— Да-да, я уже слышал и про сильный дар, и про таланты полководца, — хмуро ответил Старенс. — Не стоит его расхваливать. Не сейчас!

Он указал на раненого ящера.

— Не собиралась, — покачала головой женщина. — Я лишь призываю успокоиться и мыслить рационально. Прежде чем рассуждать о том, кто займет трон, давай сперва этот трон добудем.

Лорд вздохнул и не ответил, а женщина лукаво улыбнулась:

— Может, за время этой кампании он проявит себя не таким уж и хорошим полководцем. Не таким уж и сильным магом. Не столь разумным руководителем… Кто знает, может, главы родов и Госпожи изменят свое мнение о нем.

Старенса такие слова приободрили. Он повеселел, обнял собеседницу, а Фарсим поспешно отвел от пары глаза, занялся чертежом. Испытывать на прочность спокойствие вспыльчивого лорда эльф хотел меньше всего.

../ Часть чужаков расположилась на отдых, выставив охрану и развесив под сводом магической защиты волшебные светильники. В тусклом сиянии этих ночников воины, которых Фарсим насчитал восемь десятков, выглядели особенно зловеще. Необычно красивые люди держались немного обособленно. Эльфа это не удивляло. Насколько он понял из разговоров и по обращениям, «люди» были аристократами, но при этом признавали командование лорда Старенса и, судя по всему, не поддерживали его соперника. Фарсима бесконечно поражало, что артефакт перенес в Аррос не только мужчин, но и женщин. Из двадцати аристократов восемь были дамами, явно настроенными принимать участие в сражениях.

Женщина даже возглавила один из отрядов, отправившихся исследовать и зачистить прилегающую к внутренней площадке часть замка и большой парк. Эти воины довольно быстро вернулись — обрамляющие площадку части здания были нежилым архитектурным изыском, предназначенным для любования окрестностями. Из парка тоже не доносилось ни звуков схватки, ни предсмертных криков, как Фарсим ни прислушивался. Видимо, Ардир решил не пытаться ударить по чужакам с этой стороны. В целом верное решение. Если бы внезапная атака провалилась, стражей бы ничто не спасло. Их бы отрезали от основных сил и гнали бы по парку до самого обрыва. В любом случае их ждала смерть. Или на клинках полу-ящеров, или на камнях внизу.

Светало, но на внутренней площадке замка было по-прежнему сумрачно. Фарсиму велели оставаться рядом со скамейкой, там он и сидел, боясь лишний раз привлечь к себе внимание. Лорд Старенс занимался своим небольшим войском, что-то просчитывал, серьезно рассматривая планы замка и города. Когда вернулись все отряды, выслушал их доклады о местности, о созданных защитных барьерах, о неизвестных Фарсиму огненных шестах, которые установили на границах полу-ящеры. Правда, за то, что правильно расслышал, эльф поручиться не мог — усталость оказалась сильней переживаний и постепенно притупляла все чувства. Фарсим прислонялся спиной к колонне и, стыдясь собственной слабости, временами задремывал.

— На, поешь, — голос грозного лорда раздался неожиданно близко.

Фарсим вздрогнул, ему на колени упал продолговатый бумажный сверток. Эльф ошеломленно пробормотал благодарность и осторожно развернул бумагу. В свертке лежали два круглых пирожка из странного теста, но Фарсим решил не задавать лишних вопросов. Незнакомая еда оказалась сытной, хоть и сильно испорченной привкусом принятой подачки. Подачки, за которую эльф в некоторой степени был чужаку благодарен. За заботу, но в большей мере за то, что лорд отошел, не захотел со змеиной улыбкой злорадствовать из-за унижения пленника. Иначе Фарсим себя не называл.

Через четверть часа лорд Старенс вернулся на скамейку, передал эльфу флягу с водой. Этот жест казался настолько спокойным и естественным, что Фарсим невольно задумался, как его воспринимают пришлые. Все же командир благодарил его за помощь. Но иллюзия человечного отношения рухнула, как только лорд заговорил. Его голос звучал жестко, требовательно, как приказ:

— Расскажи о тех, кто сбежал сегодня с площадки.

