— Глупости, профессор! — резко ответил Артур, подбирая со стула свою волчью накидку и набрасывая ее на плечи. — Кому нужно нападать на вас? Всему миру известно, что вы бережете свои богатства в сейфах банка. Чего я достигну, убив вас? Ничего, кроме опасности быть пойманным.
— И повешенным! — добавил, улыбаясь, профессор.
— Вместо этого я предлагаю дружбу. И мир. И охрану. Я буду жить неподалеку от вас, я буду охранять вас, развлекать…
— Вот это лишнее!
— У нас с Вероникой родятся дети… вы будете гулять с внучатами. Неужели вам не хочется, чтобы крепкие шумные малыши носились по этим мрачным коридорам?
Вот этот текст Артура и был роковой ошибкой. Придумал ли монолог сам Артур или ему подсказали его умники-психологи на «Сан-Суси», но образ крепких внучат, которые носятся по коридорам дома и рвут драгоценные марки, показался профессору настолько ужасным, что он мгновенно превратился в сгусток злобной энергии и набросился на Ко и ее мужа так яростно, что через минуту оба очутились на улице и вслед им из-за запертой двери неслись несвязные выкрики:
— Внуки! Бандиты! Разграбить… уничтожить… скорее смерть!
Артур стоял перед дверьми, и желваки нервно ходили под кожей скул.
— Ты хочешь смерти? — прошептал он. — Ты ее получишь…
— Завтра же отправляюсь к адвокату! — Профессор просунул угрожающий перст между прутьев решетки. — Дезавуирую отцовство. У меня нет дочери! Любой суд меня поймет!
Трах! — захлопнулось окно.
Дом молчал.
— Этого можно было ожидать! — сказал Артур. — Хотя князь будет недоволен. Он хотел бы, чтобы этот профессор пошумел, пошумел, а потом смирился и пустил меня в дом.
— Нет, так быть не могло, — сказала Ко. — Вы плохо знаете профессора.
— А ты лучше?
— Да, я с ним жила вместе. Хоть и недолго. Он лишен человеческих чувств. А если они и сохранились… где-то там, в самой сердцевинке… их надо откапывать терпеливо, долго и с помощью добра.
— На добро у нас нет времени. Мы должны действовать.
— Как действовать?
— Решать будет князь.
Они уселись в черную машину. Сзади сидел молчаливый силач, похожий на чугунный шкаф. Артур вызвал по рации корабль. На экранчике видео появился портрет князя. Его белые волосы были встрепаны. Он ел мороженое, и белые сливки стекали по подбородку.
— Он нас выгнал, — доложил Артур.
— И Веронику выгнал?
— Вы уже догадались, князь?
— Это логично. Как только он увидел твою наглую рожу и услышал, что ты намерен навечно поселиться в его домике, он перепугался за свою коллекцию.
— Я ему сказал про внучат.
— Это его не утешило?
— Наоборот. Он взбеленился. Именно после этого он выгнал Веронику.
— Естественно, — князь рассмеялся. — Конечно же — она представляет теперь наибольшую опасность, как человеческое устройство, из которого появляются дети.
Вольфганг заливался смехом, и слышен был смех других людей вокруг — видно, он ел мороженое в хорошей компании.
— Какие будут распоряжения? — спросил Артур.
— Какие могут быть распоряжения? — откликнулся князь, подмигивая Артуру. — Никаких. Отдыхай, мой дорогой. Будем ждать, пока профессор изменит свою порочную точку зрения. Будем ждать… наберемся терпения.
— Слушаюсь, — ответил Артур, усмехаясь в ответ.
И Ко поняла, что оба лгут. Что-то задумали, какую-то очередную гнусность. Но какую?
— Князь, — продолжал Артур. — А что делать с Вероникой? Она же лишилась дома! Разреши нам снять номер в гостинице! Я хочу наконец осуществить мои супружеские права!
— Успеешь, — ответил Вольфганг дю Вольф. — Осуществишь. Все мы их осуществим. Я тоже люблю твою женушку, она такая сладенькая… А мне пора менять своих сладких девочек, пора набирать новую смену! Люблю молодежь!
— Хорошо, князь, — согласился Артур без обиды. Словно иного ответа и не ждал. — Куда мне ее девать? На корабль?
