— Юр, — уверенно начал я. — Давай сразу все проясним, хорошо? Только еще раз продублирую — то, о чем мы говорим здесь, не должен знать кто-либо другой. Ни твой отец, ни Белов, ни остальные.

Дождавшись кивка, я продолжил, но уже в несколько другом тоне. Детально описывая то, что могло бы произойти с его отцом, я не брезговал нецензурными выражениями. Ибо перед моими глазами была четкая картина, как Иван Федорович разлетается на куски.

Когда я говорил, что будет с Миланой, и как мы застанем трупы бывших дворян, я расписывал все в красках. Ну а затем предложил простое.

Если я вру, может, проверим меня на детекторе? В академии есть множество устройств для допросов, а также артефактов того же назначения. Идею, как это воплотить, быстро поддержал Штерн-младший, но тут за меня заступилась Аня.

Девушка начала издалека, рассказывая про то, что ее семья была связана с одним наемником, чья сила не позволяла открываться прорывам. В этой истории, пожалуй, было идеально все. От «а» до «я».

Описывая то, с какой силой она столкнулась в своей жизни, и что за бремя она несет все это время, я, если честно, посочувствовал. Однако меня все равно удивил тот факт, что в истории был кто-то еще с таким же иммунитетом от иномирцев, как у меня.

История, к слову, даже не упоминала подобного. Были воины с приблизительным иммунитетом, но до моего — всем было слишком далеко. А вот Аня была моей полной противоположностью. Себя — она защитить не могла, когда других — очень даже. И ее навыки были чертовски полезны для меня.

Как, в целом, навыки Юры, с его боевой сноровкой, и Миланы, с ее магией и знаниями.

— Ну, хорошо, — все же история Ани поставила жирную точку относительно «доверия» в мой адрес. — Допустим, я тебе верю. Но что ты подразумеваешь под охотой, а?

— Именно то, что это слово и обозначает. У нас, как мне подсказывает… — тут я нахмурился и решил не продолжать откровенничать. — В общем, по моим каналам и воспоминаниям, у нас будет еще масса событий. Но вот случатся ли они? Я, если честно, не знаю.

— Меняя ход времени, — задумчиво забормотала Милана. — Ты меняешь все то, что произойдет дальше. Если ты уже смог изменить такое большое количество событий, то, по идее, что будет дальше — ты не знаешь. Взять Остряцких и оборотней, про которых ты рассказал.

Ребята переглянулись, но никто не стал озвучивать вслух то, что это пахнет бредом.

— Думаешь, что создание чего-то универсального не остановлено? — я прищурился. — Мы знаем фамилию. Мы знаем, где они находятся. Дело только в одном, как нам выйти на задание. Но и это не столь важно, чем Голицыны.

— Давай так, — Юра быстро устал от потока информации. — Я переговорю с отцом, но, — он выставил перед собой руки, показывая, что мне не о чем беспокоиться, — тет-а-тет. Объясню, что мы знаем больше, чем они, и что нет смысла тебе не доверять. Тем более, что сегодня, а точнее, — он покосился на наручные часы, — уже вчера, ты показал, что действуешь на благо империи. И думаю, мы получим нужные нам ресурсы.

— Не думаю, — не согласилась Милана. — Я не вижу, так же как и Юра, смысла сомневаться в твоих словах, но все же, кто мы такие? Курсанты? Боевая пятерка без Жилина? Что мы можем?

На девушку в этот же миг уставились все. Она понурила голову, словно подумала, мол, ляпнула лишнее. Но в целом ее слова имели вес.

А ведь и вправду, кто мы такие? Каратели какие-то? Охотники за иномирцами?

Мы просто курсанты с определенным боевым опытом и не более.

С чего вдруг кто-то пойдет на уступки целой группе, отправляя их в неизвестном направлении?

Но вот тут мы все были неправы. Ибо ситуация в корне изменилась с появлением в комнате Белова.

Андрей Алексеевич пришел в небольшое помещение буквально через десять минут яростных споров о том, кто нам верит, кто нас пустит и все в том же духе. Поманил меня пальцем, а затем и вовсе махнул рукой. Заговорил при всех, ибо сразу понял, что ребята знают больше, чем говорят.

