— Какая бы ни была, — сказал профессор Калнин, — у нее есть свои пределы.

— Поэтому я и сказала всем о том, что с нами случилось. И у меня есть совет.

— Я знаю, — сказал Покревский, — покончить с собой здесь, и тогда им некого будет посылать. Я согласен.

— Может, это и красивая идея, — ответила Кора, — но учтите, что двое зараженных, Парра и Журба, вернее всего, уже находятся на Земле. И они ничего не знают. Каждый их шаг увеличивает опасность.

— Что же тогда надо сделать? — спросил инженер.

— Я думаю, что каждый из нас должен помнить: если он окажется в нашем времени…

— Если бы да кабы… — зло заметила Нинеля.

— В нашем времени вы должны тут же сообщить тем, кто нас встретит, что вы опасно больны. И потребовать, чтобы вас немедленно отправили в госпиталь.

— А они сразу начнут нас отстреливать, — сказала Нинеля.

— Вряд ли, — сказал инженер, — я могу подтвердить, что там нас должны ждать…

— Нас пока не ждут, — сказала Кора. — Поэтому от нас зависит, насколько быстро нас изолируют.

— Хватит этой изоляции! — воскликнула Нинеля. — Я лучше останусь здесь. Меня полковник любит.

— Вот чего не советую, — отозвалась Кора. — Ты для полковника — смертельная опасность. Пока, первые сутки, ты еще не так опасна, а после ты будешь буквально излучать заразу.

— Когда это случится? — взвыла в ужасе Нинеля.

— Будем думать, что завтра утром.

— У нас много времени в запасе, — сказал профессор. — Это меня тревожит.

— Почему? — удивилась Кора.

— Представь себе — зачем посылать нас на Землю, если они подозревают, что мы можем догадаться, и тогда все идет прахом.

— А почему они должны нас заподозрить? Никто нам не говорил о вирусе.

— Значит, врала? — обрадовалась Нинеля. — Значит, это все липа? Ну, признайся!

— Нет, это правда, — сказала Кора.

Полковник Рай-Райи стоял в дверях.

— Хорошо, что я решил послушать, о чем вы беседуете. Вы чуть не сорвали нам всю операцию.

— Почему? — спросил Покревский.

— Мы и на самом деле думали, что вы ни о чем не догадались. Теперь же на Земле вы тут же сдадитесь, чтобы вас расстреляли. И вас благополучно расстреляют и сожгут трупы. И мы не сможем выполнить наших планов.

— Я же говорила! — воскликнула Нинеля.

— Не подходи, — предупредил ее полковник. — У тебя такой бурный организм, что, может, ты уже заразная.

— Миленький, ты что несешь?

— Отойди, стреляю!

Нинеля отпрянула и начала рыдать.

— Что же будем делать? — спросил доктор.

— Будь моя воля, — сказал полковник, — я бы расстрелял вас тут же. Но у руководства может быть другая точка зрения. Так что я оставляю вас здесь, и мы немного подумаем.

— Погодите! — окликнула полковника Кора. — А нельзя нам чего-нибудь поесть?

— Вы же завтракали!

— Мы с профессором не завтракали!

— Поглядите на кухне, она не заперта, — отмахнулся полковник и быстро ушел из столовой.

— Ну, вот, — сказал инженер, — такие взрослые и такие неосторожные. Я вам и одного шанса из ста теперь не дам.

— Боюсь, что вы правы, — согласилась Кора. — Мы следы, и нас надо замести.

— Нет, — заявила Нинеля, — Райчик что-то придумает. Вы не представляете, какой он умный. Он нас убивать не будет, потому что он меня любит.

— Мы сами себя убьем, — сказал Покревский. — Я думаю, что чем скорее, тем лучше.

Кора пошла на кухню. Там лежало несколько хлебов, в баке была вода.

Кора поставила бак, который заменял чайник. Нашла коробку с травяным настоем. Из столовой слышались голоса, но она их не слышала. Она устала и хотела спать.

И когда они напились чаю, Кора улеглась на скамейке в столовой и заснула.

Проснулась Кора от того, что в комнате появились чужие люди — сквозь смеженные веки она видела, как солдаты уводили пришельцев — не грубо, а деловито и равнодушно. И так как в том не было ничего страшного, а времени прошло немало — за окном уже темнело и голод опять был первым чувством, посетившим Кору, когда она проснулась, — и всем надоело ждать, то люди прощались и расходились.

