— Значит так, бойцы. Шутки шутками, но и работа должна делаться. Пусть сегодня по моей прихоти полетаем, зато в будущем каждый самостоятельно решать будет, куда лететь. По одному или по двое, или по трое, там видно будет. Но всё нужно делать с умом.

Сокрылись, прилетели в заранее выбранное на глобусе место, желательно с названием, а потом поработали глазками. Внимательно всё вокруг оглядели и попросились в следующий мир. Там сокрылись, если нужно, и снова огляделись. И так двенадцать раз.

Может, всего девять, пока с нашей троицей не помиримся. Сразу скажу, что их миры запросто с вами начудить могут, так что, остерегайтесь в них соваться. Меня уже замораживали на… Часа на четыре. Как не бывало.

А сейчас смотрим на Оман и Йемен. Летим сегодня туда. Там ищем деревья Босвеллии, а когда найдём и убедимся, что они в порядке, идём на пляж. Там южная страна, поэтому должно быть жарко. Мир попросим, чтобы акул и прочий саблезубый укроп разогнал, а потом на водные процедуры.

Не знаю, надо ли сегодня через миры скакать… На месте решим. Все разглядели страны и их полуостров? Значит, все во двор. На огород. Сейчас мой мир вас покатает, на чём захотите.

Мы снова всей гурьбой высыпали из сарая и построились кружком посреди дедовского огорода.

— А можно мне на лошади? На живой и огромной? — попросил первый Александр, наверное, запомнив пещерную лекцию ЭВМ. — Я ни разу на них не катался.

— Кому ещё кобылку? — обвёл я взглядом свою команду, собираясь сам выпрашивать у Скефия транспортные средства.

Но услуги посредника между миром и сотоварищами не понадобились. Нас мгновенно подбросило высоко вверх и рассадило на коней, летающие тарелки, ковёр самолёт и трёхглавого Скефия Горыныча.

Двое Александров оказались на огромных вороных жеребцах. Трое в одной небольшой НЛО со стеклянным куполом над головами. Один на другой совсем уж тарелке-блюдечке. Один на ковре-самолёте. А я с третьим Александром на своём официальном командирском транспорте, на Скефии Горыныче.

— С ветерком нас сначала, а потом в капсулу, — сказал я миру, и мы тронулись в путь.

Все тронулись. И тарелки, и кони, даже ковёр, а мой Змей, который Горгоныч, свернул куда-то… за Оленькой.

— Ну, Семён Семёныч, — попытался я воспротивиться, но было поздно.

Визжавшая от восторга, Оленька взлетела ракетой с дедовой улицы и плюхнулась позади меня на горб Горыныча, после чего мигом вцепилась в мои бока мёртвой хваткой.

«Сосватал-таки. Гранд мерси тебе огромное. Не опозорь… Себя. Доставь и парней, и удовольствие всем нам по Аравийскому назначению. В Оман!» — взмолился я про себя в своей головушке.

И Скефий доставил. Жаль, что никто, кроме нас не видел эту фантасмагорию.

Вороные, круто изогнув свои лоснившиеся шеи, всхрапывали и фыркали клубами пара, переставляя по невидимой дороге свои сверкавшие подковами копыта.

Ковёр-самолёт, завернув в трубочку свою переднюю сторону с предлинной бахромой, тоже помахивал своими краями и плыл вровень с жеребцами.

Тарелки-НЛО устроили воздушный бой или, скорее, детские догонялки и метались вокруг нас на бешеной скорости, как какие-то хищные птицы. Александры, сидевшие в них под прозрачными колпаками, визжали так, что, наверное, и на земле было слышно.

Только наша троица чинно восседала на полноценном извивавшемся змее, который в этот раз был тёмно-зелёного цвета. Три его головы то и дело по очереди оглядывались и зыркали на нас кроваво-красными глазами с вертикальными чёрными щёлочками. Пар клубами валил из каждой. Крылышки по бокам делали коротенькие взмахи, похожие на трепет листвы на ветру, а хвост с нелепой пикой на кончике извивался не хуже рыбьего.

«Я такого не ожидал. Даже в самых смелых фантазиях не представлял. Чтобы вытворять такое… Сколько же выдумки нужно? Сколько мастерства? Чтобы такие вещи придумать не один день понадобится. А оживить? А разукрасить? Не иначе Натура ко всему свою лапку приложила. Она знатная мастерица на выдумки. И ещё неизвестно, может, на какой-нибудь планете… Да, на той же земле когда-то летали такие Горынычи.

