…Дороти первой поднялась на веранду дома фактора. Его самого Дороти встретить не боялась — она видела, как фактора провели в тюрьму, и он ничем не показал своего недовольства. Похоже было, что он даже испытывает удовлетворение от такого исхода его стояния перед эшафотом. Ему было достаточно уже того, что не пришлось составить компанию полковнику.

Уборщик, который стоял на веранде, при виде Дороти спрятался, потому что сама горничная и офицер, сопровождавший ее, бежали так быстро и были так взволнованы, что бедному китайцу лучше было к ним не соваться.

Дороти пробежала по коридору в свою комнату.

— Здесь я жила, — сказала она. — Но недолго.

Дороти открыла свой истертый сундучок и принялась кидать в него платья, юбки и иной незамысловатый скарб, которым большей частью поделилась с ней миссис Уиттли.

Зеркало должно было лежать в шанской сумке, как и мешочек с рубинами, которые ей дал дядя на дорогу до Рангуна. Конечно же, Регина не солгала — ни рубинов, ни зеркала на месте не оказалось. И понятно почему, ведь Регина и не скрывала своего убеждения в том, что паршивой служанке не положено владеть такими богатствами.

Дороти объяснила все Алексу.

— Отлично, — сказал он. — Войдем к ней, пока миссис Уиттли сидит в тюрьме, и возьмем то, что тебе принадлежит.

— Разумно, — согласилась Дороти, делая вид, что небо, а не она сама, подтолкнуло Алекса на такое смелое решение.

Дороти отдала Алексу свой сундучок, а сама первой вышла из комнаты, намереваясь посетить спальню госпожи. Она знала, где хранится шкатулка, в которую Регина складывала любимые штучки, — ее любимая птичья ухоронка.

Но, выйдя в коридор, Дороти услышала в спальне Регины шум и замерла, призывая Алекса жестом к молчанию.

— Там кто-то есть, — прошептала она.

— Еще чего не хватало! — Алекс испугался, что грабитель опередит их.

Отстранив Дороти, он первым поспешил к двери в спальню и смело раскрыл ее, потому что не сомневался, что увидит либо горца, либо кого-то из слуг.

Но взвизгнула, оборачиваясь, сама госпожа Уиттли.

Это она кидала в сундук свои платья и прочие ценности.

А у стены в ожидании, когда кончится эта процедура, возвышался скучный с виду Нга Дин.

— Ах! Я так испугалась, что это Джулиан! — вырвалось у Регины.

— Нет, это всего-навсего я, — ответила Дороти, входя в комнату вслед за Алексом.

— Ах, это ты!

Наступила неловкая пауза. Регина первой нарушила ее.

— Со мной случилась беда, — произнесла она плачущим голосом. — Я опять попала в плен…

Несмотря на удрученный тон, глазки птицы сверкали от предвкушения славного приключения. И у Дороти не было никаких сомнений в том, что ее милый наивный дядя, которому в жизни не приходилось видеть такого пышного бюста, как у Регины, покорно согласился на роль обольстителя и похитителя.

— Мне так будет не хватать твоих рук, я бы хотела, чтобы ты возвратилась ко мне… Хотя, наверное, это невозможно?

— Невозможно, — ответил за Дороти Алекс.

— Ах, да, — рассеянно произнесла Регина. — Вы, наверно, ее кавалер?

Регина не выносила чужих мужчин, она или отбирала, или уничтожала их.

— Миссис Уиттли, — официально заявила Дороти, — вы взяли у меня старое серебряное зеркало, которое ничего не отражает, и мешочек с рубинами. Возвратите их.

— У меня ничего нет! — быстро воскликнула Регина.

— Я даже знаю, где они у вас спрятаны, — сказала Дороти и сделала шаг к шкафу.

— Это грабеж! — завопила Регина, совершенно забыв, что Дороти более не ее служанка. — Немедленно уйди отсюда, а то я засажу тебя в тюрьму, паршивка! Солдат, — последнее относилось к обалдевшему от этой сцены Нга Дину, — немедленно схвати эту воровку!

Указующий перст миссис Уиттли уперся в грудь Дороти. От такого напора Алекс замер и даже отступил. Нга Дин, ничего не понимая, обернулся к Дороти. Губы глухонемого двигались в попытке произнести слова. Дороти заговорила медленно и отчетливо, чтобы Нга Дин мог разобрать слова по движениям губ.

