— Ладно, зови меня Плазмой. Так и быть, появлюсь и объяснимся, как принято в мирах твоей Кармальдии, — снизошла заместительница до человеческого общения.

— Извините, но я понятия не имею, как общаются с Дарующей в мирах Кармальдии. Когда там катализировал, Ватария была в опале. Это я её искал в резервации и уговаривал вернуться, чтобы снова заняться природным хозяйством.

Так что, как они потом сговорились и помирились, не знаю. А придумывать присказку с вашим псевдонимом желания никакого нет, и, думаю, не появится, — отбрил я нахалку и продолжил шагать к избушке.

«Псевдоним – это что? Якобы имя? Откуда ты взялся такой матёрый, мальчик с пальчик? Всё обо всех знаешь, везде был, всего накуролесил и ходишь тут директором водокачки, сыт и весел», — перешла на внушение Плазма, но я сделал вид, что ничего не «услышал».

Топал себе и кумекал, что есть плазма с точки зрения физика: «Материя существует в четырех возможных состояниях: твердом, жидком, газообразном и в виде плазмы. А плазма – это ионизированный газ, состоящий из заряженных частиц – положительных ионов и отрицательных электронов». В общем, витал себе привычно в облаках, любезно предоставленных Эфиром и его необъятной библиотекой, пока не вернулся к ядовитому кусту – Дафне бинт Пеней.

Эта, мягко говоря, Дафния, успела за несколько прошедших минут отцвести, сформировать грозди мелких круглых плодов, похожих на лососёвые шарики-икринки, и всей своей «облепихой» созреть до насыщенного тёмно-красного, почти бордового цвета.

«Природа! То есть, помощница-перевёртыш Плазмы», — шарахнуло в голове разрядом молнии-догадки, хорошо без сопутствующего грома из крепких эмоций.

— Привет, государыня Жучка, — поздоровался с оборотнем и удивился собственной находчивости и небывалому спокойствию, будто дюжину раз на дню проделывал такие фортели с кульбитами.

Не замедляя шагов продефилировал мимо замершей плодово-ягодной волчицы и услышал за спиной колючие греческие словечки: «О нанос! То терас! О дракас!» Что в вольном переводе означало восхищение и прочие эпитеты, такие как: карлик, чудовище, ящер.

Кто рассыпался в комплиментах, было не ясно, потому что их буквально процеживали сквозь зубки то ли тёти-вампира, то ли её собаки-оборотня.

— Йа-йа, натюрлих, мона Плазма-Фантазма, — не остался я без откупа и обозвал Дарующую «существом-призраком», а потом заполировал околесицу комплиментом о растительных талантах ведьмы Жучки: — И ты хороша, Магисса Скилос. Пятёрка тебе за волчий силос.

Больше мне в спину не шипели, не обзывали, и я довольно скоро оказался на пороге бревенчатого убежища для инопланетных гостей, алчущих тишины и уединения.

«Надеюсь, на сегодня… Не всё?» — не успел доковылять к топчану и шмякнуться на него, как в дверь снова начали ломиться.

— Кто там? — спросил строгим голосом, собираясь отказаться от общения с настырной Плазмой и её собакой-напарницей.

— Свои, — услышал родной голос параллельной сестры Шурки и заподозрил надувательство с лицемерно-оптическими видениями и аудио-эффектами.

— Александра? Какими… ветрами? — ошалел от правдоподобной копии сестрёнки, когда распахнул дверь и зыркнул на предполагаемую имитацию.

— Я здесь по делам. Заодно к тебе в гости. Проведать, как ты реабилитацию свою проходишь. Почему бессовестно утёк и никого не предупредил? Даже своего Ротарика, — панибратски запросто ввалилась в мою обитель Шурка и приступила к расспросам, усевшись на единственный табурет.

— Так само собой случилось. Отдал необдуманную команду, меня и засунули на окраину галактики. Хотя собирался на Фортштадт к розовой пещере. Поискать на обрыве запчасти Головастиков, — через пень колоду оправдался я, но до конца не поверил параллельной сестрёнке.

«Какие дела у неё могут быть на Тичарити? Врёт, небось. И не краснеет», — успел подумать, а Сашка огорошила меня следующим заявлением:

— Мне твой управдом сказал, что где-то здесь бродит беспризорная одаривающая вместе со своей природой, я и ринулась сюда с помощью Протос Энтоли, но видно опять опоздала. Она какая-то неуловимая, эта Неудавшаяся.

