— Так я о другом хотел спросить.

— Нет, — вождь помрачнел ещё сильнее. — Мне нужно подумать, чви-и-и. Если слова «той, кого нет» подтвердятся, я расскажу, Довлатов-чви. Но не раньше. Гархан поедет с тобой. Я передам свой ответ через него.

Выражение лица вождя в тот момент сказало мне о многом. Я видел весь ход тех коротких переговоров. Случилось что-то ну очень плохое. Дуротан «Недвижимый» и, что важнее, гордая, строптивая и непреклонная госпожа Силла отчего-то заключили мир. Я всё-всё видел! Будь на той льдине настоящая Аталанта, они бы вцепились друг другу в глотки. Уж больно много пролитой крови связывает этих двоих.

Когда вождь сошёл на берег Австралии, я понял, что в моём багаже стало на два страшных секрета больше.

[Аталанта зачем-то налаживает сотрудничество с Дуротаном. А Каладрис хотел чужими руками избавиться от Дуротана. Здесь я явно чего-то не понимаю.]

…

Путь до Гавайев обещал растянуться на неделю. Подлодка-атомоход «Илья Муромец» набрала крейсерскую скорость и теперь шла по проложенному маршруту. Я сразу после того, как проведал Гархана, завалился на кровать и проспал без малого сутки.

Разбудил меня голос Карася, вернувшегося в каюту. Капитан, открыв плечом дверь-переборку, буквально ввалился в помещение. Окинув меня удивлённым взглядом, он вдруг выдал.

— Довлатов, ты чего хандришь-на? Мы же к своим плывём! Лазуренко мне фотку ящика водки прислал. Стоит, холодненькая, у него в трюме. Макаров три бутылки коньячка с Родины-матушки ждёт на днях, — капитан, улыбнувшись, снял с себя шапку и пошёл внутрь каюты. — Понимаешь, Миш! Там наши. Я по славянским мордам так соскучился, что аж выть хочется.

Счастливо улыбаясь, капитан махнул рукой куда-то.

— Мне по случаю удачного рейда в Антарктиду генштаб дал неделю отгула. Не-де-лю, представляешь! Ещё на Гавайях этих ваших у меня часть матросов заменят. Не знаю, кто у вас там вась-вась с нашим адмиралами, но мне одобрили ротацию кадров. Мужиков своих домой наконец отпустить смогу. Хоть на баб живых посмотрят.

— Мда-а-а. Тяжела судьба подводника, — сев на кровати, я сладко зевнул.

— Так чего ты хандришь, Довлатов?

Капитан нахмурился, не сводя с меня глаз.

— Всё нормально, — пожимаю плечами. — Месяц выдался сложным.

— Э, нет! — Карась покачал головой. — Мишань, я в командирах проходил больше лет, чем ты живёшь на свете. Так что не заливай мне, что с тобой всё в порядке. Нормальные люди не спят сутки напролёт. Особенны вы, целители, етить вас за ногу! Вы же постоянно носитесь, как будто вам рой пчел насовал иголок в одно место. Так что давай выкладывай, что за хрень из мыслей плавает у тебя голове?

Прикрыв глаза, я прислушался к собственным ощущениям. Карась прав — меня сильно беспокоит то, что я видел в Антарктиде.

— Во время боя великий вождь орков… — лишь сказав это, я всем своим нутром вспомнил, как меня едва не разорвала на части антимагия архимага [8]. Тело всё помнит. — В Антарктиде меня накрыло излучением Дуротана. Там всё поле боя перепахало на десятки километров. Я видел сеть из красной плоти, созданную отравителем. Видел технику «Черная Дыра» и «Пространственный Лабиринт», изменяющую ландшафт.

Карась кивнул, при этом криво улыбаясь.

— И теперь ты сам себе кажешься пушинкой в мире, где есть такие вот слоны? Не, Мишань, это всё глупость. Ты в девятнадцать лет учитель [3]. Я за всю свою армейскую жизнь видел всего одного такого уникума. Но у того фамилия звёздная, — капитан вдруг затих на несколько секунд. — Короче, Мишань, не обесценивай тот невероятно сложный путь, который тебе пришлось пройти, чтобы оказаться здесь сейчас со мной.

От услышанного внутри меня всё вдруг забунтовало.