Старенс снова устроился на скамейке в такой же вызывающе спокойной позе, как и прежде. Будто империя уже пала к его ногам, будто главы неведомых родов и какие-то Госпожи уже короновали его. Фарсима это в равной степени пугало и раздражало. Еще он чувствовал, что постепенно словно освобождается от чужого влияния. Даже подумал, Нальяс был прав, утверждая, что Вещь не позволит ни понять чужие аргументы, ни изменить поведение. Она надолго, очень надолго подчинила его.

— Я не запомнил тех, кто смог сбежать, — хмуро ответил Фарсим, удивляясь тому, что осмелился солгать лорду.

Старенс вопросительно приподнял брови, неприятно усмехнулся:

— Мне предложить тебе осмотреть трупы? Или ты напряжешь зрительную память? Выбор за тобой.

Эльф судорожно сглотнул и просипел:

— Я постараюсь вспомнить.

Лорд жестом показал, что слушает. Фарсим взгляда не мог оторвать от хищной и какой-то злой ухмылки командира. Из головы не шел образ чешуйчатого чудовища, неожиданно проступивший из-под красивой маски.

— Расскажи о девочке, — пауза показалась Старенсу слишком долгой, и он поторопил эльфа. — Я не заметил, чтобы у нее был сильный дар. Почему она была здесь?

— Это принцесса Амаэль, — выдохнул Фарсим. — Двенадцать лет, совсем дитя.

— Вот как? — нахмурился лорд. — Когда у вас совершеннолетие? Каков средний срок жизни?

— У людей совершеннолетие в шестнадцать, а живут они около семидесяти, — начал Фарсим.

— «Они» говорит о том, что к людям ты не относишься, — чуть слонив голову набок, чужак вопросительно поднял идеальную бровь.

— Нет. Не отношусь, — Фарсим постарался не показать, насколько его задело это уточнение. По его мнению, даже внешне различие между эльфами и людьми было очевидным. — Я эльф. Как и император, его супруга и девочка.

— Эльф, — медленно повторил Старенс, будто смакуя слово. — Те же вопросы. Совершеннолетие, продолжительность жизни. Способности к магии у какого народа больше?

— У нас совершеннолетие наступает в пятьдесят, а средняя продолжительность жизни около трехста, — сухо ответил Фарсим. — Эльфы превосходят людей во всем. Не только в магии, но и в ювелирном искусстве, математике, алхимии, кузнечном мастерстве…

— Я понял, — с усмешкой остановил его лорд. — Ценные граждане.

Эльф, почему-то ожидавший услышать в лучшем случае определение «рабы», вздохнул с облегчением.

— Раз Амаэль дочь императора… Ардира, — сверившись с небольшим блокнотом на ладони, чужак выбрал правильное имя, — не следует говорить о ней, не обсудив ее мать. Императрицу Мадаис. Ее дар сильней, чем у мужа, но в бою она только защищала. Почему?

— У нас не принято обучать женщин атакующей магии, — скупо пояснил Фарсим и смутился из-за изумления, отразившегося на лице собеседника.

— Очаровательно, — нарушил недолгую тишину лорд Старенс, а на его губах играла недоуменная улыбка. — Я даже не буду спрашивать, с чем связана настолько неразумная традиция… Мадаис, как маг, гораздо сильней мужа. Это факт.

— А еще происходит из более древнего, более богатого рода, — нервно пожал плечами эльф. — По сути, ее род самый древний на континенте. Но обучена она этикету, всяким обычным для придворных дам дворцовым штучкам, немного алхимии, защитным и исцеляющим чарам. Женщинам не пристало воевать, — с неожиданным для себя вызовом продолжил Фарсим. — К тому же зачем разучивать атакующие заклинания, если у нас с соседями мир?

— Действительно, — ухмылявшийся красавец смотрел на эльфа так, будто имел дело с сумасшедшим. — Зачем? Скрепленные подписями договора — самая надежная защита от войн. Кто же сомневается?

Фарсим опустил взгляд, вцепился во флягу с водой. Он отлично понимал, что напавший чужак издевается, но молчал, в полной мере понимая также свое зависимое, крайне уязвимое и неустойчивое положение.

— Вернемся к принцессе, — судя по шороху, лорд сделал карандашом пометки. — Дочь сильной волшебницы и среднего мага должна обладать даром. Почему он не чувствовался?

— Она еще дитя. Дар пока не проснулся.