Пропуски вам, кто активировал? Собачка природная? Шутите? Он и активировал. Глянул, проверил, а потом одарил тем, что и так уже было. Это они умеют.

Почему он так делает, вот, что интересно. Почему? — углубился в размышления Ротарик, угадывая каждым словом то, что со мной происходило в пещере мира Тичарити.

— Ой-ёй! Ой-ёй-ёшеньки! Ой-ёй-ёшеньки! — зачастил я междометиями, сначала ужаснувшись от понимания, случившегося со мной на далёком астероиде, потом продолжил от размягчения и растекания ожившего кубика протобактерий, а закончил от неожиданного погружения внутрь скафандра, ставшего в один миг Васильевичем.

— О чём это вы? Ах, скафандр. Не пугайтесь. Сейчас перед глазами прояснится. Начнёте видеть. Как только почувствуете себя достаточно комфортно, начинайте с ним общаться. Командуйте мыслями или теми же словами. Как только захотите, чтобы снялся – снимется после короткого тестирования окружающей среды. Чтобы вы не погибли от температуры или вакуума открытого космоса. Или не стали жабой внутри камня. Всё поняли? — коротко, но внятно проинструктировал Ротарик.

— Я таким уже разок пользовался. Получается, что им пользовался в своём будущем, которое у меня… Было. Так вот, кто мне его… Вручил. Вы? Вот те на! Спасибо огромное. А как его хранить? Чтобы его кто другой не увидел и не начал вопросы задавать? Закапывать, как какой-нибудь клад? — озаботился я всем и сразу, а в голове начали рикошетить свинцовые пульки, олицетворявшие хаотичные мысли.

— Как угодно. Можете попросить его стать невидимым. Только потом не забудьте то место, где его оставите. Или предложите стать какой-нибудь безделушкой. Он всё на свете может. Смоделируете игрушку или вазу – без разницы. Набедренную повязку, наконец. И такое бывало на заре веков. Путешествовать будет удобнее. В руках не придётся таскать. Я это имел в виду, — вещал мне отшельник, всё ещё пребывавший в заторможенном состоянии.

— Может, вы отдохнёте? Вздремнёте ненадолго? Что-то вы устали, по-моему. Придавило вас что-то нематериальное. Сколько часов мы уже без отдыха? Может, перерыв сделаем? Развалимся на диванах и, если даже не заснём, лёжа пофилософствуем. А нашу иллюзию я придержу сам. Договорились? — сжалился я над Ротариком, а тот рухнул подкошенным колосом набок.

Пришлось сначала снимать скафандр, а потом с новой силой верить во всё, со мной происходившее, параллельно внушая о коротком отдыхе без сна, но с закрытыми глазами.

— А вы сами-то Бога когда-нибудь видели? Хотя бы разок? — не удержался я и спросил у Ротарика, пожелав убедиться, что тот не уснул.

— Нет, конечно, — грустно вздохнул атласар.

— Где Он может быть? Прячется от всех? Или Ему нельзя показываться простым людям? — пришлось продолжать беседу на такую высокую и заумную тему.

— Как это ни странно прозвучит, но кратчайшую дорогу к Нему знают лишь еретики и отступники. Иуда, например. Только они, уже нашедшие Его, уже точно о Нём знающие, могут усомниться или взбунтоваться, а может даже ревность выказать. Зависть, там, или ещё что-нибудь из человеческих чувств или пороков.

А другие недотёпы могут всю жизнь праведно к Нему стремиться, верить неистово, жить безгрешно и по Его заветам, а когда Он будет совсем рядом, пройти мимо и не угадать Его. Обидно прозвучало? Но увы, так оно и есть.

Складывай всё в коробочку и прячь в тайную комнату. О чём ещё интересуешься? Кто Его убил? В переносном смысле, конечно. И об этом легенда имеется.

Попытались Его однажды устыдить за что-то, или сгоряча молвили несусветное, а может, обвинили в чём, только после того Он, как бы, исчез. Раздарил всего Себя людям, а в доказательство Своей правоты стёр Себе память и родился простым человеком. Чтобы прожить земную жизнь и вкусить её в полной мере. По легенде так было. Неоднократно над Собой испытания устраивал и проживал праведно. И всегда по совести.

