Проклиная себя, свою профессию и всех драконов, вместе взятых, Кора поднялась, оделась и спустилась вниз.

На этот раз портье спал так крепко, что пришлось трясти его минуты три, пока он проснулся настолько, чтобы рассказать, в какую сторону ехать к Загородному шоссе. Но вот объяснить, где семнадцатая стража, он так и не смог.

Кора добиралась до семнадцатой стражи часа два. Во-первых, лимузин не заводился, во-вторых, она пропустила поворот на Главную улицу, от которой и начинается Скотский проезд имени 5 июня, соединяющий ее с Загородным проездом, который и дает начало Загородному шоссе. Само Загородное шоссе было разбито грузовиками или танками так, что пускать на него нормальные машины было преднамеренным убийством.

Километров через десять Кора увидела впереди свет фар.

К счастью, это оказался полицейский вездеход, который перегораживал дорогу громадному, крытому брезентом фургону. Машины уперли друг в дружку лучи фар, как будто играли в гляделки. В пространстве, залитом светом этих лучей, покачивались давно и устало ругающиеся фигуры патрульных, которым было приказано задерживать и проверять все фургоны на предмет нахождения в них драконов.

При виде Коры все оживились. Полицейские потащили ее к открытым задним дверям фургона, а шофер и низкого роста горбун с интеллигентным лицом, который представился сопровождающим лицом, побежали следом, надеясь что-то объяснить и втолковать.

Под лучами ручных фонарей взору Коры предстало страшное и не сразу понятное зрелище.

До половины фургон был завален кусками мяса, недавно еще мороженого, а теперь размякшего, потекшего черной кровью. Частично мясо лежало в пластиковых ящиках, но большей частью вывалилось. Если это и был дракон, то уже расчлененный на множество кусков и, конечно, освежеванный.

Горбун, поднимаясь на цыпочки, тщился всучить Коре, в которой угадал большого начальника, какие-то бумаги и повторял, что это накладные, что у него все в порядке, можно проверить, спросить у варрана Аурелио, но полицейские, которые чуяли, что им попалась крупная птица, отталкивали горбуна и кричали, что упекут его на двадцать шесть лет «манной каши».

Маленький песик, мама которого, видно, была очень мохнатой, а папа очень кривоногим, взявшись неизвестно откуда, крутился у ног, вылизывая кровь, что сочилась из фургона.

— Я с базы! — кричал горбун. — Это некондиция, понимаете, некондиция! В детские садики везем.

— Это дракон, точно вам говорю, дракон, — уверял полицейский, — они его на куски порезали, а теперь детям повезут.

— Травить вздумали! — взревел второй полицейский.

— Ни в коем случае! — откликнулся горбун. — Мы, может быть, в весе ошиблись или не тем сортом приняли товар, но никогда никого не травили.

— Да что там смотреть, — глубоким басом загудел шофер фургона. — От драконьего мяса любая тварь сразу сдохнет, не знаете разве? — Он показывал на собачонку.

Горбун, сообразивши, что этот песик — его спасение, встал на цыпочки, полез руками в фургон, стал отрывать шмат мяса от большого куска.

— Вы только посмотрите! — бормотал он.

Коре захотелось отвернуться.

Горбун оторвал все же плюху мяса, такую большую, что песику не снилось и в сказочных собачьих снах, и вывалил на асфальт.

Все замерли, глядя под ноги, словно ждали взрыва.

— Не надо, — неубедительно проговорила Кора, — жалко собаку…

— Ничего ей не будет, — сказал шофер фургона, — ну если только обожрется.

Собака урчала, словно заводная. Она рвала мясо, давилась, спешила проглотить, потому что понимала, что такое счастье бродячим собакам не положено, а если дали, то вот-вот отберут. И до этого момента надо урвать как можно больше.

— Дракон, говорите? — Шофер фургона углядел нечто внутри своей машины, потянулся туда — он был высоким, длинноруким человеком. Шофер крякнул, дернул — и Кора поняла, что он держит за рог коровью голову. Тяжелую, черную, с короткими рогами. — Это дракон, говорите?

Полицейский, который настаивал на драконьей версии, пожал плечами и сказал:

— Могли для обмана одну положить, а так дракона везете.

