С утра Стюарт был на «Дредноуте», виделся там со штурманом Фредро. Он сказал тому, что Дороти нашлась, и, видно, Алекс не смог скрыть своей радости, чем вызвал укол ревности в сердце Стюарта, который, впрочем, был настолько самоуверен, что уколы не мешали ему с добродушием относиться к неудачливым соперникам. А все его соперники обязательно попадали в число неудачников.

— Почему моя госпожа радуется тому, что решено судить капитана Фицпатрика и других офицеров? — спросила Дороти.

— Ты хочешь искреннего ответа или дипломатического? — спросил лейтенант.

Они уселись на низкой каменной ограде, окружавшей монастырь. Голый мальчишка подошел к ним и смотрел, разинув рот, на иноземцев. Потом подбежала его мать и, извинившись по-бирмански, унесла малыша. Стюарт рассмеялся.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне всю правду, — попросила Дороти.

— А ты не побежишь с ней к своей госпоже?

— Нет, — просто ответила Дороти.

— Таким глазам нельзя отказать, — вздохнул Стюарт. Впрочем, ему и самому хотелось поделиться с девушкой, которая ему нравилась, основной сплетней Рангуна.

Стюарт не отказал себе в удовольствии дотронуться до обнаженной по локоть руки Дороти и, зная, что она не станет сейчас возражать, рассказал:

— Все просто. Потому что все в жизни просто. Нами правят деньги и страсть к власти. Представь себе картину: фактор Ост-Индской компании, и притом сын самого мистера Уиттли, с помощью своего папы решает прирезать к территории нашей империи еще одно или два графства. Очень мило. Но эта операция тайная и внушительная. Я думаю, что на нее угрохали чуть ли не половину всех компанейских доходов за последние годы. И надо же: славное, отлично вооруженное судно «Глория», которое везло всю артиллерию и на борту которого находилась сама миссис Уиттли, попадает в плен к какому-то пирату! Операция летит ко всем чертям, никаких графств не получается. Завтра в Лондоне начнут разбираться, кто прав, а кто виноват. На совете директоров получит взбучку сам сэр Уиттли, а его сын, вернее всего, лишится поста фактора в Рангуне. Его карьера бесславно завершится, и ему останется лишь разводить цветочки в семейном имении. А какой это удар по его славной супруге! Она-то намеревалась стать губернаторшей и даже ехала специально за этим… И вот — ничего!

Стюарт потешно развел руками и надул щеки, изображая птицу. Помахал крылышками и продолжал:

— К тому же среди офицеров «Глории» ходят слухи, что госпожа Уиттли, столп морали, купила себе свободу, то есть убежала с пиратского корабля, не бесплатно… Было так?

— Не знаю, — быстро ответила Дороти.

— Значит, было. И вся история с твоим исчезновением и затем возвращением мне и другим людям кажется подозрительной. Значит, супругам Уиттли надо искать виноватого.

— И тогда им стал капитан Фицпатрик…

— Капитан Фицпатрик, его помощник, оба штурмана, а также начальник артиллерии — всего пять офицеров, которые вели себя трусливо, плохо организовали оборону и отдали лучший корабль Компании в руки презренного врага.

— Но ведь это неправда!

— Тебе ли, о служанка, судить об этой трагедии! — патетическим тоном воскликнул лейтенант. И тут же продолжил: — На руку Регине и ее мужу сыграло то, что на «Глории» угодил в плен полковник Блекберри, начальник службы безопасности Компании и старший по чину офицер на «Глории». Он тоже боится скандала и разжалования. Поэтому с самого начала он объединился с семейкой Уиттли. Понимаешь?

— Может даже, он все придумал?

— Не исключено. В любом случае завтра состоится военный суд над пятью офицерами, и я заранее могу тебе сказать, что вердикт суда будет суров. Возможно, с первым же кораблем они, разжалованные и приговоренные к тюремному заключению, будут отправлены в Англию… Если Уиттли и Блекберри не придумают способа, как расправиться с опасными свидетелями здесь.

— Но это же ужасно!

— И подло.

— Но пускай они спросят меня. Я расскажу всю правду.

— А вот этого никто от тебя не ждет. Как только ты откроешь свой красивый ротик, то его закроют палкой или пулей.

