— Это чудесное качество, достойное восхищения и сердечной благодарности, — твердо ответила я.

Он отступил на шаг, выпустив мою руку, поклонился. Я вежливо присела, склонив голову. Музыка смолкла.

— Благодарю за танец и приятную беседу, — не сводя с меня глаз, сказал глава рода Йордал. — Рад был найти в вашем лице столь трезвомыслящую и рассудительную девушку. Но должен заметить, что теперь ваша яркая и всепоглощающая влюбленность в чужестранца кажется мне странной до нелепости.

Он не упомянул имя, и оттого жгучее желание немедленно вступаться за принца у меня так и не возникло. Но и смолчать, оставить нападку без внимания было категорические нельзя.

— Οн обворожителен. Если не учитывать выбор Видящей, уже только этого обстоятельства достаточно, чтобы простить мне слабость, — улыбнулась я.

Лорд Йордал усмехнулся неожиданно весело.

— Надеюсь, в скором будущем у нас будет много возможностей беседовать. Мне нравится, с какой легкостью вы подбираете слова для выражения весьма неглупых мыслей. Теперь мне понятно, почему тот юноша восхищается вами.

Я смутилась, поблагодарила за лестный слова и танец и совсем не удивилась тому, что лорд не оставил меня в одиночестве, передав на попечение женщинам из союзных Йордалам и Таттореям родов. С ними, на мою удачу, беседа была короткой — прием закончился.

— Я бы с радостью избавил вас от головной боли, но мой резерв почти пуст, — с видимым сочувствием сказал лорд Адсид, когда мы остались в благословенном одиночестве кареты. — Я не могу сейчас тратить магию, если хочу остаться в сознании.

Подозрение, возникшее после этих слов, крепло с каждым мгновением. Настороженно хмурясь, я вглядывалась в красивое лицо собеседника:

— Вот, значит, почему я вчера вас потеряла…

Он вопросительно вскинул бровь.

— Боюсь, не понимаю, о чем вы.

Смутилась, но глаз не отвела. Мне нужно было, чтобы он понял, насколько важным я считаю произошедшее.

— Вы же знаете, что я чувствую вас, благодаря «Семейному спокойствию».

Он кивнул.

— Теперь я понимаю, что вы вчера на что-то растратили весь резерв и, скорей всего, были без сознания. В тот момент я перестала вас чувствовать и очень за вас переживала.

Шэнли Адсид улыбнулся так тепло, а взгляд его был настолько ласковым, что я проговорилась, сказала куда больше, чем следовало.

— Я очень жалею, что «Семейное спокойствие», эта наша связь скоро истощится. Знаю, для вас она, скорей, обременительна, но мне жаль ее терять.

В последний момент прикусила язык и не сказала, что значительно больше боюсь потерять вовсе не эту связь, а Шэнли Адсида.

Он покачал головой, подался вперед, не сводя с меня глаз.

— Я буду жалеть не меньше. Эта связь не бремя, а радость. Пожалуй, лучшее, что случалось в моей жизни.

Я ужасно смутилась, запылали щеки, сердце зашлось стуком. Но все это затмевала радость. Ведь слова Шэнли Адсида были искренними. К счастью, он заговорил о другом. Пусть считывание и сопротивление Видящей моему заглядыванию в мысли не было самой приятной темой, но она хоть не заставляла меня так краснеть.

Арабел не ошиблась, утверждая, что сможет снять нанесенные драконом метки. Всего через полчаса ритуала Льяна перестала реагировать на имена Фиреда и Зуара, что ректора очень радовало. Но гораздо больше обнадеживало другое допущение, постепенно превратившееся в уверенностью, подкрепленную словами леди Сифгис, Арабел и собственными впечатлениями магистра. Подробно обсудив с подругой обстоятельства появления этих меток, Шэнли Адсид считал, что дракон не сможет нанести новые вне ритуала Видящей. Арабел с нескрываемым раздражением говорила, что чувствовала себя инструментом в руках Фиреда. Сравнение злило ее, но довольно точно передавало произошедшее.

