Я повиновался очередному мороку очередного мира и ничегошеньки не соображал, поэтому не мешкая отправился на кухню.

— Меня нашли! — орала душа и бегала по квартире. — Дашка, мы спасены…

«Неужели это третий? Его что, следом послали, когда от меня вестей не дождались?» — подумал я и решил всё выяснить.

— Ты кто? — покосился на прыгавшего от радости двойника.

— Одиннадцатый. Я думал ты за мной, — сразу погрустнел напарник.

— Одиннадцатого так саданули об асфальт, что он провалился в неизвестный мир.

— Ты же сам меня послал к Третьей больнице. Я и отыскал эту беду окаянную. Всё как ты просил. А когда нашёл, прицепился к ней с расспросами.

— Куда потом пропал? — смягчился я.

— Куда? Меня у больничного входа за ногу схватили и сюда закинули. Ещё по пути женским голосом грозили, чтобы за ребёнком присматривал. А я ни каши варить не умею, ни деньги зарабатывать. Тут ещё косички плести, представляешь? Хоть и вымахал до взрослого состояния, а только всем взрослым премудростям заодно с этим не обучился. Ещё воду таскать на пятый этаж. Греть, купать, стирать. Дикость, а не мир. Домой бы, а? — разбушевался двойник не на шутку.

— Ладно. Признаю в тебе близнеца из одиннадцатого мира, — торжественно произнёс я, но в душе, всё равно, остались сомнения, и никакой радости от такого поворота дел не родилось.

— Слава Богу, — вздохнул с облегчением близнец.

— Где Дашка? — потребовал я аудиенции с целью своего визита.

— Спать только что уложил.

— Буди. И сам собирайся, — приказал ему на правах старшего.

«Теперь у меня двое малых детей на руках и один повзрослевший оболтус? Да, чуть не забыл. Ещё и сумасшедшая Настя в придачу, — задумался я и сразу же упорхнул в воображаемый склад с ровными рядами коробочек с проверенными знаниями. — Как сообщить, где нашёл беду? И то, что со мной пропавший, смертью асфальтного героя павший?»

Ничего так и не придумал, а вернулся из склада обратно в Ливадию, потому что услышал, как закапризничала Даша.

— Кто тут к мамке хочет и поэтому хохочет? — взялся я за точную Димкину копию, только женского рода-племени. — Не спится? К мамке охота?

Когда подхватил на руки Настину дочурку, попросил напарника хоть немного прибраться в комнатах, на что тот недовольно буркнул, и мне пришлось пригрозить оставлением в этом, ненавистном ему, мире.

Пока он шуршал, собирая мусор в газетные кульки, я решил побеседовать с девчушкой.

— Ты говорить умеешь? Я же не знаю, как твою мамку зовут. Ещё ошибусь с возвратом.

— Мама Настя, — смешно выговорила Дарья.

— Сколько тебе лет? — задал я обычный для взрослого вопрос, но вместо ответа Даша показала пять пальчиков правой руки.

— Пять, — проворчал недовольный уборщик.

— Тебя никто не спрашивает, — отчитала Даша моего близнеца.

Я искренне рассмеялся и, подхватив Дашу и букет, шагнул на выход из квартиры.

— Куртку её брать? — спросил близнец.

— Бери. И запри квартиру. Мы недалеко, но надолго, — сказал я и вышел на лестничную площадку.

Осторожно спустился по лестнице с ребёнком на руках, а близнец, недовольно сопя, выволок из подъезда газетные свёртки и детскую куртку. Обождав, пока он сбегает к мусорному баку и обратно, мы втроём отправились к стартовой площадке.

— Сколько сейчас времени? — спросил я у одиннадцатого.

— Укроп его знает, — ответил он, а я передал ему Дарью.

— Не переживай. Тебя сейчас этот дяденька к мамке доставит, — успокоил разволновавшуюся девочку, а одиннадцатый тут же заботливо надел на неё куртку.

Я выбрал очередные три веточки, осмотрелся по сторонам и начал выводить круги, крест, и цифру двадцать два.

Когда всё вокруг заволокло дымом, скомандовал:

— За мной! Не отставать. Малым детям пора спать.

— Мы точно уже в другом месте? — сомневался одиннадцатый, всё ещё не веря в своё избавление.