— Не говорите так, мистер Стюарт!

— Если тебе не сказать правды, ты и в самом деле решишься вылезти на суде, где все предопределено заранее.

— А кто будет их судить?

— Фактор Уиттли будет председателем суда, а членами его станут высшие офицеры: полковник Блекберри и коммодор Стоун, капитан «Дредноута».

— Но как же Блекберри…

— Он не боевой офицер, и никто не требовал от него, чтобы он организовывал оборону «Глории».

— Но что-то надо делать!

— К сожалению, я могу дать тебе только один совет: молчи и еще раз молчи! Лишь в этом твое спасение. Своему штурману ты не поможешь. Я знаю, о чем говорю.

— Но я не могу все так оставить!

— Тогда выходи за меня замуж, мы с тобой выкрадем твоего Алекса и купим ему проезд на какой-нибудь китайской джонке до Кейптауна.

— А без замужества его выкрасть нельзя?

— Почему же нельзя? — смилостивился лейтенант. — Только потом ты все равно должна будешь выйти за меня замуж.

— Спасибо, — рассмеялась Дороти, — вы польстили бедной девушке. А теперь проводите меня обратно в факторию, а то уже темнеет и тут могут оказаться бандиты.

— Тем лучше, — заявил игривый лейтенант. — Вы сможете испытать, каков я на деле.

Они не спеша прошли берегом до фактории. Солнце уже село, и начало быстро темнеть, хотя западная половина неба еще пылала разноцветными облаками, лиловеющими ближе к горизонту, а река, сохранявшая цвет зенита, казалась огненной полосой между синей землей и лиловыми облаками. «Дредноут» был нарисован черным пером на фоне реки, и каждая мачта, рея, сплетение вант выделялись четко и ясно.

Индийские сипаи у ворот разожгли костер — им было холодно, хотя вечер был парным, влажным от прошедшего и завтрашнего дождей.

Лейтенант остановился посреди двора.

— Вы к себе? — спросил он Дороти. И она поняла, что ему хочется в гостиную большого дома, где пьют и играют в карты. Юноша нагулялся.

— Идите, — сказала Дороти, — мой мальчик.

Лейтенант удивленно посмотрел на нее.

— Какую роль вы играете?

— Роль герцогини.

Стюарт церемонно поклонился. Его башмаки отстучали энергичную дробь по лестнице.

Двор был освещен несколькими лампами, висящими на столбах. Служители как раз кончили их зажигать, и лампы пока еще светили неуверенно, уступая небу в яркости света.

Дороти подошла к навесу. Под ним были сложены рядами большие крепкие колеса с железными ободами. В брусках и коротких бликах лишь осведомленный человек мог разглядеть заготовки для тяжелых лафетов.

Дороти была осведомленным человеком, потому что знала, что искать. Мистер Уиттли не смел отказаться от похода на Пегу — отказавшись, он терял надежду стать великим человеком. Дороти и ее дядя угадали правильно — вон там, дальше, толстыми свиньями, укутанными в брезент, лежат тяжелые стволы корабельных орудий, которые свозят с «Дредноута». Главное — не упустить момента. Завтра надо будет сообщить сайя У Дхаммападе об увиденных пушках. Еще неделя, и число их перевалит за полсотню. Такая громовая мощь может сокрушить любую армию.

— Вы чем-то заинтересовались? — Дороти вздрогнула от ненавистного голоса полковника Блекберри. И надо же, он застал ее в тот момент, когда она, задумавшись, приподняла угол брезента и смотрела на пушечный ствол.

— Добрый вечер, — сказала Дороти. — А я думала, что это здесь лежит.

— Конечно, моя маленькая девочка и не подозревает, какими бывают пушки.

— Ах, это пушки, — догадалась Дороти. — Вот спасибо, что вы мне это сказали.

— Была бы моя воля…

— Полковник, вы опять беретесь за старые песни, — огрызнулась Дороти. — Я вам не подчиняюсь…

— Я заставлю тебя подчиняться… Ты вернешься в Англию в клетке.

— Вы знаете о клетке? — проговорилась Дороти.

— Что? Что я должен знать?

Конечно же, полковник приплыл сюда на «Дредноуте», но он мог иметь доверительные беседы с Региной или другими осведомителями.