— А кто у нас не знает? Его в болото кинули, он и утонул. А кто кинул — неизвестно. Так что тебе, тетя Кура, придется разгадывать.

— Почему мне?

— Ты думаешь, я не знаю, что ты инспектор ИнтерГпола, только переодетая? У тебя бластер есть?

В ожидании ответа мальчишка приоткрыл рот, и два больших верхних резца превратили его лицо в заячье. И он стал похож на Хосе.

— Твой папа — владелец магазина? — спросила Кора.

— А что, похож? Знаешь, папашу Хосе сеньором зовут, а меня — Хосе-джуниором. Джуниор — это значит младший. А так мы похожи. Только я бескорыстный, а мой папаша за монету задавится. Чесслово.

— А как к болоту выйти?

— Прямо и прямо, — сказал мальчик. — Скоро придешь.

Она чувствовала, как он стоит и глядит ей вслед.

Асфальт кончился, дорогу прорезали глубокие колеи. Вскоре между покосившихся гофрированных стен блеснуло болото. Лишь в центре его виднелось небольшое пространство чистой воды, а дальше к берегам вода превращалась в топь, из которой торчали железки, шины, куски пенопласта, ящики, баллоны, а между ними тянулись к серому небу жесткие острые стебли тростника.

Кора спустилась к болотцу. Его топкие берега хранили следы бурной деятельности: тростник был вытоптан, железяки перевернуты грязными, обросшими тиной пальцами наружу, а там, где подъезжала машина, подсохшие плюхи грязи были пересечены следами протекторов.

Нет, здесь ничего не найдешь. Впрочем, чего искать? Ведь обесчестили тело профессора где-то в ином месте. Оставалась лишь надежда увидеть следы машины или людей, которые приволокли тело сюда. Но не сейчас, когда все следы перемолоты. Надо будет сделать серьезное внушение администратору и местному врачу: как могло случиться, что ее не уведомили о событии? Ведь должны были сразу привести ее сюда. Надо поговорить с Греггом и показать ему, где раки зимуют… И тут же Кора сообразила, что ничего Греггу не покажет, потому что он разумно ответит: не посмел отвлечь инспектора от святого дела — высиживания драгоценных яиц. Не дай бог что-нибудь случится с яйцами — тогда без международного скандала не обойдешься.

Проклятие! Теперь, когда яйца были далеко, Кора как бы сбросила с себя гипноз ложного материнства. И поняла: она же проваливает дело! Она ведет себя как беспомощный новичок. И даже те улики, которые сами бежали к ней в руки, она не использовала. Что за тайна связана с фотографией «Небесной птицы»? Кто знал о значении фотографии и был заинтересован в том, чтобы она пропала?

Кора размышляла, стоя на кромке болотца. Почва под ногами была ненадежна и пружинила.

Что скрывается за унижением, которому подверглось тело профессора?

Додумать она не успела, потому что ощущение неминуемой опасности пронзило все ее тело. В ужасе, не отдавая себе отчета в том, что делает, Кора кинулась вперед, взлетая на метр или два, но не удержала равновесия и плюхнулась в середину болотца.

Прежде чем столб черной жирной грязи поднялся из болотца, другой столб — столб пыли и огня — возник на том месте, где только что стояла Кора.

Болотце было неглубоким, но страшно вонючим, и дно его на метр покрывала липкая тина, перемешанная со старыми шинами, ящиками, кусками арматуры, велосипедными рулями, оболочками компьютеров и гнутыми торшерами. Кора старалась не нахлебаться этой жижи, так как понимала, что ей скорее грозит смерть от отвращения, чем от иных причин.

Кора отчаянно била по грязи отяжелевшими крыльями, задирая к небу голову. Очевидно, она издавала какие-то звуки, кудахтала, но сама этого не слышала.

Самое отвратительное заключалось в том, что ее действия совсем не приближали ее к цели — к близкому и такому желанному берегу.

«О ужас, — подумала она, — если я погибну в этом болоте, то даже после смерти буду посмешищем всей Галактики…»

Сквозь ее собственные отчаянные мысли, сквозь плеск грязи и хлюпанье тины донесся голос… или это ей показалось?

— Перестань метаться, курица! А ну, хватай палку!