— Веди себя культурно. Без высокомерия к пострадавшей мамаше, — предупредил я друга, предвидя слезливое зрелище на пороге квартиры в исполнении благодарной мамки.

— Ты ещё не знаешь, как в этих мирах тётки себя ведут. У них же тут всё наоборот. Мужиков ни в грош…

— Тебя попросили? Будь добр исполнить, — оборвал я дружка. — Когда проводим их обратно, всё расскажешь.

Мы непринуждённо вышагивали в сторону пятиэтажки, когда вдруг тишину спящей Кристалии разорвал душераздирающий женский вопль.

— Ангелы! Ангелы идут! — прокричала Дашкина мамка откуда-то сверху, и мы замерли на месте.

— Кто это? — спросил одиннадцатый.

— Моя мама, — ответила Даша и тут же потребовала: — Лучше отпустите, дяденька.

— Пусть сама шагает, а мы подождём, пока Настя не уймётся. Укроп их знает, этих мамок, что у них на уме. Сперва порадуется, а потом в лицо вцепится. Ещё верещать будет, что это мы её дочку уворовывали, — скомандовал я, и мы, опустив Дарью на дорожку, возвратились на всё ещё задымленный пустырь.

— Приготовь свой фокус на всякий случай, — попросил одиннадцатый.

— Готово всё. Но если с перепугу адрес неправильный напишу, можем попасть в какую-нибудь западню, а там нас или из арбалетов расстреляют, или на вертеле зажарят, или молнией по заднице саданут.

— Да ну, — не поверил одиннадцатый ни одному моему слову.

Мамка Настя пулей вылетела из подъезда и ринулась навстречу топавшей по дорожке детской курточке с голенькими ножками в красных башмаках.

— Уже хорошо, что не из окна, — начал я комментировать встречу мамки с её потерянным ребёнком, но от всего творившегося запершило в горле и зачесалось в носу.

Стоял, пытался избавиться от душивших слёз, а с улицы то и дело доносилось:

— Доченька!

— Мамочка!

— Моё ж ты дитятко!

— Мамулечка!

«Уши заткнуть и отвернуться?» — подумал я, но взглянув на почти равнодушное лицо неудавшегося няньки сразу вспомнил об оставшемся без присмотра Димке.

— Если что, я их на себя беру и убегаю, потом сверлю на ходу дырку в их мир, а ты мчись в квартиру. Там Димка один остался. Всё ясно? — приказал я напарнику по несчастьям.

— Ключи подойдут? — всё ещё с безразличием спросил напарник.

— Сейчас мне не до ключей. А вот если она милость на гнев сменит, нам обоим места мало будет. Договорились?

— Всё сделаю, — согласился близнец, а потом пробубнил: — Опять воспитателем и водоносом работать.

А Настя с Дашей на руках, наревевшись вволю, поплелась в подъезд.

— А теперь что делаем? — спросил дружок.

— Ждём. Вдруг опомнится и снова выскачет чёртиком из табакерки.

Мы подождали, пока Настя поднимется на пятый этаж, и я скомандовал:

— За мной. Тёпленькими возьмём, пока не уснули.

Я пошагал ко второму подъезду, а вот одиннадцатый засомневался.

— Давай вернёмся в прошлый мир и там спать завалимся, — предложил он, явно не желая общаться с женщинами.

— Наутро соседи сбегутся и спросят, куда мы Дашку дели. Что тогда будет? — спросил я и сам перепугался такой перспективы.

Мы благополучно добрались до подъезда и начали подниматься вверх по лестничным маршам. Чем ближе я подходил к двадцать второй квартире, тем сильнее сомневался в правильности своего решения, но ничего другого на ум не приходило.

Не успел постучать в дверь знакомой квартиры, как из неё выскочила счастливая Настя с Дарьей на руках.

— Вы ещё не улетели? — удивилась она по-доброму.

— Нет. Назавтра вы улетаете отсель, — заявил ей одиннадцатый.

— Куда? — не поняла Настя.

— До утра у тебя побудем? — попросился я на ночлег. — А утром домой вернёшься.

— А тут что? — всё ещё с подозрением спросила она.

— А тут квартира Димкиной мамки. Сама говорила, что здесь всё чужое, — напомнил я деликатно. — Откуда, по-твоему, я Дарью принёс?

Настя заморгала ничего не понимавшими глазами, а тут еще, откуда ни возьмись, проснувшийся Димка захныкал у меня за спиной и спросил: