патриоту — приятнее, — признался Удалов. — Но как нормальному человеку — не по себе.

— Вот и я не спешу выпустить джинна из бутылки, — сказал Минц. — Надо еще очень крепко подумать. А пока пускай у меня появятся подопытные кролики…

— Савичи?

— Савичи. По крайней мере вреда не будет. Вместо магнитофонов предложим им шапки-невидимки.

— А они навсегда останутся невидимыми? — спросил Грубин.

— По моим расчетам, продолжительность жизни вируса на свежем воздухе — трое суток. Так что Савичи и испугаться не успеют.

— За трое суток может многое произойти, — тихо промолвил Грубин.

О, как он был прав!

Но, охваченные весельем, представляя себе, в каком смешном положении окажутся подозрительные супруги Савичи, как будут они наказаны за недоверчивость, друзья Грубина не прислушались к предупреждению Кассандры.

На следующий день Минц позвонил Савичу и назначил ему встречу на двенадцать часов дня.

Тот примчался — потный, несмотря на то, что день был прохладен, ветер принес с севера холод наступающей осени, а птицы спешили к югу, летя зигзагами, чтобы не подстрелили.

— Где? — спросил он с порога. — Она опять пришла в двенадцать! И от нее пахло мужскими духами «Арамис»! Где микрофон?

Савич все еще работал фармацевтом, и потому у него сохранилось профессиональное обоняние.

— У меня есть для вас средство получше, Никита, — сказал Минц. — У меня есть для вас шапка-невидимка.

И он протянул Савичу пустую раскрытую ладонь.

— Шутки в сторону! — возмутился фармацевт. — Я переживаю душевный излом и не намерен подвергаться…

— Возьмите и наденьте.

В голосе Минца звучала сталь. Савич сразу поскучнел и сдался. Он протянул веснушчатую руку и неожиданно обнаружил, что его пальцы коснулись материи. Невидимой материи!

— Наденьте! — повторил Минц.

Савич расправил невидимую шапку и надел на голову. И тут же обернулся в поисках зеркала.

— Не ищите, — остановил его профессор. — Невидимость наступит через некоторое время. И тогда вы сможете всюду незаметно следовать за своей якобы неверной супругой. Но я вас в последний раз предупреждаю: слежка за близкими людьми еще никого не доводила до добра. Лучше поговорите с женой, обнимите ее, покайтесь.

— Никогда! — отрезал Савич и, забыв поблагодарить профессора, пошел прочь.

Минц не расстроился. Он знал цену человеческой благодарности. Он лишь печально улыбнулся и начал вырезать из второй половины невидимого платка круг, а затем сшил его в виде ермолки. Он ждал клиентку.

Клиентка, то есть Ванда Казимировна Савич, директор супермаркета, прибежала, как только ее магазин закрылся на обед. Она пришла не с пустыми руками — принесла две банки зеленого горошка и пачку жевательной резинки без сахара «Стиморол». И с порога сказала, что жвачка очень помогает от кариеса.

— Слушайте, Ванда Казимировна, — остановил ее Минц, — я вам предлагаю средство, с помощью которого вы сможете выслеживать своего неверного мужа, не боясь опознания.

— И какое же?

— А вот наденьте эту шапочку, — Минц протянул к Ванде раскрытую пустую ладонь, — и вскоре вы станете невидимкой.

— А что? — задумалась вслух Ванда. — Это выход!

Она была куда сообразительней Савича, потому, может, и достигла в жизни больших успехов.

Не удивившись, Ванда взяла с ладони Минца невидимую ермолку, надела ее на все еще густые и даже буйные волосы и сразу направилась к зеркалу, которое отыскала без подсказки хозяина. Она встала перед зеркалом, уперев сильные руки в крутые бока, и спросила:

— И когда это начнет действовать?

— К вечеру, — ответил Минц.

— Отлично, — сказала Ванда. — Мой как раз намылится… А это не вредно?

— Нет. Невидимость достигается благодаря совершенно безвредному вирусу, которым обрабатывается материя, — пояснил Минц.

— Раньше про СПИД тоже думали, что это безвредный вирус, — сказала Ванда. — Сколько я вам должна, профессор?

— Мне достаточно вашей благодарности.

— Еще лет десять назад я смогла бы вас отблагодарить, — откровенно призналась Ванда. — Сейчас мои прелести упали в цене до нулевой отметки.

В тот день Савичи возвратились домой пораньше. Каждый из них опасался, что начнет становиться невидимым на людях. Дома они были друг с другом необыкновенно вежливы. Ванда даже приготовила суп из американского пакетика и пюре «Анкл Бенс» с негром на этикетке.

— Ты вечером дома? — спросила она мужа за обедом.

— Не знаю, — искренне ответил Савич. — А ты?

— Тоже еще не знаю, — откликнулась Ванда.

Пока она мыла после обеда посуду, Савич заглянул в ванную и со сладким ужасом увидел, что верхняя часть его головы, там, где располагались пегие волосы, куда-то исчезла.

Начинается…

На глазах происходило его превращение в человека-невидимку. Уже исчез лоб, вот пропадают куда-то глаза… Чем же смотреть теперь?

— Ты еще долго будешь там сидеть? — крикнула из кухни Ванда.

— Одну минутку! — На всякий случай Савич накинул на голову полотенце и стал похож на бедуина в пустыне Сахара. Он метнулся в прихожую и оттуда неубедительно крикнул жене: — Мне надо на полчасика выйти. Я забыл в аптеке книжку.

Хлопнул дверью и кинулся вниз по лестнице. Полотенце он оставил на столике в коридоре, и оно начало постепенно исчезать: вирус пережил период адаптации и теперь принялся за работу.

Ванда пожала плечами. «Пожалуйста, — подумала она, — бегай в свою аптеку. На свидание тебе еще рано. Ты еще вернешься домой надеть галстук и причесать последние перышки. А я пока подготовлюсь…»

Она прошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Зрелище оказалось ужасным, и не будь Ванда человеком сильной воли, она упала бы в обморок.

Оказалось, что у нее начисто отсутствует верхняя половина головы. То есть голова начиналась только с середины носа, а сквозь бывший лоб можно было увидеть заднюю стену ванной и приоткрытую дверь.

«Слава богу, — подумала Ванда, — что мой чудак убежал. Хороша бы я была с половиной головы. Он бы точно решил, что я сошла с ума, вызвал бы «Скорую» — вот тут бы началось!»

Ванда смотрела, как постепенно линия невидимости опускается все ниже. Вирус уже съел щеки, верхнюю губу и зубы… «А ведь даже интересно, — подумала Ванда. — Но не стоять же мне у зеркала! Посмотрю-ка я новости…»