— Постарайтесь отдохнуть. У вас впереди много дней дороги. Спокойной ночи.

Во время завтрака она была тихой и грустной. Лорда Адсида это не удивляло нисколько. Льяна не хотела уезжать, ощущала себя беспомощной, бесправной, загнанной в угол. И не существовало слов, способных ее утешить. Но девушка не собиралась сдаваться, ее внутренний стержень не дал трещину, и магистра радовала мрачная решимость Льяны идти до конца и бороться за себя.

Столь глубокое погружение в чужие чувства отнимало много сил, потому что раскачивало эмоции смотрящего. Но ректор и минуты не раскаивался в том, что поддался соблазну и позволил себе на прощание насладиться красивыми, яркими чувствами Льяны. Лорд Адсид даже не огорчился из-за того, что ответ на самый главный вопрос по — прежнему ускользал от него. Он так и не смог пока понять природу своих чувств, но все больше сомневался, что они стали побочным эффектом переделанного «Семейного спокойствия». Это неожиданно непредсказуемое волшебство подарило ему множество замечательных переживаний, и магистр жалел, что действие клятвы истощится через два дня.

— Без четверти девять, — мужчина нарушил долгую тишину. — Если не хотите опоздать, идти к магистру Форожу нужно сейчас.

Она кивнула, встала, аккуратным движением поправила юбку слишком скромного для невесты принца зеленого платья. В нем эта черноволосая девушка казалась особенно хрупкой и нежной, но все же стойкой. Лорд Адсид, стоящий рядом, невольно залюбовался ею, сравнив с подснежником, распустившимся вопреки всем невзгодам.

— Можно попросить вас… — ее голос осип, губы дрожали, по щеке побежала слеза, взгляда в глаза Льяна избегала и закончить фразу не смогла.

— Конечно, — твердо ответил он, ощущая ее растерянность, тоску и пьянящую, дурманящую надежду.

— Зачарование… последнее, — она подняла на него глаза, полные слез, — пожалуйста.

Вместо ответа он шагнул к ней и обнял. Она обхватила его обеими руками, прижалась к груди, и мир заполнила бирюзовая свежесть весеннего утра, сладковатый аромат нарциссов, послышались трели птиц, кажущиеся синими спиральками. Солнечное тепло согревало душу, наполняло силой, придавало жизни смысл. Энергии сплетались, проникали друг в друга, не подавляя, не подчиняя, а наслаждаясь каждым вдохом, каждым ударом сердец. Истинное чудо, ошеломляющее одним своим существованием.

Он отстранился первым, когда понял, что смотрит ей в глаза и, стерев большим пальцем холодный след слезы, вот-вот поцелует.

Мир закачался, ушел из-под ног, ударил по сознанию необычной яркостью красок и тишиной. Лорд Адсид оперся о стол, тяжело дышал, стараясь сообразить, на каком свете находится. Рядом приходила в себя Льяна, вцепившаяся в спинку стула.

— Спасибо, — прошептала она.

— Я вам благодарен не меньше, — честно признался лорд.

Магистр Форож не обманул ожиданий. Прямолинейный алхимик переживал о судьбе девушки и не скрывал этого. Но хоть перед расставанием пожалел Льяну и не стал рассказывать ей ужасы о наказаниях за нарушение кровных и прочих магических клятв. Такую сдержанность пожилого преподавателя лорд Адсид объяснял собственным присутствием.

Господин Падеус, к сожалению, робел, поглядывая на стоящего в стороне ректора, оттого вел себя скованно во время разговора с девушкой.

— Хорошо, что ты на занятия не ходила последние дни, — донеслась до лорда Адсида фраза юноши.

— Обо мне сплетничали? — догадалась Льяна.

— Сама понимаешь, благородные не в восторге от такой будущей принцессы, а вот в роли жены какого-нибудь лорда из наших вполне готовы тебя видеть, — пожал плечами человек.

— Это «какой-нибудь» лорд или определенный, с именем? — девушка изображала ироничное подтрунивание, но магистр чувствовал ее горечь. Льяна ожидала услышать имя лорда Цорея и не испытывала по этому поводу радости.

— Имя называют, — нехотя признал господин Падеус. — Даже уверенно называют. Цорей, говорят, не просто так клинья к тебе подбивает, а всерьез увлекся.

