— Знаем мы, какие дрова, — сказал неугомонный Ложкин.

— Дрова не ворованные, — обиделся Терентий. — Мы же санитарные рубки проводим.

— А колеса где? — спросил Стендаль.

— Колеса? Где же это вы видели печь на колесах? Она у нас на воздушной подушке. А вот про письмо…

— Может, вы мне своими словами расскажете? И мы вместе подумаем.

— Я сразу понял, что затеряли, но не обижаюсь. Мы с Васей новый способ передвижения предлагаем. Для наших лесных участков он годится или для пожарников. Вы меня, товарищ Бальзак, поймите правильно…

Стендаль не стал поправлять гостя. Но тут снова вмешался Ложкин.

— Отойди в сторонку, Стендаль, — сказал он.

Терентий заметил свою оплошность с фамилией и опять покраснел. Ложкин оттянул Стендаля за рукав в угол и громко зашептал:

— Ты что, не видишь?

— Чего не вижу?

— Типичный инопланетный пришелец. Проник к нам в доверие. Ты когда-нибудь видел, чтоб в таком костюме на печке ездили?

— Я вообще не видел, чтобы на печке ездили.

— Ты мне печкой зрение не застилай. Ты на детали смотри. Они всегда на деталях попадаются. Ты такой галстук видел? У нас в универмаге видел? Неземного цвета.

— Ах, оставьте, товарищ Ложкин! — сказал Стендаль.

— Зря вы меня подозреваете, — сказал Терентий, который все слышал. — Я вам и паспорт могу показать, и военный билет. Мы грамотами награждены.

— Я не сомневаюсь, — поспешил заверить его Стендаль. — Не надо документов.

— Документы ему сделали, — настаивал Ложкин. — А вот с галстуком накладка вышла.

— В Вологде куплен, — возразил Терентий.

— Я бы и то лучше придумал, — съязвил Ложкин.

— А вы хоть видали живого пришельца?

— А как же? Различаем.

— Пришельцы у нас бывают, — сказал Стендаль. — Но к нашему разговору это отношения не имеет. Продолжайте, пожалуйста, Терентий Артурович.

— Наивный простак, — обвинил его Ложкин, снова сел, достал лист бумаги из папки и сделал вид, что все дословно записывает.

— Так вернемся к нашему разговору, — сказал Терентий, который уже привык к Ложкину. — Вы Бомбара читали? «За бортом по своей воле»? Моя любимая книга.

— Я тоже к ней хорошо отношусь, — сказал Стендаль, присаживаясь на край стола. — И тоже люблю море.

— Дело не в море. От нас оно далеко и неактуально. Бомбар что доказал: если твой корабль утонул, погибать из-за этого совсем не обязательно. Почему люди в лодке гибнут? Потому что боятся погибнуть. Парадокс, но правда. Они, так сказать, себя заранее хоронят в морской пучине.

— Правильно, — сказал Стендаль. — Психологический шок.

— И этих людей мы можем понять. Ведь страшно.

— Страшно.

— Учтите, — пригрозил Ложкин, — у нас океана нет и не предвидится.

— Я о Бомбаре только к примеру сказал, — продолжал Терентий, не обращая внимания на Ложкина. — Для ощущения психологии. Наш батя, когда Бомбара прочел, говорит нам: «Ребятишки, у меня идея в психологическом плане. А что, если страх человеческий, который есть главный ограничитель наших дерзаний и планов и вообще прогресса, влияет не только на плавание по океану, но и на другое?» Тут мы с братишкой и задумались.

— И поплыли по реке Гусь, питаясь планктоном, — не удержался Ложкин.

— Мы о чем задумались? Возьмем, к примеру, лыжника, который прыгает с трамплина. Если посчитать, с какой высоты лыжник прыгает, то ведь это смертельно! А он хоть бы что. Почему?

— Как почему? — удивился Стендаль. — Он же вперед прыгает. С разгона.

— Но вниз тоже.

— Но больше вперед.

— А если лыжник струсит, как потерпевший крушение? Если он перестанет равновесие держать?

— Тогда он упадет.

— Расшибется?

— Конечно.

— Что и требовалось доказать. Тогда вот, придя к такой мысли, мы с Васей стали думать, как без лыж обойтись.

— Нельзя, — сказал Стендаль. — Нужна начальная скорость.

Терентий поглядел на Мишу снисходительно, как академик от физики на кандидата исторических наук, который сомневается в пи-мезонах.

— Это дело можно проверить, — сказал он.

