Достав из шкафа нужную шкатулку, заперла дверцу и поспешно вернулась в палату.

— Заходите. Не мнитесь на пороге, — сухо бросил господин Иттир, отшвырнув на стул сорочку магистра Φорожа.

Сам алхимик был уже не в состоянии ни сам раздеться, ни даже помогать хмурому лекарю и явно смущенному лорду Цорею. Он только постанывал и прижимал ладонью левое плечо.

Я поставила шкатулку на прикроватный столик, положила рядом ключ, стараясь не смотреть в сторону полуобнаженного магистра. Лекарь буркнул благодарность, открыл шкатулку и, вытащив оттуда колбочку с ярко-желтой пиявкой, повернулся ко мне.

— Так. Вы можете идти. Еще упадете в обморок, а мне некогда с вами возиться, — отрезал он и обратился к юноше. — Вы остаетесь. После ваших забав на арене я должен вас осмотреть. И не спорьте!

Лорд Цорей сник, но молча кивнул.

— Льяна, — прошептал магистр Форож, впервые обратившись только по имени. — Возьмите у меня из кармана… голубой кристалл и ключи… вернитесь в кабинет. Пожалуйста!

— Да, конечно, — пообещала я. — Я все сделаю. Ни о чем не волнуйтесь!

Он кивнул и опустил голову на подушку. На лбу блестела испарина, у глаз появились темные круги, бледные губы алхимика дрожали. Смотреть на него было страшно. Чувствуя, что слезы щиплют глаза, я поторопилась выполнить его распоряжение. Помочь ему я здесь ничем не могла, а вот выполнить заказ и не допустить срыва эксперимента было мне вполне по силам.

Голубой кристалл жег ладонь огнем. Пришлось держать его за цепочку, но и так я чувствовала пульсирующие волны его тепла. Назначение странного кулона я поняла, только оказавшись в кабинете магистра Форожа. Там, на письменном столе, стоял переговорный кристалл, оправе которого явно не хватало детали. Той самой, что обжигала мне руки.

Едва я вставила голубой осколок в оправу, молочный кристалл засиял ярче, а в кабинете прогремел голос встревоженного лорда Адсида.

— Магистр Форож! Что у вас случилось?!

— Лорд Адсид, магистр в больнице. Сердце, — коротко ответила я.

Ректор выдохнул. Короткая пауза создала впечатление, что связь оборвалась. Оставаться одной не хотелось, и я обрадовалась, вновь услышав голос Шэнли Адсида.

— Γоспожа Льяна, что именно произошло? — серьезно уточнил он. — И расскажите, что было на арене. Что вас там напугало?

После всех волнений этот вопрос застал меня врасплох, и мне понадобилось время, чтобы объяснить осведомленность своего кровного опекуна. Жаль, он не знал, насколько мне не хотелось отвечать. Еще больше смущало то, что я не видела лица собеседника. Частично по этой причине мой рассказ получился кратким до скупости.

Лорд Адсид молчал. Долго. А я, прикрыв глаза, сосредоточившись на ощущениях, чувствовала его злость. И, что удивительно, она мне нравилась, казалась полнокровной, многогранной, живой.

— Их бы упорство да на благие цели, — хмуро подвел черту ректор. — Я не могу сейчас вернуться в университет, но вынужден вас огорчить. Завтра у вас не будет свидания с лордом Цореем. Он, как и лорд Такенд, будет наказан.

Ожидаемый поворот не вызвал недовольства и не раздосадовал. Наверное, из-за того, что я не ждала свидания с юношей с воодушевлением влюбленной. Его приглашение расценивалось скорей как приключение и не вызывало восторженного трепета.

— Понимаю, что наказание для него в некоторой степени станет наказанием и для вас, — в значительно потеплевшем голосе лорда Адсида послышалось сожаление. — Мне не хотелось бы, чтобы вы расплачивались за чужие провинности, поэтому надеюсь, мое приглашение на ужин станет равноценной заменой сорвавшемуся свиданию.

— Более, чем равноценной, — честно призналась я, радуясь тому, что собеседник не видит, как пылают мои щеки.

— Тогда позвольте пожелать вам хорошо провести остаток вечера, — попрощался он. А по голосу было слышно, что лорд улыбается. — Берегите себя и не засиживайтесь за пробирками.