— Может, до встречи? — сказал Покревский.

— Если чего, не сердитесь, — ответила Нинеля, — хоть вы мне, конечно, классово чуждый элемент.

— Смотря где встретимся, — равнодушно ответил Покревский. — Или ты меня к стенке, или я тебя.

Никто не говорил о смерти, болезни, вирусе — словно это была выдумка Коры.

Кора села на скамейке, чуть не закричала — так онемела нога — и сказала:

— Если увидите людей, предупреждайте, чтобы не подходили!

— Ладно уж, — сердито ответила Нинеля. — Опять ты тут каркаешь!

Конечно, они не хотят об этом думать!

— Сколько времени? — спросила Кора, словно на руке ее не было часов.

— Седьмой час, — сказал профессор. Его тоже не позвали.

Инженер попрощался с Корой и профессором и сказал, криво усмехнувшись:

— До встречи.

— Вы-то знаете, что ничего страшного не будет, — сказала Кора.

— Именно я и опасаюсь больше всего, что нас раздумали посылать туда. На Землю.

— Что вы говорите? — удивился профессор. — Что вас заставляет так думать?

Солдат потянул инженера за рукав.

— Сейчас, — сказал тот миролюбиво, — только два слова скажу… Раз они поняли, что мы догадались о вирусе и их плане, то им нет смысла отправлять нас туда. Зачем? Чтобы мы предупредили всех об опасности и провалили план? Так что теперь все зависит от того, куда нас поведут. Если отправят подальше от виллы «Радуга», значит, решили пустить в расход. И это логично. Им хватит и тех, кого они уже послали. Те же — невинные агнцы. Они сейчас обнимаются с соотечественниками.

— Их всего двое, — сказала Кора, будто это что-то меняло.

— Хватит, — сказал солдат, — пошли. Машина ждет.

— Так что на их месте я бы нас ликвидировал или дал возможность мирно помереть от чумы… — закончил инженер.

И быстро пошел к выходу, не оборачиваясь, словно уже был не знаком с Корой и профессором.

Но Кора не оценила генерала Лея.

Не успела закрыться дверь за инженером, как вошли еще две медсестры.

— Пошли, — сказала первая и показала пальцем на Кору.

Этого надо было ждать, но расставание с профессором, такое окончательное, испугало Кору.

— Не надо, — взмолилась она. — Пожалуйста, можно мы останемся вдвоем?

— Нельзя, — сказала медсестра. — Скорее.

Она потащила Кору за руку. Девушка стала отбиваться — это было нелепо, потому что той на помощь пришла вторая медсестра. Они подхватили Кору вдвоем и вытащили в коридор.

— До свидания, Кора, — сказал Калнин вслед. — Я надеюсь. Всегда остается надежда.

К своему крайнему удивлению, через три минуты Кора оказалась в собственной камере. Дверь захлопнулась.

Все, что угодно, — но этого она не ожидала.

Она уселась на койку. Господи, почему в такой момент можно хотеть есть?

Ведь завтра этому организму не понадобится никакая пища. Как он не понимает? Кора искренне злилась на свой желудок. Потом легла. Время текло медленно и состояло из звуков — они доносились сквозь окошко под потолком, забранное решеткой и находившееся вровень с землей.

Далеко-далеко раздался гудок — наверное, парохода. Какая-то птичка присела на ветку куста возле решетки и спела Коре небольшую песенку. Раздались голоса — в отдалении ссорились солдаты из-за того, что один из них не хотел идти за одеялами… Но никто не подходил к окну, чтобы разъяснить будущую судьбу Коры.

«Наверное, — думала Кора, — я должна сейчас прокручивать в памяти свое детство, вспоминать сладкие картины Детского острова…» Потом пришло страшное понимание: в ней живет и размножается вирус — болезнь… вот сейчас внутри ее рушатся бастионы, прорываются плотины — злобная посторонняя сила врывается в домики и храмы, уничтожая мирных обитателей… «Что за бред у меня в голове? А что должно быть, если мне всего двадцать лет и я еще не начинала жить на свете, а меня хотят убить! Кому-то нужна власть, кто-то боится остаться без добычи — я у кого-то стою на пути. Почему же мы, кролики, всегда стоим на пути у волков? Надо бы взбунтоваться… показать свои длинные передние зубы…» Кора снова задремала и проснулась ночью от головной боли. И головная боль была такой особенной, тягостной и чужой, что она с обреченной ясностью поняла: началась болезнь.