Крылышки, конечно, маловаты. Значит, не очень летучие были. Для нашего развлечения полетают немножко. А на счёт трёх голов… У Гидры их много было. Может, он не Горыныч, а Гидрыныч?

…Так, а почему мы на землю не смотрим? Там тоже чудес полон лес. И моря, и реки, и человеки. Пустыни, горы, города, сёла.

…Это и есть те самые верблюды, которые на заре времён захотели от всех зверюшек отличиться? Поделом. Ходите теперь с горбами и жуйте… Песок? Колючки? До пальмовых листьев не достаёте, так что, выбор у вас между песком и местной амброзией», — веселил я себя в полёте, отдавшись магии мировых фантомов или миражей, верхом на которых мы путешествовали.

Хоть и предупреждала нас Образ, что всё это лишь имитация признаков и свойств объектов или предметов, зато какая правдоподобная.

— Почему у них верблюды не оранжевые, а грязные какие-то? Или пегие? Давно не мылись и запылились? Вообще-то, я думал, что они двугорбые. Или это ещё не Оман? — поделился я своим первым впечатлением с Оленькой.

— А говорил, что в меня вселишься. Что тело украдёшь, — запела соседка совсем не про оранжевое море.

— По-твоему, я не украл? Где сейчас твоё тело? Не дома? Факт. Украл и в оманский гарем продал, — слегка разочаровался я ответом попутчицы.

«Скефий! Хватит играться. Пусть глазами начинают работать. Спасибо, конечно, за забавы, но делу время. Давай нас вон в ту зелёную рощу. Сад там, вроде. Глянем на деревца, а потом продолжим ерундой маяться», — проинструктировал я мир и приготовился к торжественному моменту встречи с Босвеллией.

Нас замедлило и построило вереницей, после чего первый Чапай на вороном коне поскакал с небесной горы вниз, к роще из пальм. Следом за ним все остальные наездники приступили к снижению и приземлению.

Контраст безжизненной серой местности и красочной зелени, обожженных солнцем гор и ярко-синей океанской глади бросался в глаза, как заигравшийся котёнок в лицо своему хозяину.

Перед нами замелькали то песчаные дюны, то нагромождения белёных домиков с окошками без ставен, то горы из серых камней и глины, то океан с его прозрачнейшей водой и изрезанными бухтами берегами, то ущелья или распадки с ручьями и яркой, несмотря на осень, зеленью.

Сделав в небе широченный круг почёта, наша вереница из шести транспортных средств и их десятка наездников приземлилась в истребованный мною оазис с пальмами и густым травяным ковром под ними. И кони, и тарелки, и ковёр, приземляя Александров, отходили в сторону и растворялись в воздухе. Горыныча постигла та же участь, и вскоре мы остались совершенно одни в неизвестном месте, в неизвестной стране.

— Обратно полетим на чём-нибудь другом? — спросил третий собрат.

— Как захотите. А пока и без фантомов кузнечиками попрыгаем. Пальмы с травкой, конечно, хорошо, ароматы-запахи тоже ничего, но где же Босвеллии? — разочаровался я в своей наивности насчёт зелёного сада из моих деревьев. — Земля, как земля. Всё растёт, если поливать, конечно. А найти нужно Святую, на которой произрастают наши ладанные сокровища.

— Чем эта не святая? Солнца, хоть отбавляй. Финики, опять же. Или кокосы? Тень целый день, — рассудил Васильевич-первый.

— Так и надо было проситься в сад с твоими деревцами, а не в пальмы, — посоветовала Оленька.

— Вот я и прошусь. Дедморозыч, друг. Перекинь нас в то место, на котором Босвеллий видимо-невидимо, — обратился я к Скефию, глядя в синее небо без единого облачка.

Всю нашу десятку подхватило и подбросило высоко-высоко вверх, зацепив нашей нелепой тёплой одеждой за пальмовые листья. Секунда, другая, и мы снова помчались вниз на почти белое, похожее на лунную поверхность, пустынное поле с кое-где торчавшими бурыми чубчиками деревцев.

— Вот так садик. Вот так Святая земля, — посыпались междометия после нашего приземления.

— Это мои Босвеллии? — спросил я у мира, дрогнувшим голосом.