Посоветовавшись с Сергеем Петровичем и, собственно говоря, с его Величеством, вышестоящее руководство академии приняло решение — дать нам все для наших маневров.

Оборудование, люди, слухи. Все это отныне в моем распоряжении. Как к этому решению пришли эти люди? Ответ, пожалуй, я никогда бы и не узнал. Но тем не менее это было показателем того, что в меня верят и на меня надеются. Так же, как и на мою группу.

И к слову, в этой ситуации был один существенный плюс.

Жилина с нами никто не выпустит. Сын императора с этого дня возвращается в свою резиденцию, и пока не закончится эта «тайная» война, больше мы его не увидим. Это в некотором роде упрощало мою задачу. Меньше жертв. Сашка был неплохим человеком, но далеко не тем бойцом, которым можно было рисковать.

Когда остальные в моей группе были давным-давно закалены боем. Даже та же Аня, со своей историей.

— Все выезды за территорию академии, — заканчивал Белов, — должны обсуждаться со мной лично или с Иваном Федоровичем, — он покосился на Юру как-то по-недоброму. — Без нашего разрешения никто не покидает стены нашего заведения. Никто, Волков, — он сделал явный намек на то, что сам меня, вопреки указанию Штерна, выпустил. — И с этого дня все, что будет выглядеть неестественно, скажется на вас. Ведем себя, как ни в чем не бывало. Учимся, занимаемся. Так же ходим с вами на задания, как и раньше. Все уяснили?

Ответом были синхронные кивки.

— И кстати, о заданиях, — нахмурился Белов. — Собираемся. Час назад поступили данные о поединке, так что все на выход и в полную боевую готовность.

Я задумался и одновременно округлил глаза.

В смысле? Какая дуэль?

Начиная хаотично соображать, где и что я мог пропустить или не вспомнить, я зашел в тупик. Воспоминания о произошедшем на приеме императора сбились в кучу. После того как я раскрыл «преступника», а точнее, предателя, никаких прорывов не было.

И это было не единственным потрясением к сегодняшней ночи.

На сбор было вызвано десять звеньев боевых групп. Место — южный склон горы «Дураков», как прозывали ее про себя местные. Вроде, поодаль от города, однако тут находились ценные склады и базы нефтяной промышленности. Что автоматически требовало защиты, ибо это снабжение города.

Штерн перехватил меня буквально за пару минут до того, как к КПП академии подъехали пассажирские грузовики для быстрого перемещения групп. И задал один-единственный вопрос.

«Что будет дальше?»

А я, мать его, не знал! В голове и в душе была такая неописуемая тревога, что я впервые с момента перерождения задумался: «А всё ли идет как надо?»

— Неужели Голицыны специально провоцируют катастрофу⁈ — Аня Сухарева сидела по правую руку от меня. — Саш, почему ты вообще об этом молчал?

Меня, если честно, уже утомили разговоры о том, почему я всё равно не сказал. У меня сложилось впечатление, словно ни Милана, ни Аня не понимают, что реакция была бы иной. Неужели они забыли, с каким лицом на меня смотрел Штерн-младший? Или стоило припомнить охреневшее лицо Белова, когда я прирезал иномирца прямо в академии?

Тем не менее, я терпеливо отвечал на вопросы, изредка кивал, а сам уже планировал, что и как нужно было сделать. Непосредственно перед отправкой Иван Федорович рассказал нам суть происходящего.

Попаданцы решили активизироваться сразу в двух противоположных и удалённых друг от друга точках. Это было чревато двумя катастрофами. В первом случае город останется без запаса ресурсов, но это было не такой проблемой. А во втором случае были бы человеческие жертвы.

Причём я даже провёл дискуссию со Штерном, мол, не нужна нам подмога, мы и сами справимся, но он был неумолим. Надо. Значит, надо.

Так что курсантов здесь было немного… да и то, мне не очень-то хотелось других вести за собой.

И, скорее, я не мог понять только одного. Не знаю, как КЛиР узнает о дуэлях, но зачем иномирцам их ждать? Ради того, чтобы во время прорыва как можно больше унести за собой нашу «серую армию»? Верно?