Молочный переговорный кристалл потускнел и погас. Я вздохнула, заперла дверь в кабинет и занялась заказом на основу для краски.

Монотонная работа, необходимость постоянно помешивать зелье успокаивали, давали возможность сосредоточиться, обдумать произошедшее. Моими мыслями завладел принц Зуар, чужеземный красавец, явно выделивший из множества невест троих: Тамону, леди Цамей и меня. Его интерес льстил искренностью, но не отменял того, что я исключительно мало знала о возможном женихе.

Тот же лорд Цорей был понятным. Вся история его семьи, отношения с другими родами лежали на поверхности. Недостающие сведения скрывались в хрониках. Его сестра и вовсе училась на одном курсе со мной и, подобно брату, постоянно была на виду. Составить мнение о знатном юноше и его семье не составляло труда.

Все это в равной степени относилось и к лорду Такенду. Разузнать о его семье и о нем все необходимое, оценить поведение и поинтересоваться увлечениями — вполне посильная задача. Он тоже был все время на виду.

А вот Его Высочество Зуар, наследник престола Аролинга, был живой загадкой. Отношения между странами лишь недавно стали союзными. Еще пять лет назад Кедвос и Аролинг считали друг друга врагами, а с недругами не делятся сведениями о жизни королевского семейства.

В Кедвосе и Тессдале даже не знали толком, как и откуда появились драконы. Считалось, что магический поток, разрушивший империю Терон, вынес в наш мир чудовищ и болезни, а в противовес им прислал спасителей-драконов. Ходило множество историй о том, как славные чужаки защищали людей и эльфов от монстров, принимая обездоленных под свое крыло. Рассказывали, что жители неразрушенного куска империи и соседнего восточного государства назвали драконов своими правителями и с радостью вверили им свои судьбы. Говорили, императрица Мадаис, спасенная Владыкой Талаасом, всем сердцем полюбила своего нового мужа.

Эти истории объединяло одно: драконы Аролинга представали в них воплощением доброты, справедливости, человечности и мудрости.

Правда, это легендарное благородство не сочеталось ни с затяжной войной за землю, ни с тем, что приказы Владыки Талааса превратили большую часть теронцев в рабов. Сказка о чудесной и светлой любви правящей четы разбивалась о законы наследования и магическую семерку принца. Лорд Фиред, государственный муж, сделал все возможное, чтобы оставить в отборе способных на подлость леди Ветту и Ρессиду. Тем самым показал себя расчетливым интриганом, которому чужда справедливость. Чем мог руководствоваться Владыка, сделав такого послом, лицом своего государства?

Несмотря на эти настораживающие наблюдения, принц Зуар мне понравился. Короткую встречу с ним я вспоминала с удовольствием. С теплом думала о его улыбке, о звуке голоса. Его решение окончательно отстранить двух леди грело сердце правильностью. Потому что это было справедливо. Мне даже нравилось новое, но любопытное желание выиграть отбор, стать для принца той самой единственной.

Состав равномерно покипывал, постепенно менял цвет на правильный нежно-розовый. В комнате запахло можжевельником, часы многозначительно пробили полночь. Я разлила очередную порцию зелья по флаконам, вымыла котелок, убрала на столе и ушла к себе.

В прихожей, на полочке под щелью для писем, ждал серый конверт, запечатанный дешевым почтовым воском. Зеленая клякса измазала руки, но это было совершенно не важно — адрес был выведен маминым почерком!

«Льяна, милая! Мы скоро, уже в следующий четверг, будем в столице. Остановимся в гостинице «Голубятня». Возница говорит, по этой погоде приедем поздно вечером», — писала мама.

Дальше почерк сменился на папин, а вместе с ним ощутимо изменился и тон письма. Стал более строгим, а я словно наяву увидела, как отец хмурится.

«Мы приняли приглашение Его светлости князя Оторонского, хотя и не догадываемся, чем заслужили такую милость. Надеюсь, ты сможешь объяснить, чем вызвана эта неожиданная щедрость совершенно незнакомого нам высокородного эльфа. Приглашение, оплаченная дорога, гостиница. Он в письме заверял, что оплатит две недели проживания в «Голубятне» и упомянул ритуал Видящей. Никаких больше пояснений в письме не было. Мы очень волнуемся за тебя. С нетерпением ждем встречи».