— Что проверить?

— Проверить, как идеи Бомбара приложимы к нашей скромной действительности. Пошли?

— Куда?

— На испытания метода без лыж по Бомбару. Правда, мой братишка это лучше делает, красивее. Но в принципе у любого получится. Главное — заранее не помереть от страха.

— Пришелец, — сказал Ложкин убежденно, следуя за молодыми людьми к выходу.

— Нет, мы гуслярские, — ответил с достоинством Терентий Зайка.

На улице, подойдя к печке, Терентий нагнулся, подкинул полешек в топку и сказал:

— Забирайтесь, не качает. Это я по городу медленно езжу, а на шоссе до шестидесяти даю.

По улице шел провизор Савич в пальто нараспашку и думал о чем-то своем, значительном. Вдоль груди у него струился сиреневый галстук, точно такой же, как у пришельца Зайки.

— Здравствуйте, — сказал Стендаль. — Где галстук покупали?

— А, здравствуйте, Миша. В универмаг вчера привезли. Вам нравится?

И Савич проследовал далее, не заметив печки. А Стендаль обернулся к Ложкину и спросил:

— Как будет с галстуком?

— Дьявольская хитрость, — сказал Ложкин.

— Куда поедем? — спросил Стендаль, устраиваясь на лежанке и стараясь сохранить достоинство, потому что раньше на печках не ездил.

— Я на ней не поеду! — воскликнул Ложкин. — Еще в космос умыкнете. Я читал, что там человеческие рабы нужны. Вы мне скажите куда, и я пешком пойду.

— Рабы нам нужны, — ответил Терентий без улыбки. — Рабочих рук в лесу ой как не хватает.

— Вот-вот. Я издали погляжу. А куда идти?

— К колокольне, на берег, — сказал Терентий. — Где раньше торговые ряды стояли.

Печка беззвучно приподнялась и поехала вперед. Лишь потрескивали дрова да разговаривали любопытные зрители.

— Товарищи, разойдитесь, — сказал им Терентий. — Нездоровое любопытство. Уставились, как на машину «Кадиллак».

Зрители послушались и освободили дорогу.

— Сейчас я поднимусь на колокольню, — сказал Терентий, когда печка, набрав скорость, двинулась по улице. — Там отперто, я проверял. Вы останетесь внизу и будете наблюдать. Ясно?

Колокольня была высока, над ней кружились вороны и тянулись серые облака. Печка замерла на краю высокого обрыва у реки Гусь. От колокольни ее отделял засыпанный мокрым снегом, с проплешинами зеленой травы пустырь. В будущем году на пустыре должны были строить новую гостиницу. От реки тянуло пещерным холодом.

— Ну, пока, — сказал Терентий, спрыгивая с печки. — Я бы плащ взял, холодно, но эксперимент должен быть чистым.

Не произнеся больше ни слова, Терентий скинул пиджак на руки Стендалю и четкими шагами направился к колокольне. Стендалем овладели тревожные и высокие предчувствия, и он понимал, что обыденными словами можно лишь сорвать торжественность момента.

Прошло минуты три. Стендаль стоял, облокотившись о теплую стенку печки, ждал, но ничего не происходило, лишь кричали вороны да прибежал старик Ложкин.

— Где пришелец? — спросил он.

— Терентий Артурович на колокольне. Он сейчас будет демонстрировать опыт.

— Он пришелец, ему все дозволено, — сказал Ложкин.

На вершине колокольни, на площадке у звонницы, показалась маленькая человеческая фигурка. Была она столь незначительна и беззащитна, что у Стендаля сдавило в груди.

— Ах! — сказал Ложкин, предчувствуя недоброе. Не таким уж он был злым и бессердечным человеком. — Если что случится, даже с пришельцем, все равно жалко.

Маленькая фигурка поднялась на площадку, и несколько секунд человечек, широко расставив руки, старался удержать равновесие. Потом шагнул вниз…

Стендаль от ужаса непроизвольно зажмурился. Ложкин сказал: «Ах!» А вдруг он сумасшедший? И они его не остановили?

Стендаль открыл глаза. Человек все еще падал. Но как-то странно. Он будто шел по воздуху, по пологой дуге, расставив в стороны руки и перебирая ногами все чаще по мере того, как приближался к земле. Последние несколько метров он быстро бежал по воздуху и, достигнув земли, не упал, а продолжал свой бег и, добежав до Стендаля, обхватил его руками, но так, чтобы не помять свой пиджак.