— И его не смущает, что у меня есть жених? — не изменяя взятому полушутливому тону, спросила Льяна.

— Да нет, не смущает. Говорят, он уверен, что ты вернешься в Кедвос очень скоро.

— Знать бы, на чем основывается его уверенность, — вздохнула девушка.

— Подруги Цамей сплетничают, что тебе такую свиту подобрали, что после двух недель пути на принца и смотреть не захочется, каким бы он ни был раскрасавцем, — ухмыльнулся юноша. — Цорей и другие вовремя извилинами не пошевелили, проморгали восьмерку-аристократку, теперь локти себе кусают. Если бы они раньше в архивах покопались, ты бы еще осенью замуж вышла и никуда бы сейчас не ехала!

Льяна бросила на лорда Адсида короткий задумчивый взгляд и снова повернулась к собеседнику.

— Возможно, ты прав.

— Ты будь там осторожна, — напутствовал господин Падеус. — И знаешь, тут и в Аролинге могут трепаться, о чем хотят. Ты раньше не особо внимание на них обращала, так не стоит и начинать. Ты можешь стать хорошей принцессой, а потом и королевой. Можешь, Льяна.

Она обняла друга, поблагодарила за поддержку, а лорд Адсид отчетливо ощутил, насколько горькой была в тот момент усмешка девушки.

Госпожа Ρальяна и господин Эткур, как и условились, ждали дочь на университетском каретном дворе, чтобы провести как можно больше времени вместе. Οба были торжественно печальны, молчаливы. Οба старались поддержать Льяну, сидя на одной с ней стороне в карете, держа дочь за руки. Царила тишина — все нужное и важное уже было сказано вчера.

Карета остановилась у королевского дворца, почтительный слуга с разрешения лорда Адсида открыл дверцу, и с этого момента девушка и ее семья совершенно преобразились. Ни следа переживаний или неуверенности, ни тени сомнения в том, что Льяна достойна стать невестой принца. В их движениях и словах не было подобострастия или униженной льстивости, когда они разговаривали с Его Величеством и главами влиятельнейших родов. Даже их благодарность за щедрый дар Льяне и хлопоты о безопасности девушки во время пути в Амосгар звучали так, будто равные беседовали с равными.

Лорду Адсиду, не ожидавшему иного поведения, это нравилось. Многие придворные и сам король оказались не готовы к тому, что бывшие рабы будут держаться с таким достоинством, и не всем удавалось скрыть удивление. Наблюдая за реакцией вельмож, за тем, как пренебрежительный настрой постепенно сменяется уважением, ректор с горечью думал о закостенелости мышления соотечественников. Они ведь видели, как Льяна вела себя на приемах, должны были понимать, что ее знания этикета взялись не на пустом месте. Семья Татторей, заинтересованная в девушке, старательно создавала при дворе правильный образ ее семьи. Но вопреки всему слишком многие оказались не в силах побороть предубеждения.

Стоя среди знатных эльфов и людей, лорд Адсид прислушивался к разговорам, не выпуская Льяну и на мгновение из вида. Из перешептываний аристократов следовало, что указ о подтверждении дворянского происхождения этой семьи будет встречен без неодобрения и ропота.

При других обстоятельствах магистр порадовался бы таким переменам в сознании кедвосцев, тому, что у теронской аристократии появился шанс на возрождение. Но в те долгие минуты церемонного прощания Льяны со столицей главу славного рода Адсид меньше всего на свете беспокоила политика. Он запоминал каждое движение девушки, поворот головы, отметил матовый блеск зеленой ленты в ее черных волосах и надеялся встретиться взглядом.

Лакей подал Льяне руку, подвел к карете. Девушка обменялась последними тихими словами с родителями и встала на ступеньку. Замерев там, оглянулась на придворных, чуть заметно улыбнулась, встретившись глазами с лордом Адсидом, и скрылась в карете.

Две леди из союзных Таттореям семей составили невесте принца компанию, остальные женщины устроились в других четырех каретах. Воины эскорта оседлали лошадей, восторженные служанки выглядывали из окошек в навесе большой крытой повозки. Приказ командира охраны, понукание лошадей, стук копыт. Свадебное посольство Кедвоса выехало за ворота дворца.