— Понял. Ясно. Вижу. Разрешите следовать по назначению? — снова как заведённый ответил ЭВМ и, не дожидаясь разрешения, устремился к выходу.

«Чешите, голубчик. Воюйте», — почти услышал в лифте давнишнее напутствие деда Паши и добавил от души:

— После жду от вас рапорт о выполнении задания

Ничего сверхъестественного не произошло. Зажмурился и шагнул в ракушечную стену с именным стильным символом. Шёл себе под аккомпанемент веселившихся волос и мурашек и ни о чём не думал, пока не почуял знакомый запах лекарства от тонзиллита.

— А «Ингалипт» здесь откуда? — спросил сам себя и открыл глаза, собираясь оказаться, как минимум, в кабинете "Ухо-горло-носа", и как максимум, в центральной городской аптеке, в которой мама покупала новомодное лекарство «от горла».

Разумеется, ни того, ни другого не обнаружил и не узрел. Очутился посреди сказочного леса со светлыми, иногда почти белыми ровными стволами не менее трёх, или даже четырёх, взрослых обхватов толщиной. И метров пятидесяти, а то и больше, высотой.

Просто, все деревья росли относительно близко друг от друга, и разглядеть их макушки мешали толстые сучья и густые ветки, усыпанные узкими листьями, издали похожими на ивовые. Зато внизу всё было видно почти на километр, потому что ни цветов, ни кустов, ни папоротников, ни подлеска из молодых деревьев не цвело и не росло.

Обозреваемый рельеф был точь-в-точь как на черноморском берегу, где-нибудь в Сухуми, с невысокими горами без обрывов и расселин, которые мы для простоты называли оврагами. Запаха моря не чувствовалось, возможно, из-за сильного аромата из смеси камфары, ментола, лимона и немного степной полыни.

Зато всё пространство вокруг было сплошным лесом без каких-либо признаков присутствия людей и животных. Даже тропка, по которой шагал, еле просматривалась, потому что травы вокруг почти не было, наверно из-за недостатка солнца, а отсутствие мха и лишайников объяснялось сухостью почвы.

Пока внимательно изучал флору Тичарити и принюхивался к запахам древесины, только что скошенной неизвестной травы с острым, но охлаждавшим эффектом при вдыхании, напрочь забыл посмотреть откуда явился в знаменитый мир отшельников, и как выглядит мембрана, из которой выпорхнул.

Оглянувшись, ничего примечательного не увидел. Всё те же плавные склоны и бесконечные деревья, сквозь листву которых еле пробивался свет Гляциодии-Урании.

Когда уже собрался вернуться назад, неожиданно вспомнил, что прото-мембрана больше не понадобится, поэтому продолжил шагать, любоваться пейзажем и наслаждаться лечебными ароматами.

«А Барбария-то наша шикарнейшую природу состряпала. Почти курорт для астматиков. Санаторий для исцеления от пневмоний с бронхитами, как у нас в Теберде, только там хвойный вариант леса. Значит, поэтому здесь всякие старики-разбойники записываются в отшельники. Чтобы подольше дышать живительным ароматом через ингалятор размером с планету», — думал я, вспоминая старую знакомую дарующую.

«Ваша Барбария? Ты кто такой, человеческий детёныш?» — спросила истеричным меццо-сопрано пока что в моей голове неведомая тётка или, скорее, старушка.

— Наша, потому что хорошая знакомая. Виделся с ней на Куоме. Правда, в прошлой жизни. А вы кто такая-сякая? Дарующая или нимфа? Может, вы мир Тичарити? Извините, думал вы мужского рода, — не растерялся я и по-взрослому выдал откуп, даже пересилил себя и не стал оглядываться и искать, кто ко мне пожаловал, или изволил снизойти до общения.

«Дерзкий не по годам, говоришь? Что же я тебя, хоть убейся, не помню? И что значит прошлая жизнь?» — пристала ко мне мадам неизвестной природы-породы, явно выдавая себя за Барбарию.

— Если вы Дарующая – покажитесь, как принято. Если астра или мир, можете моргнуть лучом или состряпать аватару, как говорят в Индии. Или признака, как в мирах Кармалии-Светлидии, — продолжил путь и оборону от незваной гостьи, а сам запретил себе вспоминать Олю-Иру с бантиками, чтобы ничего не подсказать собеседнице.

«Принято показываться где? Кому? Что-то я в полной растерянности. О каких лучах и фантомах ты лепечешь? Астры с мирами тебе такое творили? Кто же ты, личинка?» — начала дерзить неведомая бабка-ёжка.

— Разговор окончен. Грубости от меня не дождётесь. Я сюда с визитом вежливости прибыл, а не выслушивать оскорбления. На самообладание экзамен организовали? Пугайте тогда Галактической Безопасностью. Или видениями церберов. Где ваш директор планетария? Генеральный управляющий планетой, где? Ротарик Атлантидович, который бледнолицый брат? Почему не встречает? Или всё вокруг фикция? Что же. Не впервой ваши фокусы разоблачать. Только где Ма-На возьмёте, чтобы откупиться и извиниться? — затянул я окончание тирады, но остался самим собой – колючим недоверчивым скептиком и категоричным пессимистом.

Больше ко мне никто не приставал, и я продолжил турпоход по благоухавшим холмам, на всякий случай не расслабляясь, вдруг, начнёт смеркаться, а лагеря отшельников пока не видно и не слышно.

Шагать пришлось ещё не меньше пары часов, а это примерно десяток километров для взрослого человека, и около семи километров для меня, личинки. Усталости не чувствовалось, настроение присутствовало боевое, поэтому, увидев первую бревенчатую избу, вросшую основанием в землю, принял её за штаб и расслабился. Замедлил шаги и начал озираться в поисках других строений поменьше, которые для гостей-отшельников, или хотя бы какого-нибудь уличного туалета с летней душевой кабиной, потому что уже захотелось совершить экскурсию и познакомиться с местными гальюнами-клозетами.

Не обнаружив поблизости никаких других хижин, хибар и лачуг, да тех же тропок, указывавших на популярные маршруты аборигенов по их житейско-бытовым и прочим насущным нуждам, постучался в дверь избы, резонно предполагая увидеть за нею самого Ротарика-VII. Но дверь приоткрыл незнакомец с вытянутым лицом и коротким ёжиком стриженых рыжих зарослей на голове, висках и подбородке, но без усов.

Окрестив чужака Скандинавом, поздоровался и отрекомендовался:

— Живите долго. Я Александр с планеты Скефий. Это обо мне предупредила Все-Сеть. Должна была предупредить. Где могу видеть Управляющего Тичарити? Мне нужен Ротарик-VII, который атлантид.

Намекнул Рыжику, чтобы не вздумал разыгрывать и прикидываться атлантидом и отшельником высшей что-то там, категории или степени. Но Скандинав не внял намёку и с нарочитым акцентом а-ля тюрк затарахтел:

— Моя Ротарик. Моя начальник. Моя Тичари-дом. Твоя зачем? Никакая предупредить. Никакая должна. Твоя куда? Твоя объяснять, а моя решать.

Присмотревшись к самозванцу, так и не пустившему меня в помещение, решил не вступать с ним в пикировку, а первым делом узнать, где ближайшие удобства. Но что-то заискрило в голове догадками и душевно звякнуло над темечком. Это что-то я не успел проигнорировать или отложить, потому что в памяти всплыл отрывок исковерканной Илиады:

«Найди же известного всем хитреца и кипящего ложью эона,

И превзойди в поединке, чем точно снискаешь ты лавры!»

— Моя теперь здесь жить – не тужить. Твоя сперва селить, потом кормить. Ещё твоя сообщить Все-Сеть, что моя здесь быть. Далакай? — начал балаганить, благо имел в этом большой опыт и багаж откупов.

— Твоя отходить. «Ом» говорить. Протокол будить. Потом просить два и ещё десять. Там Тичари-дом. Там жить. Там сама кормить. Там тихо-тихо сидеть. Там сильно-сильно думать. Потом-потом, — заплёл Скандинав, но я, всё равно, за копирование Бикмеюшки поставил ему тройку с минусом.

— Моя понимать, а твоя потом-потом, — попрощался с кривлякой и убрался подобру-поздорову от заместителя Управляющего планетой.

«Значит, моя Ом говорить. То есть, АУМ. Не думал, что так быстро придётся обращаться к прото», — недолго поразмыслил, пока подальше отходил от одинокой избушки. А потом без всякой подготовки глубоко вдохнул и заголосил, что было сил:

— А-а-а-у-у-у-м-м-м!