Взгляд упал на подаренный лордом Цореем букет, и безрадостные мысли о неопределенном будущем моего образования стали не менее мрачными мыслями о черноволосом юноше. Сразу после ритуала, в то недолгое время, когда радость за сестру и друга не давала лорду Цорею контролировать проявление собственных эмоций, я видела, как он смотрел на меня.

Тогда, сосредоточившись на своих ощущениях, я не придала значения решимости в его взгляде. Теперь, рассеянно касаясь пальцем нежных лепестков фиалок, я с огорчением думала, что мое решение ограничить общение с лордом Цореем до ритуала было запоздалым. Он успел привязаться ко мне сильней, чем следовало. А ещё отчего-то казалось, что он не считает вердикт Видящей окончательным. Перед внутренним взором даже возник образ будущего главы рода Татторей, что-то запальчиво говорящего королю Иокарию. Правитель слушал хмуро, но, казалось, был с молодым лордом согласен.

На меня волной накатило ощущение беспомощности и бесправности, мерзкое чувство, что моя судьба решается за моей спиной, а мое мнение никому, совершенно никому не интересно. Видение очень богато меблированного рабочего кабинета отогнать не получалось. Чем больше старалась, тем ярче проступали образы сидящего за столом правителя, стоящего по левую руку от него князя Оторонского. Этот эльф так сжал губы, что они превратились в тонкую щелочку. Но на лорда Цорея и лорда Такенда князь смотрел с надеждой. Их предложение ему нравилось, я в этом была совершенно уверена.

Образы постепенно блекли, а я с ожесточенностью подумала, что в кабинете не хватало одного сиятельного кедвосца, который весь учебный год приглядывал за мной и умело направлял в угоду себе. Тут же стало стыдно так, что щеки запылали.

Какая сила заставила меня сейчас придумать такую глупость?

Лорд Адсид единственный никогда и ничего не сделал мне во вред! Единственный, кто никогда не стал бы решать ничего за меня! Он единственный, кроме семьи, интересовался моим мнением и желаниями не только на словах!

Откуда же взялась убежденность в обратном? Откуда взялось стремление прервать общение с ним, даже поссориться?

Ρасхаживая по комнате, вспомнила, что подобные чувства впервые появились вместе с письмами принца. Восторгающаяся аролингцами часть сознания тут же стала опровергать связь, внутренний спор затянулся и вылился в жесточайшую головную боль.

Хмуро поглядывая на часы, думая о том, что пора бы подняться к ректору, я потирала виски и вспоминала слова отца. Он был прав, считая, что в мыслях у меня полнейший беспорядок. Откуда там взяться порядку, если не получалось избавиться от ощущения, что во мне поселились две враждующие личности, имеющие на все совершенно противоположные взгляды?

Ясно прозвучавший голос лорда Адсида разрешил мне войти, дверная ручка-грифон теплом откликнулась на прикосновение. Опекун сидел за рабочим столом, привычно занимался какими-то бумагами, жестом пригласил занять гостевое кресло.

Молча наблюдая за работающим мужчиной, думала о том, как мне всего этого будет не хватать. Общение с лордом Адсидом, чудесно родным и близким, стало за короткое время мне так дорого, что мысль о скорой разлуке отзывалась болью в сердце. Отведя взгляд, сосредоточенно разглядывая свои руки, порадовалась тому, что хотя бы сейчас опекун не ощущает моих эмоций. Ни к чему ему знать, что я так непозволительно сильно к нему привязалась.

Не меньше пяти минут прошло в тишине. Верховный судья, отстраненный и сосредоточенный на докладе, делал пометки на полях. Серебряное перо красиво поблескивало в украшенных перстнями пальцах, а я смотрела на крупный янтарь и думала о медовом даре лорда Адсида.

— Я почти закончил, госпожа Льяна, — красивый баритон нарушил продолжительную тишину. — Осталась всего страница.

На меня лорд ректор не посмотрел, но тон все же был благожелательным. Я вздохнула с облегчением. За прошедшие после ритуала несколько часов умудрилась убедить себя в том, что допустила какую-то непростительную ошибку и больше не заслуживаю расположения лорда Адсида. Этим объясняла его холодность после ритуала и высказывания в карете, прозвучавшие обвинениями. Радостно думать, что я неправильно истолковала его поведение.