Кора уже понимала, что произошла ошибка, но так как инициатором всего была она сама, то приходилось ждать, пока все кончится. Она не спускала глаз с собачки и соглашалась уже, что собака не собирается умирать и если умрет, то только от обжорства.

Шофер ходил за полицейскими и совал им коровью голову.

Под потолком фургона горела слабенькая электрическая лампочка.

— Неужели вы собираетесь детей кормить таким мясом? — спросила Кора у горбуна, принимая документы и пролистывая их.

Она понимала, что уличить горбуна в жульничестве она не сможет, — для этого надо разбираться в местной бухгалтерии, но на вид документы были составлены кое-как, измяты, перечеркнуты и замазаны. Конечно, это была афера, но афера с коровьими рогами, а не с драконами.

Шофер полез было в фургон поискать еще какую голову, а горбун доверительно сообщил Коре:

— Детям вообще-то вредно много мяса есть, болеют они от этого.

— Они от плохого мяса болеют, а не от мяса вообще, — возразила Кора и получила энергичную поддержку в лице полицейского.

— Я с ними поеду, — пообещал он. — Я с ними вот до этого склада поеду, куда они везут мясо, — сказал он, чем насмерть перепугал горбуна. Он перепугался больше, чем от обвинения в перевозках драконьего трупа. И Кора поняла почему: тут ему грозило обвинение не сказочное и невероятное, а самое обычное житейское, с самыми обычными выводами и наказанием. Если, конечно, не удастся откупиться. Но в это Кора тоже не могла вмешиваться.

— А через какое время действует яд? — спросила она.

— Какой яд? — удивился второй полицейский.

— Через какое время действует драконий яд? — повторила вопрос Кора.

— А кто его знает, — сказал полицейский.

— Но он наверняка действует?

— Я, мадам, драконьего мяса не ел, но говорят, что оно ядовитое.

— Всем известно, — согласился второй полицейский.

Собака ела медленнее, уже утомилась. Ее пошатывало. Коре показалось, что яд начал действовать.

— А вы ее возьмите, — догадался первый полицейский. — Вы ее с собой возьмите и узнаете. Если до утра не помрет, значит, не дракон.

Он позволил себе легкую ухмылку в голосе. Но лицо оставалось строгим и серьезным.

— Вы не беспокойтесь, мадам, — сказал второй полицейский. — Мы их до места довезем, все координаты запишем, зафиксируем. И будем знать, где мясо хранится.

— Ну что же, — без энтузиазма произнесла Кора, — пожалуй, вы правы.

Она подняла в воздух тяжелую собаку: вес собаки плюс два килограмма мяса — это уже немало. Собачка начала было биться, надеясь спикировать обратно к мясу, но потом успокоилась.

Кора кинула собаку на пол перед задним сиденьем лимузина. Попрощалась с полицейскими. Машина завелась сразу: ей не хотелось нюхать этот аромат. Полицейские отдали честь. Горбун тоже поднес пальцы к шляпе. Отъезд Коры принес облегчение всем, кто остался. Теперь они займутся своими делами без посторонних.

По пути в город Кора несколько раз оборачивалась, зажигала свет в машине и смотрела, жив ли песик. Он перебрался на сиденье и, свернувшись в клубок, мирно похрапывал. Во сне он сучил лапами и дергал кончиком хвоста. Он смотрел счастливые собачьи сны.

Проснулась Кора сразу. За окном было светло, часы показывали половину девятого, звенел телефон, на него звонким лаем отозвалась совершенно живая собачонка. Кора мысленно выругалась — это порой помогает — и тут же, чтобы не расслабляться, спрыгнула со скрипучей кровати и схватила телефонную трубку.

— До-оброе утро! — пропел в трубку голос переводчика Мери. — Как вы спали, мадам Кора?

Не услышав ответа, потому что Кора разговаривала с ним очень грубо, но мысленно, переводчик продолжил:

— Пора вставать, глазки открывать! Солнышко уже встало, лишь наша Кора спит!

— Послушайте, переводчик! — рявкнула Кора. — Какое право вы имеете меня будить? Вы знаете, что я не спала всю ночь?