А чтобы безобразий никаких не было в то время, пока Он на земле мыкался, придумал особый экзамен. Все, кто сдаёт это испытание, становятся Его помощниками. Не ведая ни о самом экзамене, ни о том, что стали, так называемыми, стражами. Чтобы Ему можно было через тех стражей исправлять любые недоразумения. Он же вездесущий у нас? Именно. А по два раза…

— Так это легенда, или так всё на самом деле устроено? А то соберу в коробочки, а потом шуткой окажется. Объясняйте по-настоящему, а не присказками, — вспылил я, не поверив, что так запросто можно молоть грешными языками о самом Боге, и всё это называть философией или изучением религиозных легенд.

— Однажды ты проснёшься, а вокруг тебя ничего нет, — начал Ротарик заново.

— Я умру? Или ослепну? — поспешил я уточнить.

— Ни то, ни другое. Ничего не будет вокруг. Ни света, ни тьмы. Всё нужно будет создавать заново.

— Как это, заново?

— Как на экзамене на Бога. Очнёшься… Или проснёшься, а видеть ничего не можешь. Слышать тоже не можешь. Пощупать не можешь, понюхать, и так далее. И хорошо, если занесёт тебя куда-нибудь в хорошее место, где тебе помогут.

— Кто поможет? Куда занесёт? — не стало мне понятнее даже на житейских примерах.

— На грешную землю. Туда, где всё устроено неправильно. Ну, по твоему разумению, конечно, а не на самом деле.

— Ну и кто в таком месте сможет или захочет помочь? — уточнил я у собеседника.

— Все. Все вокруг будут помогать. И люди, и животные, и сама земля. Главное на этом экзамене – это всё правильно понять и создать окружающий мир. А когда поймёшь… Если поймёшь и создашь то, что уже и так есть – сдашь свой экзамен, а нет… Суда никакого не будет. Вернее, будет, но не по этому поводу.

И самое главное: ты ничего из своего прошлого помнить и знать не будешь. А после экзамена и о нём забудешь, — растолковал Ротарик очевидные для него вещи.

— Это такой намёк, что я все наши беседы забуду? Но ведь спрашивал же вас! Сказали, что не бог. Тогда я запутался, получается. А может, вы его страж? И хорошо помните, и знаете об этом? — заблудил я себя окончательно и очнулся у той крайней черты, перешагнув которую, все становятся еретиками и вероотступниками.

— Я редко стражем работаю. Очень редко. Но помню о том, в этом ты прав. С Его позволения помню, разумеется, — признался атласар неохотно.

— Охраняете Его? — вздохнул я с облегчением и отошёл от опасной черты.

— Да, — коротко ответил Ротарик.

— А от кого?

— От Него Самого. По Его же просьбе. Только экзамен на Бога нужно сначала сдать. И ты сдавать его будешь, если уже не сдаёшь. Когда его осилишь… Если справишься, тоже стражем станешь, но помнить или знать о том, нет. Понятно? Или подробней объяснить, зачем Он так испытывает простых людей?

Растолкую сразу: чтобы не сделать того, что приведёт к плохому результату. Чтобы не было ничего непоправимого.

Сжалится над кем-то и одарит Своей благодатью, а она потом боком всем выйдет. И как Ему надоумить Себя, но младшего по времени, не сделать этой ошибки? Никак. Он уже здесь и вот-вот сделает её, ошибку эту. Вот и нужны те, которые Его образумят.

Как это происходит – неизвестно. Одно знаю, что в меня будто вселяется Святой дух, а потом я нахожу того, кого требуемо, и произношу одну и ту же фразу: «Не делай этого, Отче». И всё.

Очнулся и… И вспомнил, что на работе своей был. Помог Господу Его же руками и словами. Ведь Ему одновременно нельзя по нескольку раз в одном месте и в одно время находиться. Закон такой. А вездесущий Он, не вездесущий, всё равно по закону живёт. Временем только Он пользуется с умом, а не мы с тобой. Теперь прояснилось?

Извини, что переборщил с эмоциями и на «ты» перешёл. Сейчас успокоюсь, и дальше вздремнём.

Мы несколько минут помолчали, но я, всё равно, не успел разобраться с тем, что услышал от всезнайки-отшельника. В голове что-то искрило, жужжало и мелькало, из-за чего на душе было неспокойно и даже волнительно. Если не сказать, что в ней ожидался небольшой шторм. И эти предчувствия не давали сосредоточиться и подумать о рассказе.