Магистр завершил работу, встал, подойдя к переговорному кристаллу, распорядился принести ужин на двоих.

— Вы наверняка проголодались, — возвращаясь на свое место, предположил лорд Адсид. — Вы не ходили на обед.

— От волнений аппетит пропал, — пробормотала я.

— Бывает, — скупо улыбнулся собеседник и поменял тему. — Как ваши родители восприняли новости?

— Плохо. Они не рады, — горестно призналась я.

— Не ждал ничего другого, — он спокойно откинулся на спинку кресла, сложил пальцы домиком. — Они, как и прежняя вы, трезвомыслящие эльфы и лишены наивности.

Я сцепила руки и, твердо встретив взгляд лорда Адсида, пропустила выпад и упоминание «прежней меня».

— Все никак не могу понять, что же так сильно изменило вас, ваше мировоззрение, — задумчивый лорд пристально рассматривал меня. — Что особенного было в тех письмах от принца Зуара…

Упоминание имени будущего мужа мгновенно улучшило мне настроение. Искристая радость заполнила меня, диктовала нужные слова:

— Его письма всего лишь показали, что я зря сомневалась в себе и в том, что могу привлечь внимание столь блистательного жениха. Взаимный интерес, возникший ещё во время первой встречи в оранжерее, постепенно перерос в симпатию и притяжение даров. Влечение магии первично, но галантные ухаживания подпитали эту связь, — с легкой улыбкой ответила я.

Лорд Адсид долго и молча меня разглядывал, но я, уверенная в своей правоте, до поры не испытывала неловкости. Когда тишина стала неприятной, он вынес вердикт:

— Весьма любопытно. Весьма.

В дверь постучали, лорд Адсид, быстрым движением набросив на меня иллюзию, разрешил слугам войти. Пока люди накрывали стол у окна, я поглядывала на свое отражение в дверце шкафа. Торговец Иртар, поставщик любых ингредиентов, получился у лорда Адсида просто идеально.

Слуги ушли, иллюзия рассеялась, затраченную на ее создание энергию ректор впитал знакомым по арене способом. Задумавшись о том, как многого я не знаю о магии, как многое ещё неизвестно и лорду Адсиду, делала вид, что слушаю его рассказ о как-то по-особенному выдержанном вине.

Ректор помог мне сесть, на несколько долгожданных мгновений я оказалась во власти чудесного аромата его духов. Как все же странно, что осознание сердечной привязанности, потребности в любви принца пришло ко мне через не полностью проявившийся в ритуале образ лорда Адсида… На душе стало пусто и тоскливо, недавняя радость пропала, как и не бывало, стирающей все краски мира волной накатило безразличие.

— Завтрашний день у вас пока свободен. Ни приемов, ни встреч с господами аролингцами. До приема в королевском дворце было бы лучше, если бы так и оставалось, — невозмутимо устроившись напротив, заговорил лорд ректор. — Я распоряжусь, чтобы еду приносили вам в комнату. Посещать занятия я бы вам тоже не советовал.

— Почему? — ответ не имел никакого значения, я все равно бы поступила так, как опекун считал правильным, но промолчать было неловко.

— Скажем так, не все преподаватели и студенты готовы видеть вас принцессой Аролинга. У княжеского рода много союзников, некоторые из них преподают или учатся здесь. Навредить вам в стенах университета они не смогут, но наговорить гадостей и основательно попортить жизнь вполне в состоянии, — он неопределенно пожал плечами и занялся супом.

Я последовала его примеру, и следующие несколько минут мы провели в тишине.

— Думаете, после приема у Его Величества что-то изменится? — долгое молчание меня тяготило. Я вообще не могла припомнить подобной натянутости в наших отношениях.

— Думаю, да, — не глядя в мою сторону, ответил лорд Адсид. — У княжны и других заинтересованных будет время смириться с исходом ритуала. После приема, на котором будет утверждена дата помолвки, решение Видящей станет окончательным.