— Ни в коем случае! Девочка должна быть под присмотром. Вокруг должны быть надежные, неподкупные свидетели. Что ты предлагаешь?
— А что, если поселить ее в гостиницу к директрисе Аалтонен? Она все равно ждет завтрашнего рейса на Землю, — спросил Артур, продолжая отрепетированную игру.
— Отлично. Только спроси разрешения у почтенной дамы. Согласится ли она претерпеть неудобства?
— Разумеется, князь.
— И попроси ее не спускать глаз с твоей жены до утра.
— Слушаюсь, князь.
— Для надежности я велю поселиться в той гостинице нашей докторше Ванессе. Пускай побудет с женщинами. Может, ее медицинская помощь понадобится…
— И лишний глаз не мешает, — закончил за князя Артур.
— А сам возвращайся поскорее ко мне. Сыграем в шахматы. Чудесные шахматы я достал здесь. Представляешь, белые из леденцов, а черные — из шоколада. Ты какими будешь играть?
— Вы все равно мне не оставите, — улыбнулся Артур.
Смеясь, князь отключил связь, а Артур произнес с отвращением:
— Не выношу сладости. Даже чай пью без сахара.
— Как я тебя понимаю, — согласилась его молодая жена.
— Ты слышала, что я отвезу тебя в гостиницу? Там у директрисы номер люкс. Из двух комнат. Переночуешь вместе со своей любимой учительницей.
Ко хотела возразить, что теперь не смогла бы отнести Аалтонен к числу своих любимых учителей, но машина быстро понеслась по улицам, и она раздумала что-либо объяснять своему мужу.
— Может быть, нам всем улететь? — спросила она.
— Зачем же? Мы еще поборемся в суде, — ответил Артур. — Ты его законная дочь, я его законный зять. И пускай он докажет обратное.
— Вам очень хочется отсудить часть его богатства? — спросила Ко.
— Разумеется, иначе зачем нам было все это затевать.
В гостинице, роскошном обиталище богатых туристов, директриса занимала обширный номер на четвертом этаже. Когда они позвонили в дверь, она открыла сразу — оказывается, князь уже предупредил ее о гостье, и директриса не стала возражать против вторжения. Более того, Ко показалось, что она была рада.
Артур добавил, что, если князь и на самом деле решит прислать в гостиницу докторшу, она позвонит в номер Аалтонен.
— Сидите, — посоветовал Артур, уходя, — не высовывайтесь, в город не выходите, там к вам могут пристать темные личности — а потом выручать будет поздно.
— Мы и не собирались, — ответила директриса. Она была бледна, осунулась и выглядела лет на сто старше, чем обычно.
— То-то, — наставительно произнес Артур. — Нам нужно, чтобы у вас было железное, непробиваемое алиби. Так что не скрывайте того, что вы в номере, — можете заказывать в номер ужин, прохладительные напитки, требовать шахматы, домино и компьютерные игры, можете жаловаться на то, что барахлит освещение, звонить по телефону домой — и даже бить посуду…
— Этого еще не хватало! — возмутилась директриса.
— Шучу, — ответил Артур.
Ко не успела отклониться — он поцеловал ее в щеку.
Дверь закрылась.
Они остались одни.
* * *
— Боже мой, я так волновалась за тебя, — сказала директриса, усаживаясь на диван и показывая Ко место рядом с собой. — Эти люди готовы на все!
— А я беспокоюсь о судьбе профессора. Мне очень не понравилось, как князь договаривался с Артуром. Мне кажется, они что-то задумали, — ответила Ко. — Как бы мне отыскать комиссара?
— Как мне ни неприятно это сознавать, — ответила директриса, — но я полагаю, что комиссар следит за развитием событий, но не хочет, чтобы кто-нибудь об этом догадался. Боюсь, что он уже знает и о моей роли в этой истории.
Директриса приложила к глазам, кончику носа кружевной платочек и шмыгнула.
— Думаю, он не будет сильно сердиться, — постаралась утешить Аалтонен ее ученица. — Ведь вас шантажировали. Вы не хотели скандала для школы.
— Вот именно, для коулю, именно для моего Детского острова! Ты представляешь, какой был бы скандал, если бы открылось, что директрисой на острове служит бывшая сладкая девочка князя дю Вольфа! Но я все равно не вернусь на остров.