— Эй! Вы вообще всё не так поняли, Савелий Демидович, — я возмущенно тряхнул головой. — Тьфу, даже слышать такое… неприятно. Я пахал и пахал последние полгода, влезая в такие ситуации, что и внукам вряд ли расскажу. Побег из тюрьмы? Или как выпал из самолета? Приём родов у орчих? Я знаю… наверняка, что смогу дорасти по силе до Аталанты или Дуротана. Пока не понимаю как. Оттого и хандрю.

— Во ты псих-на! — Карась аж открыл рот удивления. — Реально псих! Довлатов, я те как архонт [6] говорю, что абсолюты [7] и архимаги [8] это люди чуть ли не с другой планеты. Ни тем, ни другим нельзя стать, если ты не двинутый на всю голову. Тот же Лазуренко всю жизнь по драконам фанател. Оттого и сам стал им, когда в архонты пролез.

Так и не получив дельного совета от капитана, я в итоге переселился в другую каюту. Ну его нафиг! Зачем общаться с архонтом [6], который даже и не мечтает стать абсолютом [7]? Где, чёрт возьми, амбиции у моих будущих подчинённых⁈

Всё оставшееся до Гавайев время я собирал информацию по тому самому Дитриху Люшеру, которого просила зачем-то наведать Аталанта.

Как оказалось, Дитрих — правнук того самого Арнольда Люшера — учёного, который придумал и стандартизировал измерительные шкалы для оценки родства со стихиями в эпоху второго Сопряжения. С тех пор сто с лишним лет прошло.

Сейчас Институт имени Люшера в Берлине занимается стандартизацией и выявлением новых видов одарённости. Кое-как удалось накопать информацию, что Дитрих из неодарённых. Он, как и я, почему-то отказался от золотого паспорта аристократа. Последним местом работы указан аукцион Сотбис [Sotheby’s]. Точнее, его главное представительство в Нью-Йорке. Официальная должность — «эксперт по оценке аномальных лотов».

[Всё интересней и интересней], — подумал я, случайно найдя в Сети фотографию, на которой Геннадий «Язва» пожимает руку Дитриху. — [Значит, и ты связан с Комитетом Силлы?]

Добравшись до Гавайев, подлодка «Илья Муромец» направилась в порт Перл-Харбор. Комиссия от морфлота Российской Империи проведёт там опись всего имущества и навесит пломбы на атомный реактор. Потом будет минимум неделю канифолить мозги Карасю и его офицерам. Наш юрист, Катарина Павловна, уже подключилась к делу, но бюрократы… В общем, в ближайшие десять дней матросы получат законный отгул. Кое-кого из них и вовсе спишут на берег с пометкой в личном деле «до востребования».

Спрыгнув с подлодки, когда она проплывала рядом с Гонолулу — вроде как столицей Гавайских островов — я пошёл по воде в сторону берега. Не без причины. Пришла пора проверить техники «Плюс» и «Минус», которым меня обучили моряки. Сейчас вот использую «Минус» и иду по воде.

— Да ёшкин вот! — с непривычки подошвы то и дело стали уходить под воду. — А если бы был без «доспеха духа», уже промочил бы обувь.

Добавляю маны в активную технику «Минус» и тем самым увеличиваю силу отталкивания. Всё очевидно: чем больше вес, тем выше расход сил.

Вытянув руку, призываю в неё Валеру.

[Земля! Земля на горизонте!] — заорал радостно бровастый, видя берег Гонолулу.

— Ты же вроде камень? — с сомнением поглядываю на булыжник. — Да ещё и моряками постоянно общаешься. Вроде как большую воду любить должен?

[Шеф, так то же земля!] — многозначительно произнёс бровастый, смотря на шпили городских зданий. — [Водой сыт не будешь. Железкин-на, тоже…]

— Фу-фу-фу! — похлопываю булыжник по попке. — Забудь это «-на» от дяди Карася, как страшный сон. Нафиг-нафиг! Если надо, я тебя испанскому мату научу.

[Да я же любя… н-на].

— Валера! — бурчу грозно. — Не надо. По-хорошему прошу.

[А то что?] — бровастый смотрит на меня с вызовом.

Смотрю в хитрющие глаза булыжника и понимаю, что у мальчика, видимо, включился переходный возраст.

— Валер, а вы с мужиками когда-нибудь играли в лягушки?

[*_*] — булыжник считал мой эмоциональный фон и понял, что запахло жареным. Брови опустились вниз, глазки сузились.

— Включай «доспех духа», «Минус» и «Скольжение», — стоя на воде, накладываю на себя «Усиление», «Ускорение», «Питание Тела» и «Фокус». — И р-раз!