— Не волнуйся, друг, — говорила Дороти по-лигонски. — Эта глупая женщина — моя должница. Я возьму у нее мои вещи и уйду.

Нга Дин радостно замычал — теперь ему все было понятно, и он успокоился.

— Давайте, — обернулась Дороти к миссис Уиттли. — Быстро! Доставайте шкатулку! Нга Дин не будет долго терпеть.

— Еще чего не хватало!

— Миссис Уиттли, я говорю с вами как принцесса Лигона и повелительница этого солдата и других солдат. Если вы хотите остаться в живых, то подчиняйтесь мне.

— Да не надо звать солдат, я сам ее выпорю, — сказал Алекс.

Регина только поморщилась. Она напряженно шевелила птичьими мозгами.

— Господи! — радостно закричала она. — Как же я забыла! Дороти, милая, принцессочка моя, тут у меня остались твои вещицы, я взяла их на сохранение и думала — скорее бы вернулась моя милая подружка…

Регина по пояс залезла в шкаф и с трудом вытащила шкатулку. Шкатулка была тяжелой, наполненной доверху. В ней лежали вещи ценные вперемешку с барахлом — алмазные серьги и золотые цепочки, сапфиры и рубины, стеклярусные бусы и бисер для обмена с туземцами. Регина никогда не могла отказаться от того, что блестит. Нга Дин с восхищением истинного дикаря глазел на шкатулку, поражаясь богатству этой белой госпожи.

Со вздохом Регина достала зеркало, но мешочек никак не могла отыскать.

— Скажи, пожалуйста, — спросила она, — а в государстве твоего дяди много рубинов?

— Найди мой мешочек, — сказала Дороти, — и я тебе отвечу.

— Честно?

— Между нами всегда и все было честно, правда?

Тут же Регина отыскала заветный мешочек и, пересилив себя, протянула его Дороти. Дороти передала мешочек Алексу.

— Никогда бы не доверялась мужчинам, которых только что выпустили из тюрьмы, — мстительно заметила миссис Уиттли.

— Я сама только что вышла из тюрьмы, — напомнила бывшей хозяйке Дороти.

— Ну, в отношении тебя была допущена ошибка. Я так и сказала мистеру Блекберри… — Тут Регина осеклась и замолкла.

— А что касается драгоценных камней, — сказала Дороти, — то в Лигоне есть богатейшие копи, более богатые, чем копи царя Соломона.

Дороти взяла зеркало и посмотрела в него. В зеркале клубился туман, сквозь который можно было угадать смутные черты миссис Уиттли. Как поняла Дороти подсказку зеркала, Регина рада была бы перегрызть глотку своей горничной, но никогда не посмеет этого сделать.

Пока арьергард отряда под командованием Бо Пиньязотты отбивал опоздавшие и бессильные атаки бирманцев, король Бо Нурия сделал привал у подножия первого из холмов горной гряды Пегу-Йома. Он стоял на постаменте старинной полуразрушенной статуи возлежащего в нирване Будды и с чувством землепашца, который славно вскопал свое поле, смотрел, как мимо тянутся буйволовые упряжи, везущие драгоценные пушки.

Прекрасная птица — его невольница и жертва миссис Уиттли — сидела на невысокой скамеечке у его ног. Когда король отрывал взгляд от артиллерии, он обращал его к невольнице. Невольница поглаживала короля по затянутому в кожаные латы колену.

— Мне так трудно, — сказала Регина, и индус устало перевел ее слова, — мне хочется, чтобы между мной и моим повелителем было полное понимание. Но не могу же я все время говорить через этого идиота! Пускай мистер Нурия сделает моей переводчицей милую Дороти. Тем более что она привыкла быть моей горничной и с радостью мне поможет.

Услышав перевод, король крайне удивился, но спросил у стоящей на том же постаменте Дороти:

— Это так, моя девочка?

— Мой царственный дядя, — ответила Дороти. — Я не могу вмешиваться в твою жизнь и в твои всегда мудрые решения. Но умоляю тебя, как самый близкий к тебе человек…

Индус начал переводить, но Дороти остановила его взмахом руки, и индус с облегчением подчинился ей.

— Я умоляю тебя быть осторожным с этой хищной женщиной. Насладись ею, сколько желаешь, но дай ей убежать, не обобрав и не предав тебя!