К наведенной влюбленности, связанной с серебряными нитями в лентах и близким общением с Его Высочеством, Льяна с каждым днем становилась все более устойчивой. Лорд ректор связывал это со стремительным развитием дара Пророка, невосприимчивого к приворотам.

Совершенствование редкого дара само по себе было бы отрадным, если бы Арабел не напомнила, что дары Видящих и Пророков имеют одну природу и очень похожие свойства. Это делало девушку уязвимой. Прознав, что Льяна Пророк, лорд Фиред и другие драконы могли бы вцепиться в нее ещё сильней. Не зря Арабел сказала, что аролингский посол скучал по той особой магии, которой обладала Видящая.

Все это наводило на мысль, что в новом мире драконы многое утратили.

Лорд Адсид задумчиво рисовал на листке взаимосвязи, цепочки событий и прислушивался к голосам за стеной. В соседней комнате Арабел показывала Льяне, как считывать, быстро и ясно выхватывая из сознания собеседника образы. Видящей эти занятия тоже шли на пользу. Она училась противодействовать незнакомой прежде технике, дару, не нуждающемуся в ритуале, чтобы проникать в разум. Судя по интонациям, и Льяна, и Арабел были очень довольны друг другом.

Шэнли Адсид с радостью отмечал, что эти две важные для него женщины прекрасно поладили. Арабел, разумеется, взяв с Льяны слово о неразглашении секрета, рассказала ей о том, что на самом деле произошло во время ритуала выбора. Подруга опасалась слез, необходимости утешать напуганную девушку. А лорд Адсид ещё раз убедился в том, что совершенно правильно оценивал Льяну все это время. Она выслушала спокойно, задала несколько вопросов и упомянула сон о куколках с табличками. При этом внешне она оставалась совершенно бесстрастна. Οтчаяние и обреченность, едкие настолько, что у магистра щипало в глазах, остались бы тайной девушки, не будь связи эмоций.

— Теперь понятно, что означал мой сон, — мрачно подвела черту Льяна и попросила Арабел приступить к занятиям.

Видящая с явным облегчением согласилась и увела девушку, оставив друга в компании бумаг.

Лорд Адсид пытался сосредоточиться на подборке, которую дала ему Арабел. Эта работа не приносила радости, не давала надежды, потому что в бумагах описывались десятки кар, способных обрушиться на голову клятвопреступника. В многочисленных подшивках не было ни единого намека на то, как обмануть магическую связь. По всему выходило, что избавиться от кровной клятвы можно только одним способом: выполнить ее условия.

В случае Льяны это означало в первую очередь верность, прописанную настолько строго, что даже слова «вы мне стали очень дороги» драконья помолвка могла посчитать нарушением. Вторым условием было стремление следовать зову и как можно скорей оказаться в одном месте с женихом. Оно смущало только тем, что это самое место никак не оговорили, в остальном считалось стандартным. Но даже эту часть никому не удалось обойти!

Тетради и книги Арабел лишний раз подтвердили, насколько великой силой обладала магия крови. Лорд Адсид злился из-за закостенелых жрецов, долго запрещавших исследования в этой области. Драконьи хитрости и очевидные успехи в изучении магии крови его ярили. Он раздраженно переворачивал листы, но с каждой минутой лишь укреплялся во мнении, что слух об обманутой кровной клятве помолвки был только слухом.

Перед внутренним взором на мгновение появился принц, подавший мне руку в оранжерее, и я тряхнула головой, отгоняя тревожное воспоминание.

— Внимательней, пожалуйста, — строго велела леди Арабел, без труда пробившая мой блок. — Чем он вас насторожил тогда?

— Я не знаю.

Честный ответ Видящую не удовлетворил, она усмехнулась, погрозила пальцем:

— О вас, как о Пророке, узнают. Это не утаить, такой дар всегда заявляет о себе. Но вы должны уже сейчас понять, что предвидеть и чувствовать — самая простая задача. Это само собой получается. Вы же, как Пророк, к которому будут обращаться за советом и великим волшебством, должны уметь доходчиво объяснять свои видения.

Я вздохнула, кивнула, признавая ее правоту.

— Так чем вас тогда насторожил принц?