— Неудавшаяся? — еле выдохнул я вопрос, потому что над головой звякнул царь-колокол, а в груди так разбушевалась и заметалась душа, что даже дышать стало невыносимо, хоть ложись и помирай.

«Что это? Что случилось? — пристал к расшалившемуся звонарю. — Ты что-то подсказывала, а я прошляпил?»

А Шурка, не понимая моих страданий, продолжила подливать керосин в пожар запоздалых прозрений:

— Ты должен быть в курсе, что у нас Ватария со своей Природой в бега подались. Так вот. Сперва собачка сбежала, которая оборотень. Потом и сама одаривающая. Сначала, вроде как, искать Ватрушку, а потом заявила, что настала пора ей самой стать мамкой и нарожать новых одаривающих. Представляешь, какой у нас дурдом из-за этого случился!

— Не из-за «этого», а из-за того, на кого ты сейчас смотришь, — повинился я родному человечку, а Шурка в который раз вытаращилась на меня, как на привидение воплоти.

— Поэтому ты… Тебя… Ничего себе братик! Ты и на такое способен?! — ещё больше ошалела сестрёнка, непойми-чего представив в своей девчачьей головушке.

— Ты о чём глазки выпучиваешь, язва? Я только мешок Ма-На принёс ей с Куома, чтобы уговорить вернуться. Вы же её выгнали из-за подозрений в вампиризме. Правда, что было до… После хроноволны – я без понятия, — вроде как оправдался перед родственницей, но на душе почему-то не полегчало.

— Причём здесь Материнское Начало? Из-за него, что ли, щенки у собачек появляются? И одаривающие разрываются на части от такого «начального» счастья?— не поверила сестрёнка в мою невиновность, в которой ещё минуту назад не сомневалась. — Ещё эта Огненная Стихия, чтоб ей икнулось, неуловимая, как Ксанка-мстительница.

— А что по-твоему означает слово «Материнское»? То есть… Как ты её назвала? — снова еле выдохнул я вопрос, потому что после отповеди о Ма-На опять случился приступ душевного звона с трепетом всех потрохов.

— Ксанкой. Ты что, «Неуловимые мстители» не смотрел?

— Смотрел. Я тебя об одаривающей спрашиваю, которую догнать не можешь.

— Ах, эту. Беспризорной. Она же так и не стала настоящей одаривающей, — отмахнулась от меня сестричка, как от мошки, хотя недавно призналась, что именно из-за этой беспризорной явилась на Тичари-дом.

Пришлось мне на пару минут устроить мозговой штурм склада-кладезя, чтобы срочно отыскать хоть какую-нибудь подсказку или намёк, объяснявший припадки вооружённой колоколами души.

— Погоди минутку. Сейчас соображу кое-что. Обязательно вот-вот скумекаю. Огненная Стихия, говоришь. Эвон. Получается, что беспризорная одаривающая – это… Это моя двоюродная Стихия? Вот это поворот! — жахнул я сногсшибательной догадкой по своим извилинам, а душа, вдруг, перестала бить в набат, успокоив, наконец, требуху и ливер.

— Она себя так называет. Стихией Огня или Плазмой, — поддакнула Шурка, но ни с того ни с сего разволновалась, будто сболтнула лишнего.

— Погоди табанить, Ксандра-Александра. Барбария-Болидия сказывала, что с зеленоглазыми Кометиями знакома, только об Акварии слыхом не слыхивала. До хроноволны дело было. А после неё ваш кластер галактик удвоился и стал в тысячу с хвостиком… этих… Голов.

А на счёт Куома я не в курсе. Может, теперь у вас пара планет-оборотней? Как к вам Акварию закинуло, вот в чём вопрос, — понесло меня круговертью предположений в пучину необоснованных умозаключений и инференций, про которые где-то прочитал, что они «появляются в процессе интерпретации получаемых сообщений».

Но даже после таких моих добродушных и нейтральных рассуждений Шурка не расслабилась, а, наоборот, сделала вид, что теперь и у неё случился приступ тревоги и перевозбуждения.

— Ты чего такая сложная? Что-то не так? — заподозрил я сестрёнку в хитростях и коварствах. — Тоже мне, шпана ненаглядная. Ну-ка, признавайся, куда мой грушевый мармелад спрятала? По глазам вижу, что слопала.