— Это была бы глупая смерть. Я такую не хочу, — прижавшись к моему дракону, ответила я.

— Ты чувствуешь, как прекрасен этот источник? Ощущаешь его силу?

— Нет, для этого интуиции маловато, — вздохнула я.

— Представь весеннее солнце, которое пробивается между цветами вишни, и ты поймешь, какой этот источник. Ласковый, животворящий, спокойный, — Дэрек дышал глубоко и ровно, настраивался на волны магии, вбирал ее кожей, а я надеялась, у него получится восстановить резерв.

То, что магистр Фойербах назвал сильным даром, было лишь четвертью от истинного дара Дэрека. И этот резерв не пополнялся совсем. Только рассеивался, как заряд батарейки. Дэрек слабел с каждым днем, я это чувствовала и боялась за любимого.

Госпожа Цельесса оказалась до секунды пунктуальной сам-андруной. Тот момент, когда к нам потянулась путеводная нить в Эвлонт, почувствовала даже я. Нить превращалась в веревку, веревки сплетались в канат. Дэрек работал с потоками магии, я видела это! Его сила, отдающая изумрудом, подпитывалась от источника, действительно похожего на цветущую сакуру. Дэрек старался, очень старался для нас обоих, но волшебство, которое выходило из-под его рук, было несовершенным. В нем чувствовался изъян.

Дэрек это тоже понимал, но не знал, как исправить. Я ощущала нарастающий страх, смешанный с решимостью и готовностью к боли. Дэрек знал, что эта магия может его ранить. Знал, что она может убить. Но все равно работал. Ради нас.

Удар сердца — я вижу слишком тонкую нить в общем волокне. Она не выдержит нас, разорвется. Шаг к Дэреку — я замечаю еще одну недоделанную нить. Он ничего не может с ними поделать, они не поддаются ему. Второй шаг — эти нити убьют его, когда порвутся. Я вижу это так, будто это уже произошло. Я рядом с ним и обнимаю его одной рукой. Его рука ложится мне на плечи.

Из моей левой ладони струится золотое сияние. Вначале слабое, пульсирующее, но оно крепнет с каждым ударом наших сердец, бьющихся, как одно. Золото переплетается с изумрудом, укрепляет нити. Золото обвивает потоки источника, и наш спасительный трос сияет всеми цветами радуги.

Рывок, крепкие руки Дэрека, я держусь за него так, словно умру, если отпущу. Чернота, гул в ушах. Миг — мы лежим на толстом ковре, зеленом, как трава.

— Ты в порядке? Ты цел?

Дэрек кивнул и поцеловал меня. Счастье от того, что мы справились, смогли, что Дэрек жив, заполняло меня полностью. Казалось, я сияю так, что этим светом можно озарить целый город!

— Смотрю, даже обошлось без перегрузки, — раздался голос госпожи Цельессы, когда Дэрек подал мне руку, помогая встать. — Вы, господин Алистер, даже сумели резерв восстановить почти полностью. И это во время столь сложного волшебства. Похвально.

— Здравствуйте, госпожа Цельесса, — поздоровалась я с драконицей, о которой умудрилась на время полностью позабыть.

— Здравствуйте, госпожа Вера, первая сбежавшая и первая возвращенная невеста, — взгляд янтарных глаз был лукавым. — Первый менталист за тысячи лет, первая невеста, которая выйдет замуж за своего ловца. Вам еще не раз предстоит стать первой. Не боитесь?

— Надо — значит, надо, — я пожала плечами, сжимая руку Дэрека. — Будем с Дэреком первопроходцами.

Сам-андруна улыбнулась. В ответ на нашу благодарность госпожа только кивнула и заверила, что рада была помочь.

— Жду вас завтра на ужин. У вас будет возможность выразить признательность подробным и обстоятельным рассказом о Земле. Наши друзья из Тангора были там последний раз давно, мне любопытно узнать, как изменился за столетия этот сопряженный мир.

Госпожа Цельесса пожелала нам хорошо отдохнуть и отпустила.

Дом за прошедшие месяцы стал другим. Он пах ремонтом, свежей штукатуркой, новой краской на фасаде. Дверь в комнаты, где раньше жил отец Дэрека, стояла открытой. Внутри было пусто, даже обои сняли. Я знала, что случилось со старшим Алистером, и меньше всего хотела говорить о нем.