Наглый знакомый голос заставил Кору взять себя в руки. Она попыталась приглядеться и смогла разобрать возле болота неясные суетливые силуэты людей. Пошарив вокруг когтями на крыльях, Кора сравнительно быстро отыскала конец шеста, который покачивался возле нее, а как только она схватилась за него — спасатели потянули ее к берегу. Вот тут-то ей и пришлось хлебнуть тины.

Кашляя и хрипя, на берег выполз гигантский ком грязи и тины, на который даже смотреть было страшно настолько, что взрослые люди, прошедшие немало трудных дорог и сражений, закрывали глаза ладонями и отступали выше по берегу, чтобы не потерять сознание от ужаса.

К счастью для окружающих, включая Кору, как раз в эту минуту, разгоняя кошек и приведя мальчишек в радостное состояние, сверху со звоном и сверканием сигнальных огней примчалась пожарная машина, на переднем сиденье которой рядом с шофером сидел администратор Грегг ан-Грогги в шлеме поверх шляпы.

Именно он, выскочив из машины, приказал:

— Все шланги на госпожу инспектора!

И через две или три минуты окружающие уже могли узнать сидящую в черной луже мокрую курицу крупного размера — инспектора ИнтерГпола.

Кора очнулась, захлопала глазами, поднялась и начала подпрыгивать на месте, чтобы согреться.

Все обрадовались и приветствовали ее возвращение к жизни радостными криками. Хосе-джуниор объяснял зевакам, что это именно он позвал взрослых, увидев с горы, в какое несчастное положение угодила тетя курица.

Первыми успели к Коре Хосе из магазина «Натуральный продукт» и массивный владелец бара. По дороге они схватили длинный шест и с его помощью вытащили Кору наружу.

— Но что это было? — спросил владелец бара. — Что так по ней бабахнуло?

— Я знаю, — сказал администратор. — Это был совершенно случайный и незапланированный запуск метеорологической ракеты. Вы же знаете, что наш синоптик ежедневно запускает их. На этот раз произошло непроизвольное загорание и непроизвольный запуск.

— Этого быть не может! — возразил Хосе-сеньор. — Этого раньше не было.

— Все бывает в первый раз, — философски отозвался Грегг. — Я сам там был. Как раз в тот момент. Я видел это… ну как тебя вижу! Я на нее смотрел, а она вдруг поднялась и полетела.

Все согласились, что чудеса бывают и в синоптике, Кору повезли обратно в больницу на пожарной машине. От нее еще попахивало гнилью и тухлятиной, так что Грегг ан-Грогги сослался на срочные дела и пошел к себе в контору пешком.

Машина медленно пробиралась по бездорожью, пожарники обсуждали свои проблемы, а спасители Коры — хозяин бара и хозяин магазина натуральных товаров — шагали рядом с машиной и обменивались сладостными воспоминаниями: каждый любит вспомнить моменты своего героизма.

— Надеюсь, я смогу вас отблагодарить, — сказала Кора.

Спасители стали отнекиваться. Им не нужны были подарки и награды. Достаточен был сам факт благодарности.

Когда машина достигла торговой улицы и навстречу стали попадаться люди, удивленно глядящие на единственную в городе пожарную машину, на сложенной лестнице которой сидела крупная мокрая курица, спасители остановились.

Подошло время прощаться.

— Может, зайдете, согреетесь, — предложил владелец бара.

— Спасибо, как-нибудь в следующий раз, — сказала Кора. — Я ведь даже не знаю, как курицы переносят спиртное.

— Буйствуют, — уверенно ответил Хосе-сеньор. — Наверняка буйствуют. Давайте попробуем?

Водитель пожарной машины гуднул, торопя Кору.

— Заглядывайте ко мне, — сказал Хосе. — У меня все натуральное.

И тут Кору поразила простая, но невероятная мысль.

— Вы говорили мне, что подушки набиваете только настоящими перьями.

— Когда есть, то набиваем, — уклончиво ответил Хосе-сеньор.

— А нельзя ли мне посмотреть на эти подушки?

— У меня сейчас их нет, — быстро ответил Хосе. — Все закончились. Вы не представляете, какой спрос.

— А когда были? Вчера? Сегодня?

Хосе поднялся на цыпочки, чтобы приблизиться к голове склонившейся к нему Коры.