— Я мечтал о том, как ты войдешь сюда, — прошептал Дэрек мне на ухо, обнимая меня. — Как решишь, какого цвета будут обои и портьеры, какой ковер постелишь и куда.

Он поцеловал мою скулу, щеку, ниже, ближе к губам.

— Я так хотел, чтобы ты определила, где будет кабинет, где сделаешь библиотеку, если захочешь…

Поцелуи сводили с ума, распаляли так, что сдерживаться было почти невозможно. А, главное, незачем.

— Этим я займусь позже, а сейчас меня очень интересует спальня.

— Она больше всего нуждается в твоем внимании, — помогая мне расстегнуть последние пуговицы его мундира, заверил Дэрек.

— Веди, показывай, — освободившись от своей куртки, я снова поцеловала его.

— Да, моя госпожа…

Я проснулась на его груди и чувствовала тяжесть его руки на своих плечах. Мой любимый дракон еще спал, его сердце билось гулко и спокойно, отсчитывая секунды нашей новой жизни. Я знала, что у нас с Дэреком все получится, мы справимся со всеми трудностями. И пусть в чем-то опять будем первыми, мы обречены на успех. В конце концов, мы первые за несколько столетий сумели даже в мире математически выверенного размножения найти любовь.

В верхней колбе часов осталось двенадцать алмазов. Драгоценные камни красиво переливались в лучах утреннего солнца, но Даренса это зрелище не радовало. Он смотрел на часы с неодобрением и тоской.

Через двенадцать месяцев его запал иссякнет, уже сейчас многие заклинания даются с трудом, вскоре станет еще хуже. Он обвел взглядом просторную спальню, потянулся, расправил кожистые крылья, с шумом сложил их и встал. Подошел к огромному зеркалу в золоченой раме и критично оглядел свое отражение.

Часы не ошибались. Признаки истощения запала уже давно были видны невооруженным глазом. Иссиня-черная чешуя утратила блеск, некоторые чешуйки на спине и вовсе обесцветились. В зеленых глазах появились коричневые крапинки. Крылья больше не лоснились, а шипы на конце хвоста казались потертыми, хотя Даренс полировал их раз в месяц.

От удручающего зрелища отвлек зов иллюзии. К башне пришли посетители, и "ученик" спрашивал, проводить ли их в кабинет. Даренс сосредоточился, глянул на мир глазами иллюзии, увидел мэра с женой и разрешил их впустить. "Ученик" вновь зажил своей жизнью, а дракон встретился взглядом с отражением.

Даренс прошептал формулу и сменил ипостась. Теперь перед зеркалом стоял почти неестественно красивый черноволосый мужчина. Стройный волшебник, которому на вид нельзя было дать больше тридцати пяти, привлекал женщин, словно магнит. Редкая дама не провожала его взглядом или втайне не мечтала о свидании. Даренс от природы был скромен и предпочел бы менее заметную внешность, но она являлась второй настоящей. Скрывать ее иллюзиями надолго было сложно, к тому же многократно наложенные обманные чары негативно сказывались на здоровье. Вниманием дам дракон пресытился за без малого четыреста лет жизни, поэтому организовал продажу отворотных зелий против себя же. С присущей любому дракону расчетливостью позаботился о постоянном доходе - составил эликсиры так, чтобы они действовали не больше полугода. В отличие от микстур местной знахарки, драконьи противолюбовные зелья действовали, поэтому поток средств в казну не оскудевал.

Мэр с женой пришли за лекарством для дочери. Даренс охотно и почти бесплатно помогал им, потому что в заикании девочки видел и свою вину. Она испугалась, увидев дракона на берегу реки. Правда, девочка заикалась и до этого случая, но Даренс чувствовал себя сопричастным.

О том, что страшное чудовище, испокон веков живущее в горах и нагоняющее страху на округу, и отзывчивый маг, обитающий в старинной колдовской башне, - одно и то же лицо, не догадывался никто. Даренс приложил много усилий, чтобы было так.

Очень давно, три столетия назад, молодой дракон обосновался в пещере на горном склоне. Людское поселение поблизости тогда не было городом. Так, небольшая деревенька на отшибе цивилизации. Но она удовлетворяла потребности Даренса в общении. Он приходил туда в человеческом обличии и слушал истории о себе в драконьем. Поначалу это его забавляло. Он не спорил, даже не опровергал небылицы о драконах. К россказням местных о себе относился как к байке, которую пересказывают ради хвастовства.